Показать ещё...
Цель этой книги необычна в первую очередь для ее автора. В ней предпринимается попытка сопрячь прошлое и настоящее, традиционное и современное искусство, каллиграфию и архитектуру мусульман на всем протяжении их обитания. Сказанное не означает, что книга нацелена на некий исторический обзор. Напротив, мы предпринимаем все возможное для того, чтобы оценить традиционные и современные смыслы и формы в теоретическом плане. Необходимо помнить, что мои частные и многолетние исследования предшествовали ведению работы уже в новом, много более абстрагированном ключе. Многие формулы отрабатывались на основе индукции, знания конкретного материала, взывающего к соответствующим или неожиданным выводам. Потому тот, кто почувствует необходимость обращения к более подробным иллюстрациям, может ознакомиться с ними в моих предыдущих книгах. Сказанное, однако, не исключает и того, что следует пренебрегать дедукцией. Иногда одна сквозная мысль, пришедшая неожиданно, буквально на ходу, может преобразовать наши прежние представления об искусстве эпохи или истории искусства отдельной культуры в нечто новое и неожиданное. В настоящем исследовании я намеренно отстраняюсь от массированного исследования материала во имя выводов, покоящихся как на собственных наблюдениях, так и на выводах других ученых и философов в самых широких областях гуманитарии. Предметом данного исследования является образ человека. Я избираю два режима исследования: во-первых, человек представлен как объект, как центральное семантическое и концептуальное событие в искусстве и архитектуре и, во-вторых, человек подается как субъект, как носитель определенной точки зрения. Однако все дело в том, что субъективная позиция человека со временем изменяется, а потому меняется и онтологическая среда, в которой реализуется образ человека. В книге я принимаю ту критику Хайдеггера, которая подчеркивала невозможность суждения об исторической тотальности единой онтологии. Онтология прошлого отлична от современного отношения к Бытию. И это обстоятельство, в частности, явилось причиной обращения к современным формам эпистемологии. Современный мир интернационализируется и технологизируется, это следует понимать и принимать как данность и неотъемлемость настоящей жизни, что, в свою очередь, с несомненностью находит прямое отражение в творчестве мусульман всего мира. Изменяется не просто сам человек, перемены следуют и в антропологии, которая заявляет о приходе новой онтологии, новых средств понимания человека – неизведанных ранее концептов и методик. На первый план, в отличие от прошлых методов освоения мира человека, в отличие от знаковой теории прошлого и недавнего прошлого, выступает дискурсия. Важно не значение того или иного образа, а его внутреннее построение и интерконтекстуальные связи. Существен не "нарциссизм трансценденции" (Фуко), а заданные, имманентные законы образа, которые, собственно, и являются источником его поливалентной семантики и всевозможной концептуализации. Понимая это, я предпринял, в частности, попытку "схватить" (Уайтхед, Делез), с моей точки зрения, наиболее яркие этапы позиционирования человека в исламской теологии суфизма и истории. С этой целью я обратился к образу Совершенного Человека и предпосылкам рождения нового человека в результате походов Александра Македонского. С исламской точки зрения, это есть один образ, коранический образ Зулкарнайна. Образ Совершенного Человека характерен тем, что он поливалентен, его конечный образ неисповедим, ибо он воплощает собой все Творение и он метаантропологичен. Метаантропология – это тот конечный горизонт образа человека, с которым читатель столкнется в этой книге. Я настаиваю на том, что эстетические начала невозможно понять без знания духовной или исторической практики. По этой причине, прежде чем я обращаюсь к тем или иным вопросам теории архитектуры и изобразительного искусства, я предпочитаю рассмотреть механизм управления процессом слепки образов. Чтобы понять, что такое совершенство и красота в искусстве, я предпочитаю начать долгий разговор об образе Совершенного Человека в теологии и философии ислама. В другом случае я не мог бы завести разговор о концептуальной связи минарета и небоскреба без введения в новую теорию геопространства, предложенную Александром Македонским и его учителем Аристотелем. Было бы странным в книге об образе человека отказаться от новой теории мироустройства, усмотренную мною в свершениях Александра Великого. В силу сказанного целью настоящей книги будут не поиски значений, напротив, я нацеливаюсь на поиски дискурсии искусства, архитектуры, истории и духовной практики в творчестве исламского мира. Ни в коем случае нельзя смешивать все эти дискурсы, но понимать, что дискурсивная практика духовного начала превалировала в культуре Cредневековья следует непременно. Целью книги, в частности, является выявление закономерностей художественного образа человека, т.