|
Оглавление
Предисловие
Всемъ известно могущество Рима въ древнiе и среднiе века; и въ позднейшее время онъ снова пережилъ великую эпоху всемiрнаго господства. После отпаденiя, жертвою котораго сделался Римъ въ первой половине шестнадцатаго столетiя, онъ еще разъ съумелъ стать средоточiемъ религiи и мысли южно - европейскихъ романскихъ нацiй и предпринималъ отважныя, нередко счастливыя попытки снова подчинить себе и прочiе народы. Этотъ перiодъ вторичнаго, духовно-светскаго, могущества, его обновленiе и внутреннее развитiе, его процветанiе и упадокъ намеренъ я изобразить, по крайней мере въ очерке, - попытка, къ которой нельзя было бы и приступить, если бы я не нашелъ случая воспользоваться некоторыми доселе неизвестными источниками. Я прежде всего обязанъ указать въ общихъ чертахъ эти источники и ихъ происхожденiе. Кроме берлинскихъ рукописей, я пользовался коллекцiями, находящимися въ Вене, которая несравненно богаче сокровищами этого рода, нежели Берлинъ. Рядомъ съ своимъ немецкимъ основнымъ элементомъ, Вена заключаетъ въ себе и европейскiй элементъ: самые разнообразные обычаи и языки встречаются здесь, отъ самыхъ высшихъ до мыхъ низшихъ сословiй; особенно жизое представленiе получается объ Италiи. Поэтому и коллекцiи имеютъ многообъемлющiй характеръ. Это непосредственно зависитъ отъ политики государства и положенiя его въ ряду другихъ державъ, отъ старинной связи его съ Испанiей, Бельгiей и Ломбардiей, отъ близкихъ соседственныхъ и церковныхъ отношенiй къ Риму. Издавна любили тамъ собирать матерiалы. Поэтому, уже первоначальныя и туземныя коллекцiи императорско-королевской придворной библiотеки имеютъ большую цену. Позднее, къ нимъ присоединены многiя иностранныя коллекцiи. Изъ Модены куплены некоторыя коллекцiи подобныя берлинскимъ Jnformationi; отъ дома Рангоне, изъ Венецiи, – неоцененныя рукописи дожа Марко Фоскарини, въ томъ числе приготовительныя работы владельца этихъ рукописей для продолженiя его литературнаго труда; италiянскiя хроники, дальнейшаго продолженiя которыхъ мы не находимъ нигде въ другомъ месте; отъ наследства принца Евгенiя досталась богатая коллекцiя историко-политическихъ рукописей, которую этотъ принцъ, замечательный и какъ государственный человекъ, снабдилъ общимъ обзоромъ. Съ удовольствiемъ и надеждою просматриваешь каталогъ: при недостаточности большей части печатныхъ сочиненiй по позднейшей исторiи, какое множество еще не подобранныхъ матерiаловъ! Целая будущность для изученiя! И однако, кроме всего этого, Вена представляетъ еще значительнейшiя пособiя. Императорски архивъ, какъ само собою разумеется, содержитъ въ себе важнейшiе и достовернейшiе памятники по общей германской и, въ осонности, также италiянской исторiи. Хотя значительнейшая часть рукописей венецiанскаго архива, после разныхъ странствованiй, снова возвратилась въ Венецiю, но все еще въ Вене находишь довольно значительную массу венецiанскихъ бумагъ: депеши въ подлиннике или въ спискахъ; извлеченiя изъ нихъ, составленный для государственнаго употребленiя; такъ называемый рубрикарiи; реляцiи, нередко въ единственномъ экземпляре, какой только существует, и высокой важности; офицiальный реестръ правительствъ; хроники и дневники. Сведенiя, которыя содержатся въ этомъ томе о Григорiе XIII и Сиксте V, почерпнуты большей частiю изъ венскаго архива. После Вены вниманiе мое было въ особенности обращено еще на Венецiю и на Римъ. Въ Венецiи почти все знатныя фамилiя имели некогда обыкновенiе заводить, вместе съ библiотекой, и кабинетъ рукописей. Естественно, последнiя относились преимущественно къ деламъ республики: оне сообщаютъ объ участiи, которое известная фамилiя принимала въ общественныхъ делахъ; оне сохранялись какъ памятники дома, въ назиданiе его потомкамъ. Отъ такихъ частныхъ коллекцiй уцелели еще некоторыя, и я весьма часто имелъ случай ими пользоваться. Несравненно