|
Оглавление
Из введения. Роберт Гроссетест: Краткая биография
Оксфордский "Национальный биографический словарь" со ссылкой на историка Николая Тривета сообщает, что английский философ и теолог, фактический основатель и главный вдохновитель традиций Оксфордской естественнонаучной школы Роберт Гроссетест, – т.е. Роберт Большая Голова, или Роберт Линкольнский (англ. Robert Grosseteste, Greathead; лат. Robertus Grossum Caput, Robertus Lincolniensis), – родился в 1175 г. в графстве Саффолк; однако по другим данным указанное событие произошло ок. 1168 г. в местечке Стрэдбрук (также расположенном в Саффолке). При этом, согласно Тривету, опирающемуся на собственные слова Гроссетеста: bumili de patre et matre sum natus ("я рожден от незнатных отца и матери"), происхождения он был простого. Первоначальное образование Роберт получил в Оксфорде, став к 1190 г. магистром искусств. Благодаря письму Гиральда Камбрейского, рекомендующему Гроссетеста епископу Херефорда Уильяму как человека, сведущего в областях права и медицины, Роберт сближается с последним и, вероятно, преподает в херефордской школе, а после смерти епископа в 1199 г. продолжает преподавание на факультете искусств Оксфордского университета. Кстати, именно в упомянутом письме содержится первое письменное упоминание его имени. В дальнейшем Гроссетест, по всей видимости, учился и в Париже (1209–1214 гг.), получив к 1214 г. звание доктора теологии. Между 1214 и 1221–1231 гг. он становится канцлером, – вероятно, первым – Оксфордского университета, а между 1224 и 1229–1232 гг. – первым ректором оксфордских францисканцев (никогда не будучи, впрочем, членом Ордена). Историк английских францисканцев Томас Экклестон специально указывает на то влияние, какое оказал на них Гроссетест, и на то, сколь многим они обязаны ему в своих познаниях. В 1214–1231 гг. Роберт Гроссетест был архидиаконом – последовательно – в Уилтсе, Нортгемптоне, Лестере. По смерти же в феврале 1235 г. Хью де Уэллса (Hugh de Wells), он наследует ему в должности епископа Линкольнского, в коей и пребывает вплоть до своей кончины. Однако при поставлении Гроссетеста в сан возникли трудности с местом проведения церемонии: кентерберийские монахи заявили, что имеют полное право требовать, чтобы он был посвящен в Кентербери; но несмотря на то, что сам Роберт готов был уступить им в этом вопросе, архиепископ, св.Эдмунд, настаивал на том, чтобы церемония состоялась где-нибудь в другом месте. Он убедил монахов согласиться с его пожеланием, дабы не создавать прецедент. В итоге 3 июня, согласно хроникеру Роджеру Уэндоверу (Wendover), или 17 июня, по версии анналов Эндрю Уинтона (Winton) и Томаса Уайкса (Wikes), Гроссетест был посвящен в Рединге. Приняв на себя попечение о диоцезе, в чей состав входили Линкольнское, Лестерское, Стоуское, Бакингемское, Хантингдонское, Нортгемптонское, Оксфордское и Бедфордское архидиаконства, он сразу же принялся за искоренение в нем всего того, что, по его мнению, ведет паству ко злу, как то: непотребные игры, пьянство, осквернение церковного двора путем использования его не по назначению, тайные браки, праздники дураков и пр. В доказательство активности епископа можно сказать, что в первый же год своего управления он, посетив монастыри епархии, сместил не менее чем семерых аббатов и четырех приоров. Кроме того, он помог успокоить ссору между духовенством и горожанами в Оксфорде. В 1237 г. Гроссетест принимал участие в Лондонском церковном соборе под председательством папского легата Отона. Одновременно, поддерживая отношения с Оксфордом, он помогал тем студентам, что попадали в беду вследствие своих выступлений против упомянутого легата. В том же 1237 г. его пытались отравить, но Роберт избежал смерти благодаря искусству своего друга – врача Джона Сент-Олбансского. Ввиду бескомпромиссного противостояния порокам духовной и светской властей, а также в связи с отстаиваемым им правом распоряжаться бенефициями и проводить инспекции в рамках всего своего диоцеза, Гроссетест имел весьма напряженные отношения с Линкольнским и Кентерберийским капитулами, королем Англии и папским престолом. Так, например, в 1239 г. между ним и Линкольнским капитулом началась ссора, растянувшаяся на долгие годы. В ходе нее Гроссетест отстаивал свое право инспектировать капитул точно так же, как и все остальное духовенство епархии; декан же собора и каноники, напротив, отстаивали свою независимость. Поскольку ни легат Отон, ни представители Кентербери не смогли примирить противостоящие стороны, стало очевидно, что единственным авторитетом в данном случае является лишь сам папа. Только после того, как было сделано прямое к нему обращение, и по прошествии еще нескольких лет Лионской буллой Иннокентия IV от 25 августа 1245 г. спор был решен целиком в пользу Гроссетеста, получившего полную власть над капитулом, хотя декан и каноники были освобождены при этом от клятвы в