е. той частности, которая всегда помнит об общем. Ведь таков риторический постулат самой культуры ислама: общее всегда превалирует над частным. А частное всегда привносит в общее такие черты, которые не всегда увидишь невооруженным глазом. Речь идет о правилах, которые, на первый взгляд, могут противоречить Закону, но только при отдаленном рассмотрении этих правил. Именно своеобразие правил формирует то, что именуется дискурсом; увидеть сообразность этих правил Закону – наша задача. Между тем оказывается, что правила отличны стремлением к разнообразию, приходят времена, когда законы игры требуют пересмотра. Правила в исламском мире устанавливается именно исламом, всем тем культурным ареалом форм и значений, который окружает вероисповедное ядро – иман, за которым следует Закон и законы. Ислам в этом смысле есть и иман, но иман не есть ислам. По этой причине, когда говорится о культуре ислама, под этим выражением понимается все наследие духовной и материальной традиции тех стран и народов, где доминировал иман, вероисповедное начало третьей авраамической религии. Иман, безусловно, влияет на ислам, иначе и быть не может, но ислам все-таки живет своей созидательной жизнью, прорабатывая культуру. Скажем, иман никак не мог предусмотреть, что ислам в Средневековье станет по существу эллинизированной, перипатетической культурой. Это коснулось в первую очередь философии, суфизма и даже теологии. Ведь теология находится в лоне ислама, а не имана. Реакция на это обстоятельство пришла слишком поздно. Парижский философ (кстати, друг Фуко, Гваттари и Делеза) М.Аркун, пожалуй, самый проницательный исследователь духовной мысли мусульман (наряду с С.Х.Насром), в своем обращении к современным архитекторам высказал такое суждение: мы, сказал он, должны заниматься не джихадом, а иджтихадом. Его слова требуют разъяснения в особенности для русского читателя. Надо знать, что призыв Аркуна был направлен против той агрессивной социально-политической формы джихада, которая столь распространена сейчас в среде арабской молодежи и низших слоев интеллигенции. Социальный и в особенности политический джихад, действительно, агрессивен и деструктивен. Он не выводит человека и общество на освоение новых горизонтов. Более того, политизированный джихад стирает все возможные и даже обретенные горизонты. В этом смысле джихад пассивен, если он не обретает своего истинного, внутреннего измерения человека. Аркун, однако, говорил об иджтихаде – понятии, скорее, теологическом, нежели художественном. Иджтихад (усердие) обозначает особые старания теологов и юристов прошлого по усовершенствованию заветов и законов, исходящих от Корана и сунны. Иджтихад работает на границе совершенствования и волюнтаризма (бид'ат), поэтому в XI в. было объявлено, что "врата иджтихада закрыты". Следовательно, Аркун призывает вновь открыть врата иджтихада. То есть предлагается повести работу по вскрытию или нанесению новых горизонтов вовсе не в области теологии. Объектом иджтихада должна стать художественная практика и, в первую очередь, философия и архитектура. Речь идет о формировании горизонтов новой онтологии, иного по сравнению с перипатетической практикой классического ислама понимания Корана и сунны. Аркун в своих работах постоянно подчеркивает, что исламская теология и творческая мысль были заражены идеями Аристотеля, они действовали в духе его философии, и это – абсурдно, ислам должен оставаться исламом. Ислам должен, наконец, найти свой путь и свои онтологические горизонты существования. Тот же самый Коран вовсе не понят, необходимы новые подходы для понимания и Корана, и сунны, и всей культуры прошлого. Речь идет о переинтерпретации всей традиции. И в этом ключе Аркун поясняет, что современный архитектор или художник не может работать в духе старой творческой мысли. Необходимы "новый художественный язык, новый синтаксис, новая семантика". В первой же главе мне придется напомнить о призыве Аркуна во время обращения к антропологии современной мечети. Занимаясь в основном природой образа человека, мы не намерены долго оспаривать расхожие и предельно обманчивые суждения даже профессиональных историков искусства. Надо твердо запомнить, что в этой книге впервые предпринимается попытка понять как, каким образом не просто изображен, а представлен человек. Следовательно, нам придется понять и правила этого представления. Дискурсивные возможности и закономерности искусства и архитектуры ислама пора, наконец, поставить не в качестве вопроса, а настоятельной задачи. Соответственно, проблема значений также должна изменить свой статус, хотя в других своих работах я много говорил об этом. Напомню, культура ислама сильна теорией метафоры, что не позволяет ее, кстати, понять людям, воспитанным в русле христианской или христианизированной традиции. Даже после работ Рикера европейская культура плохо знает (кроме французов) преобразующую мощь метафоры. Цели, поставленные в этой книге, в том числе направлены именно на вышеизложенное понимание задач по выработке новых горизонтов иджтихада, с помощью которых автор намерен обсудить проблемы исламской истории искусства, истории и духовной мысли от начала творческой активности мусульман до каллиграфии и архитектуры конца XX в. Я предпринимаю массированный анализ вещи в средневековом ее понимании посредством высветления (транспаренции) ее возможных смысловых горизонтов. При этом я принципиально ухожу от семиотического противопоставления концептуального состояния вещи на оппозиционные пары. Наличие внутренней оппозиции вещи не есть ее извечное структурное состояние, напротив, сие является ситуативным и неравновесным качествованием вещи. Логичнее было бы говорить о процессуальной оппозиционности во имя высветления того горизонта вещи, с которым придется работать в этом месте и в это время. Легче всего сказанное пояснить на примере божественных имен: они часто составляют на первый взгляд противоположные по значению пары. На самом же деле в этом нет никакой оппозиционности – выдвижение какого-либо имени на первый план означает активизацию определенных качеств вещи в определенный момент ее существования. По этой причине, когда я буду говорить в книге о значении для культуры Логосферы, это не означает того, что подразумевается полное отсутствие Иконосферы. Просто-напросто Иконосфера в данный момент времени находится в тени вещи, она актуализирована, но не для того, чтобы быть репрезентированной. В данном и во многих других случаях образ тени оказывается концептом многих событий, о значении тени, и роли тени в устройстве мироздания часто говорили поэты и философы Средневековья. И последнее предуведомление. Поисковый охват проблем визуальной антропологии не может быть исчерпан никогда. То, что сделано, то сделано. Справедливым выводом, предваряющим чтение книги, может быть только одно: она по определению проблемна в том смысле, что книга ни в коем случае не претендует на законченность темы, на разрешение вопросов, на закрытие обсуждаемых проблем. В книге ставятся задачи, некоторые из которых посильно решаются, а другие обращаются для автора в проблему, одновременно ускользающую и оставленную на время. Именно поэтому я отказался от заключения, ибо, повторяю, эта книга лишь ставит предварительные проблемы, а не решает задачи. Заключения – дело будущего. Отзыв на рукопись книги Ш.М.Шукурова "Образ человека в искусстве ислама" Задача книги Ш.М.Шукурова – не столько критика уже многократно опровергнутого расхожего суждения об отсутствии в искусстве ислама образов людей, сколько попытка предметной характеристики своеобразия трактовки в исламе темы человека. Текст книги Ш.М.Шукурова отличается большим масштабом развиваемых идей и и соответствующим ему уровнем научных рассуждений. Опираясь в основном на уже опубликованные им же фактические данные, он привлекает и ряд интересных новых сведений (так, уникальны данные о скрытых изобразительных мотивах в иллюминации текста Корана VIII века), что вкупе позволяет ему выйти на уровень мета-обобщений. Это было бы невозможно без широкого междисциплинарного контекста, в котором рассматриваются проблемы архитектуры и искусства, а также при менее широком историческом диапазоне рассматриваемых явлений. Поэтому в работу органично входят проблемы современной, в том числе и мусульманской, архитектуры. Не случайны привлекаемые в работе аналогии между принципами современной лэндморфной архитектуры и особенностями трактовки пространства в традиционной мечети. В то же время в архитектуре мечети автор вскрывает слой ее нумерологических значений, которые позволяют усматривать в ней человеческие измерения. Значительный интерес представляют рассуждения автора о значениях башенной формы в архитектуре, о ее потенциальных антропоморфных аналогиях и подчеркнуто знаковой роли в окружающем человека геопространстве. Заслуживает особого внимания и возможность трактовки минарета как светильника и указателя пути, что обосновывается автором книги терминологически (отметим, что эта тема перекликается с приведенными в последней главе чрезвычайно существенными для историка культуры данными о трактовке света, и – в более частном смысле – нимбов в искусстве ислама). Автор оперирует с большими массивами идей, вокруг которых существует целое поле значений и дополнительных смыслов, что требует обширного логического инструментария. Ш.М.Шукуров совершенствует его по мере продвижения по проблематике; картины метода написаны им с чисто художественным блеском. Книга отличается весомостью и в то же время впечатляет свежестью
и яркостью идей.
Доцент
кафедры всеобщей истории искусства
Исторического факультета МГУ,
Кандидат искусствоведения
Е.А.Сердюк |
2024. 288 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR Новинка недели!
Особенности 20-го выпуска: - исправили предыдущие ошибки - Добавлены разновидности в раздел разновидностей юбилейных монет СССР - В раздел 50 копеек 2006-2015 добавлены немагнитные 50 копеек 10 копеек 2005 М (ввел доп. разворот) - Добавлена информация о 1 рубле 2010 СПМД немагнитный... (Подробнее) 2024. 720 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) 2022. 1656 с. Твердый переплет. Предварительный заказ!
Впервые в свет выходит весь комплекс черновиков романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», хранящихся в научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Текст черновиков передаётся методом динамической транскрипции и сопровождается подробным текстологическим... (Подробнее) 2023. 274 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
Арабо-израильский конфликт, в частности палестино-израильский, на протяжении многих десятилетий определял политическую ситуацию на Ближнем Востоке. На современном этапе наблюдается падение значимости палестинской проблемы в системе международных приоритетов основных акторов. В монографии... (Подробнее) URSS. 2024. 136 с. Мягкая обложка. В печати
В настоящей книге, написанной выдающимся тренером А.Н.Мишиным, описывается техника фигурного катания, даются практические советы по овладению этим видом спорта. В книге рассматриваются основы техники элементов фигурного катания и то, как эти элементы соединяются в спортивные программы, излагаются... (Подробнее) 2024. 400 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Как реализовать проект в срок, уложиться в бюджет и не наступить на все грабли? Книга Павла Алферова — подробное практическое руководство для всех, кто занимается разработкой и реализацией проектов. Его цель — «переупаковать» проектное управление, сделать метод более применимым к российским... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) |