большая часть ихъ погибла въ время разгрома 1797 года и позднее. Если отъ этого времени сохранилось более, чемъ сколько должно было предполагать, то этимъ обязаны преимущественно библiотекарямъ св. Марка, которые, среди всеобщаго крушенiя, старались спасать рукописи, сколько лишь позволяли средства этого учрежденiя. Действительно, эта библiотека хранитъ значительное сокровище рукописей, необходимыхъ для внутренней исторiи города и государства, и которыя важны даже для европейскихъ делъ. Только не должно ожидать слишкомъ многаго. Это-довольно недавнее прiобретенiе, случайно возникшее изъ частныхъ коллекдiй, безъ полноты и определеннаго плана. Его нельзя сравнивать съ богатствами государственная архива, особенно въ его нынешнемъ составе. Въ виду моей римской задачи, особенную важность должны были иметь для меня донесенiя пословъ, возвращавшихся изъ Рима. Однако, для полноты матерiала, мне было весьма желательно воспользоваться и другими коллекцiями; а этотъ архивъ, при столькихъ странствованiяхъ, долженъ былъ потерпеть не мало разнаго рода потерь. Въ разныхъ местахъ я собралъ: сорокъ восемь реляцiй, касаю- щихся Рима, изъ коихъ древнейшая отъ 1500 года, девятнадцадля шестнадцатая столетiя, двадцать одну для семнадцатаго – почти полный, только кое-где прерывающiйся рядъ, – для восемнадцатаго-хотя только восемь, но весьма поучительныхъ и желанныхъ. Большею частiю изъ нихъ я пользовался въ оригинале. Оне содержатъ въ себе множество достойныхъ изученiя сведенiй, почерпнутыхъ изъ непосредственнаго наблюденiя самими современниками; сведенiя эти впервые внушили мне мысль и мужество для моего труда. Средство проверить, разширить ихъ можно было, конечно, найдти только въ Риме. Но можно ли было ожидать, что иностранцу, иноверцу позволятъ свободно пользоваться публичными коллекцiями, чтобы открыть тайны папства? Нетъ сомненiя, что относительно этого былъ свой расчетъ: всякое изследованiе, какiя бы дурныя стороны предмета оно не разоблачало, все же безвреднее неосновательныхъ догадокъ, обращающихся въ публике, и которымъ она веритъ на слово. Мне дана была возможность ознакомиться съ сокровищами Ватикана и воспользоваться некоторымъ количествомъ томовъ, для моей цели; но мне отнюдь не было дано той свободы, которой бы я желалъ. Къ счастiю, мне открылись другiя коллекцiи, изъ которыхъ я могъ почерпнуть, если не полные, то достаточные и достоверные матерiалы. Въ цветущую эпоху аристократы - преимущественно въ семнадцатомъ столетiи - во всей Европе знатные роды, управлявшiе делами, сохранили въ своихъ рукахъ и часть общественныхъ бумагъ, и нигде этотъ обычай не былъ такъ распространенъ, какъ въ Риме. Неограниченно властвовавшая папская родня, обыкновенно, оставляла основываемымъ ею герцогскимъ домамъ, въ неотъемлемое владенiе, и изрядную часть государственныхъ бумагъ, накопившихся у нея во время господства. Эти коллекцiи составляли необходимую принадлежность каждой аристократической фамилiи. Во дворце, который она себе выстраивала, одна или две залы, въ верхнихъ этажахъ, всегда назначались для книгъ и рукописей, которыя собирались съ большимъ тщанiемъ. Здесь частныя библiотеки суть до некоторой степени вместе и публичныя; государственный архивъ разсеялся, безъ всякаго протеста со стороны общества, по домамъ различныхъ фамилiй, управлявшихъ делами, подобно тому, какъ частицы государственная достоянiя переходили къ папской родне. Этимъ объясняется, почему ватиканская галлерея, отличающаяся собранiемъ редкихъ произведенiй, все таки, относительно объема и историческая значенiя, не можетъ сравняться съ некоторыми частными, какъ напр., съ галлереей Боргезе или Дорiа, и почему рукописи, хранящiяся во дворцахъ Барберини, Киджи, Альтiери, Альбани, Корсини, имеютъ неоцененное достоинство для исторiи римскихъ папъ, ихъ государства и церкви. Государственный архивъ, который учредили еще