послушании епископу в своих бенефициях. В то время как продолжалась описанная выше история, в жизни епископа Роберта произошли и другие драматические события. В 1241 г. между ним и Вестминстерским аббатом вспыхивает конфликт из-за права на церковь в Хартфордшире. Но более серьезная ссора вышла у Гроссетеста с королем по поводу Темской пребенды, которую Генрих III до открытия на нее вакансии передал в качестве бенефиция Джону Мэнселу (Mansel), несмотря на то, что она уже была отдана Симону Лондонскому. Когда же Гроссетест поехал в Лондон с намереньем отлучить Мэнсела, тот отступил, а король, опасаясь, что епископ покинет страну и подвергнет епархию интердикту, последовал его примеру. Однако в 1243 г. Роберт вступает в конфликт уже и с Кентерберийским капитулом. Дело в том, что место главы Английской церкви было вакантным, ибо будущий архиепископ Бонифаций еще не был возведен в сан, и капитул претендовал на архиепископскую власть в течение всей вакансии, против чего, естественно, возражал Гроссетест. Когда же противники обратились за окончательным решением по данному вопросу к папе Иннокентию IV, тот повелел лишь изменить вынесенный монахами в процессе ссоры отлучающий епископа приговор так, чтобы не было ущерба какой-либо из сторон конфликта, что не решило проблемы по существу и явно не удовлетворило Гроссетеста. В 1244 г. Роберт улаживает отношения между оксфордскими учеными и коммерсантами-евреями, добившись для первых того преимущества, что в будущем все проблемы, связанные с займами, отдачей денег в рост или покупками провизии, должны решаться только через канцлера университета. В том же году он горячо возражал королю по поводу неправого обхождения того с Уильямом де Рэлей (William de Raleigh), епископом Уинчестера, угрожая даже наложить интердикт на королевскую капеллу в Вестминстере, и с помощью папы и архиепископа добился того, что король уступил. Гроссетест был также одним из членов комитета двенадцати, состоявшего частично из клириков, частично из мирян и созванного для обсуждения требований короля относительно новых денежных субсидий в казну. 18 ноября Гроссетест отправился в сопровождении своего сподвижника Адама Марша в Лион, где в то время пребывал папа, и, получив решение в свою пользу по спору с Линкольнским капитулом, через Париж вернулся в Англию, высадясь 14 октября 1245 г. на о. Уайт и привезя с собой несколько папских поручений. В 1247 г. он присутствует в Вестминстере при вручении Генрихом III драгоценного дара – кубка, присланного магистрами тамплиеров и госпитальеров и содержащего в себе, как считалось, кровь Спасителя. Во время этого события им была произнесена речь, отстаивающая возможность подлинности данной крови. В 1248 г. Роберт заседает в парламенте, созванном в Лондоне королем с целью добиться свежих субсидий. В то же время он продолжает проводить инспекции в своем диоцезе, посетив в 1249 г. Данстэйбл и Колдуелл, а затем заехав в Оксфорд, где он встретился с канцлером университета, проректорами и преподавателями и дал им инструкции относительно курса обучения. В этот год он снова ссорится с королем по причине совершенного им отлучения шерифа Ратленда – вследствие отказа последнего заключить в тюрьму провинившегося церковного служащего, которого Гроссетест лишил должности и также отлучил от Церкви. Хотя он придавал большое значение своему праву на проведение инспекций, это не мешало ему весьма решительно сопротивляться сходному требованию со стороны архиепископа Бонифация; и когда тот в 1250 г. прибыл с инспекцией в Данстэйбл, Роберт вместе с другими епископами выразил неудовольствие его намерениями. Обнаружив, что множество приходов обеднело и оставлено без постоянных священников вследствие того, что монастыри обратили в свою пользу принадлежавшую церквям собственность и доходы в виде десятин, он добился от папы письма, дающего ему право самолично отменять подобные присвоения. В ходе последовавшей за этим борьбы Гроссетеста с монахами он вторично посещает Лион, где продолжал пребывать Иннокентий IV, однако, так ничего и не добившись, покинул папскую резиденцию после произнесения 13 мая 1250 г. знаменитой речи "О пороках Церкви" (De corruptelis Ecclesiae). В сентябре того же года, tristis et vacuus (печальный и опустошенный), Роберт возвращается в Англию и под впечатлением от примера своего старого друга Николая из Фарнема, епископа Дарема, даже приходит было к решению вовсе оставить свою епархию. Но, тем не менее, вскорости восстановив силы, он принялся за прежние обязанности с более чем обычной энергией, выказывая особенную строгость при совершении инспекций монастырей. В 1251 г. Гроссетест был временно отстранен папой от занимаемого им поста вследствие отказа допустить итальянца, не знающего английский, к богатому бенефицию в своем диоцезе. Но уже на следующий год, несмотря на то, что ему по-прежнему препятствовали в попытках принудить всех