Сказать, что исследование, представленное данной монографией, было делом для меня трудным, – значит, ничего не сказать. Оно было, да и есть делом супертрудным для меня. Причина одна. – Я родился в стране, которая к этому времени уже была названа "страной победившего социализма". Здесь же получил среднее образование и образование высшее, десятилетиями профессионально занимался научными исследованиями, где именно марксизм был критерием их научности, и другого критерия не могло быть по определению моей страны именно социалистической. Мои философские взгляды и взгляды гносеологические уже заранее были мировоззренчески предопределены быть марксистскими, что означало в стране социализма быть единственно верными во всем мире. Если я и отступал от марксистской линии, то вместе с коммунистической партией, в которой я не только числился три десятилетия, но порою и активно работал на идеологическом поприще. Моя обыденная жизнь и жизнь научная в общественной жизни моей страны долгие десятилетия была зависима от руководящей и направляющей силы коммунистического учения, основоположниками которого были Маркс, Энгельс и Ленин. Конечно, были сомнения и тревоги. – Но не сомнения в истинности марксизма и не тревоги по этому же поводу. Наконец, появились сомнения и этого тревожного рода. С началом событий 1991–1992 годов что-то элементарное системно сломалось в общественно мыслящей моей голове, но на месте элементарно сломанной системы так ничего и не было воздвигнуто мною и обществом без социализма и коммунистической идеологии. Так не только у меня в голове появился вакуум. Политическая элита российского общества вместе со всем обществом, – уже не социалистического, но еще и не капиталистического, – на не одно десятилетие застряли в этом положении "между". Поэтому так и не смогли предложить собственному народу идеологию социально-экономического развития его самого, по уровню привлекательности, достойного коммунистической идеи, но отличающейся от нее научной истинностью и правдивостью жизни. Без научной критики марксизма этого не сделать. Тогда я спросил самого себя: "Что, если я"?... |