не очень давно; особенно важенъ собранiемъ регистровъ для исторiи среднихъ вековъ; для этого перiода представляется здесь изследователю обильный матерiалъ; но, сколько могу судить, онъ долженъ быть скуденъ сведенiями, относящимися къ позднейшимъ векамъ. Онъ бледнеетъ, если не ошибаюсь, передъ блескомъ и богатствомъ частныхъ коллекцiй. Изъ последнихъ каждая обнимаетъ, разумеется преимущественно, ту эпоху, въ которую царствовалъ папа известной фамилiи; но такъ какъ папская родня и после того занимала важное положенiе, такъ какъ каждый старался разширить и пополнить разъ начатую коллекцiю, и въ Риме, где возникла литературная разработка рукописей, имелось къ тому достаточно случаевъ, то нетъ ни одной изъ нихъ, которая бы не касалась и другихъ, ближайшихъ и отдаленнейшихъ временъ. Самая богатая изъ частныхъ коллекцiй принадлежитъ дому Барберини. Корсинiевская коллекцiя съ самаго начала собираема была съ величайшей тщательностiю. Я пользовался всеми этими коллекцiями, и еще другими менее важными, иногда съ неограниченной свободой. Они представили мне неожиданную добычу достоверныхъ и приводящихъ къ цели матерiаловъ: корреспонденцiй нунцiевъ, вместе съ инструкцiями, которыми они были снабжаемы; реляцiй; подробныхъ бiографiй многихъ папъ, написанныхъ съ полною откровенное, какъ неназначаемыхъ для публики; бiографiй замечательненшихъ кардиналовъ; офицiальныхъ и частныхъ дневниковъ; мемуаровъ объ отдельныхъ событiяхъ и положенiи делъ въ известное время; мненiй, советовъ, донесенiй объ управленiи провинцiями, ихъ торговле и ремеслахъ; статистическихъ таблицъ; вычисленiй расходовъ и доходовъ-большей частью еще совершенно неизвестныхъ, составленныхъ, какъ это всегда бываетъ, людьми, владевшими живымъ знанiемъ своего предмета и заслуживающихъ доверiя, которое впрочемъ отнюдь не исключаетъ проверки и критики, на сколько она вообще прилагается къ свидетельствамъ современниковъ, хорошо знавшихъ положенiе делъ. Изъ этихъ документовъ старейшiй, которымъ мне привелось пользоваться, касается заговора Поркари противъ Николая V; для пятнадцатаго столетiя мне попались только немногiе важные документы: вместе съ вступленiемъ въ шестнадцатое, они съ каждымъ шагомъ становятся обширнее, многочисленнее; все теченiе семнадцатаго столетiя, за которое о Риме известно такъ мало достовернаго, сопровождаютъ они поясненiями, которыя именно поэтому вдвойне важны; напротивъ, съ начала восемнадцатая они уменьшаются въ числе и утрачиваютъ свое внутреннее достоинство. Впрочемъ, въ то время, и государство, и дворъ уже не мало утратили своего влiянiя и значенiя. Л подробно проследилъ все эти римскiе, также какъ и венецiанскiе, документы. (Въ конце этого сочиненiя они указаны подробно, равно какъ и все другiе источники.) Италiянецъ и римлянинъ, католикъ, приступилъ бы къ делу совершенно иначе. Выраженiемъ личнаго почитанiя, или можетъ быть, – применяясь къ нынешнимъ обстоятельствамъ, -личной непрiязни, онъ придалъ бы своему труду оригинальную, и, не сомневаюсь, более блестящую физiономiю; изложенiе его во многихъ местахъ было бы подробнее, имело бы более церковный, более местный характеръ. Протестанта, северо-германецъ не можетъ въ этомъ съ нимъ соперничать. Онъ относится гораздо индиферентнее къ папской власти; отъ теплоты изложенiя, проистекающей изъ горячей любви или непрiязни, и которая могла бы, пожалуй, произвести известное впечатленiе въ Европе, онъ долженъ заранее отказаться. И наконецъ, протестанту несвойственно вообще останавливаться съ искреннимъ участiемъ на той или другой церковной, канонической частности. Напротивъ, протестанту и северо-германцу, на его почве, открываются другiя, и, если не ошибаюсь, чистоисторическiя точки зренiя. И при томъ, что еще въ наше время можетъ сделать важной для насъ исторiю папской власти? Уже, конечно, не ея особенное отношенiе къ намъ, которое не оказываетъ более существенная влiянiя, и не какое-либо опасенiе: времена, когда мы могли чего-либо опасаться, миновались; мы чувствуемъ себя какъ нельзя более безопасными; для насъ важно - ни что иное, какъ ея развитiе и влiянiе на судьбы мiра. Папская власть ни въ какомъ случае не была такой неизменной, какъ это полагаютъ. Если смотреть съ точки зренiя началъ, обусловливающихъ ея существованiе, и отъ которыхъ она не можетъ отрешиться, не отдавъ себя въ жертву гибели, то судьбы, постигшiя европейскiе народы, коснулись ея до самой глубины ея существа, не менее какъ и всякой другой власти. По- добно тому, какъ изменялись судьбы мiра, преобладала та или другая нацiя, совершалось развитiе жизни, точно также и въ папской власти, ея стремленiяхъ, притязанiяхъ наступали существенныя метаморфозы, и прежде всего, ея влiянiе испытало величайшiя перемены. Когда просматриваешь списокъ такого множества однихъ и техъ же именъ въ продолженiи ряда столетiй, начиная отъ Пiя I во II столетiи до позднейшихъ папъ въ девятнадцатомъ - Пiя VII, У III (и IX,) то это производить впечатленiе неизменяющейся непрерывности; но не нужно этимъ ослепляться: на самомъ деле, папы различныхъ эпохъ отличаются другъ отъ друга почти также, какъ династiи монархiй. Для насъ, стоящихъ вне католицизма, наблюденiе этихъ превращенiй представляетъ важнейшiй интересъ. Въ нихъ отражается часть всеобщей исторiи, мiроваго развитiя. Не только въ перiоды несомненнаго господства, но, можетъ быть, еще более тогда, когда развитiе и реакцiя сталкиваются, какъ во времена, который должна обнять настоящая книга, въ шестнадцатомъ и семнадцатомъ столетiяхъ, когда мы видимъ, что панство подвергается опасности, колеблется, и однако держится и укрепляется, даже снова распространяетъ свое влiянiе, некоторое время подвигается впередъ, но наконецъ снова останавливается и клонится къ вторичному упадку, -во времена, когда умы западныхъ народовъ заняты были преимущественно церковными вопросами, - папская власть, которую одни покинули въ жертву нападенiямъ, а другiе поддерживали и защищали съ новымъ рвенiемъ, сохраняла, необходимо, высокое мiровое значенiе. Естественное положенiе протестанта вызываетъ меня разсмотреть ее съ этой точки зренiя, и я хочу попытать это. Я начинаю просто съ того, что хочу вызвать въ памяти состоянiе папской власти въ начале шестнадцатаго столетiя и ходъ делъ, приведшiй ея къ этому состоянiю. Об авторе
 Ранке Леопольд фон Немецкий историк, разработавший методологию современной историографии. Родился близ города Галле, в семье юриста; получил религиозное воспитание. Окончил Лейпцигский университет, где занимался классической филологией и богословием. Преподавал древние языки в гимназии во Франкфурте-на-Одере (с 1818 г.). В 1825 г. был приглашен в Берлинский университет на кафедру всеобщей истории, где читал общий курс истории Западной Европы с обзором истории литературы и церкви. В 1825–1871 гг. профессор Берлинского университета, с 1841 г. — официальный историограф Пруссии.
Главным вкладом Л. фон Ранке в развитие исторической науки стала его методология, принципы которой гласили, что объективная истина содержится главным образом в архивных материалах политического характера, а для верного использования источников требуется установить их аутентичность и достоверность. Этому методу он обучал на исторических семинарах при Берлинском университете, из которых вышли многие крупные историки: Ф. В. Гизебрехт, Г. Вайц, Г. Зибель, X. Дельбрюк и другие. Его афоризм из введения к работе «История романских и германских народов» стал среди историков крылатым: «История возложила на себя задачу судить о прошлом, давать уроки настоящему на благо грядущих веков. На эти высокие цели данная работа не претендует. Ее задача — лишь показать, как все происходило на самом деле». |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||