бенефицированных лиц стать священниками, он добился папского письма, разрешающего ему назначать для собственных викариев вознаграждения вне зависимости от действительных доходов с их бенефициев. В 1252 г. он отлучил бургундца Хуртольда (Hurtold), – которому король предоставил бенефиций во Флэмстеде и которого королева уже назначила одним из своих капелланов, – подвергнув при этом его церковь интердикту. В октябре он возглавлял парламентское противостояние королевскому требованию о выделении денег из доходов Церкви для нужд Крестового похода, поскольку запрашиваемую сумму предполагалось изъять не в соответствии со старыми расчетами церковных ценностей, но на основании новых расчетов, произведенных королевской стороной. В 1253 г. папа Иннокентий IV пожелал пристроить на должность своего племянника, Федерико ди Лаванья, и Гроссетесту было приказано папскими посланниками зачислить его каноником в Линкольне. Ответное письмо епископа, где он отвергает неподходящую, по его мнению, кандидатуру, хотя и почтительное в целом по тону, было весьма решительно (Epistida CXXVIII). В мае того же года епископ Роберт еще заседал в парламенте и принимал участие в торжественном отлучении нарушителей Великой Хартии Вольностей (Magna Charta). Однако вскоре его здоровье ослабло, и в октябре, пребывая в Бакдене (Хантингдоншир), он заболел и велел послать за своим другом – врачом Джоном Сент-Олбансским. 9 октября 1253 г. – в ночь на праздник св.Дионисия–Роберт Гроссетест скончался и был похоронен в южном трансепте Линкольнского собора. С его смертью связаны чудеса и легенды: так, в ночь его кончины в небе звонили колокола, а папа якобы видел во сне, будто к нему приходит епископ и наносит в бок рану, от которой понтифик уже не смог излечиться. Кроме того, было несколько попыток санкционировать канонизацию Гроссетеста (в 1287 и 1307 гг.). Посмертную благодарность выразили своему покровителю Оксфордский университет и английские францисканцы, привязанность к которым оставалась у Гроссетеста до конца его дней: все свои книги он завещал францисканскому монастырю в Оксфорде, где они и находились вплоть до XVI в. При этом известно, что книгами епископа пользовался и Уильям Олнуик, и Фома Гасконский. В течение всей жизни Роберт Гроссетест оказывал немалое влияние на современников, доказательством чему служат его сохранившиеся письма. В них он наставляет людей относительно их духовной жизни; объясняет королю значение акта помазания; утешает архиепископа в тяжелое для него время; предостерегает от недолжных дел графа Симона де Монфора, учителем сыновей которого он являлся; использует свое влияние на короля с целью удержать его от жестоких поступков. Историк Матфей Парижский (Мэтью Пэрис) так характеризует епископа: "Откровенно обличавший короля и споривший с папой, выговаривавший прелатам и исправлявший монахов, он был советник священникам, учитель клира, опора ученым людям, проповедник народу, преследователь распущенности, неутомимый исследователь каждого слова Писания, молот Римской курии. В том, что касалось пиши, укрепляющей тело, он был щедр, великодушен, учтив и любезен. В том же, что касалось пищи духовной, он был набожен, полон благоговения и раскаяния. В епископских обязанностях он был усерден и неутомим и заслуживал всяческого уважения". Тот же автор восхищен и отнюдь не поверхностным владением Гроссетестом языками: "Муж, прекрасно знающий латынь и греческий (yir in latino peritissimus et graeco)". Ученик же Линкольнского епископа, Роджер Бэкон, считавший, что "только лишь господин Роберт сведущ в науках превыше всех остальных людей (solus dominus Robertas... prae aliis hominibus scivit scientias)", уверял, что тот "благодаря собственному опыту, с помощью других авторов и иных наук разобрался в мудростях Аристотеля; и в сто тысяч раз лучше знал и писал о том, о чем говорят книги Аристотеля (per experimentiam propriam et auctores alios et per alias scientias negotiatus est in sapientialibus Aristotelis; et melius centies milesies scivit et scripsit illa de quibus libri Aristotelis loquuntur)". И более того: по мнению "удивительного доктора", не кто иной из его современников, но именно Гроссетест оказался достойным встать в один ряд с величайшими мудрецами человечества: "Немногие из мудрейших достигли совершенства в философии, как, например... Соломон, а затем, для своего времени, – Аристотель, и позже – Авиценна, а в наши дни – Роберт, с недавних пор епископ Линкольна". С учетом приведенных выше оценок не кажется удивительным тот факт, что, по мнению многих исследователей английской интеллектуальной традиции, сложно найти человека, который оказал бы большее влияния на ее развитие в период с конца XIII до начала XV вв., нежели Роберт Гроссетест, зачастую именовавшийся своими последователями и почитателями просто "Линкольнцем" (Lincolniensis). |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||