Даркевич В.П. Народная культура Средневековья:
Пародия в литературе и искусстве IX--XVI вв. Изд. 2

Оглавление

Из введения к теории средневековой пародии

Понять Средневековье и его культуру в их собственных категориях и представлениях – насущная задача медиевистики. Внимание к духовной истории средневекового общества, ее изучение на уровне диалога двух понятийных систем – "их" и "нашей" – позволяет говорить о "двумирности" культуры Средневековья, которую в нашей науке нередко представляют лишь в свете аскетического идеала и доктринальной ортодоксии. Но к плодотворному диалогу культур может привести лишь диалектический подход, согласно которому каждая вещь обнаруживает свою изнанку, как бы два лица. Средневековая культура сочетала устремление к неземному – с интересом к реальности, мистический экстаз и трагическое, освещаемое мученическим светом, – с плотской жаждой жизни, традиционалистские философские системы – с прагматической практикой.

Средневековая культура многолика и антиномична. Ей чужда единственно спиритуалистическая градация ценностей. Великое и смешное, мудрое и наивное, красивое и уродливое, человеческое и животное, трагическое и комическое не разделены пропастью, всегда способны поменяться местами или перейти одно в другое. Пафос возвеличения уживался с мотивами комического развенчания. Господствовала "культура многотонности" (М.М.Бахтин). Механизм средневекового типа культуры определялся противоречивостью коллективной психологии, преодолевавшей разрыв между высоким и низким. Поскольку общество как сверхсложная целостность – совокупность индивидуальных сознаний, то естественно признать единство противоречий в образе мыслей и чувств средневекового человека. "Разве человек по природе своей не является прежде всего великой переменной величиной?".

Противостояние земного и небесного, сверхчувственного миров не исключало их тесной взаимосвязи. Переплетение "верха" и "низа" порождало трагикомические ситуации. У итальянских поэтов "сладостного нового стиля", в том числе и у Данте, плоть и дух не исключали друг друга, а соседствовали, как непересекающиеся ряды. В "Декамероне" трагические новеллы о любви и смерти сменяются повестушками о похождениях продувных монахов. Достигшие вершин философской учености поэты не гнушались сочинять грубоватые комические сонеты. Смесь возвышенного и низменного, страшного и забавного характерна для Шекспира. В его театре "мудрые дураки" – шуты восходили к традициям гистрионов, "праздникам дураков", к персонажам пьес жанра соти. В шекспировском "мире-театре" мудрецы-насмешники, мастера словесной игры с их добродушием, врожденным жизнелюбием и здравым смыслом вносили пародийные коррективы, если любовные переживания героев становились слишком аффектированными. Синтез "высокой" и "плутовской" традиций в жанре романа налицо у Сервантеса.

Нынешняя медиевистика менее всего склонна наделять людей ушедших столетий современными комплексами, мучительными сомнениями человека XX в. Вместе с тем становится все более явным, что личность в Средневековье, особенно творческая личность, представляла собой сложное сочетание социопсихологических механизмов. Средневековая ментальность – гибкая система, разные стороны которой диалектически взаимодействовали, дополняли и оттеняли друг друга.

"Дару слез", потребности усердно молиться и каяться, что признавали свойством богоодаренной натуры, скорбному восприятию несовершенства бытия противостоял "дар смеха", ибо кроме трагической и прозаической реальности существовала реальность празднично-смеховая. Поглощенность ежедневными делами, стихийные бедствия, эпидемии и опустошительные войны, коллективные страхи, рождавшие настроения безысходности и пессимизма, не исключали праздничного восприятия жизни. Культура Средневековья озарена двойным светом: торжественным и даже патетическим, с одной стороны, и пародийно-буффонным – с другой. В "век веры" повышенно острое восприятие праздника с его проявлениями дружелюбия и людской солидарности – противовес постоянным напоминаниям о смерти, адских муках и ужасах потустороннего мира. Пафос и насмешка не отменяли, а оттеняли друг друга. Без этой направленности сознания невозможно понять природу средневековой пародии. Пародия представлялась игрой, создававшей обратный эмпирическому "изнаночный мир". Это один из комических жанров, охватывающий все стороны жизни, как книжную словесность, так и культуру, питавшуюся фольклорными традициями. Она универсальна и энциклопедична. Люди Средневековья умели взглянуть на свое окружение, учреждения и установления как бы со стороны; сознание непреложной иерархии и благопристойности сменялось во время праздников смещением и снижением понятий, а подчас и грубым зубоскальством. Люди весело играли наложенными на них путами в рамках общепринятой системы ценностей, "культуры-веры". Отношение к Богу и религиозным святыням, к сеньору и товарищам по цеху или факультету, к семейной жизни – все имело смеховой аспект, далекий от нигилистического отрицания традиционных порядков. Двуединый мир имел две колеи явлений, из которых одна пародировала другую. В рыцарском романе и литературе горожан, в зрелищном фольклоре и религиозном театре, в скульптурах соборов и на полях страниц манускриптов причудливо смешивалось серьезное и комическое.

Эта монография – естественное продолжение моей книги "Народная культура Средневековья: Светская праздничная жизнь в искусстве IX–XVI вв." (М., 1988). Средневековая пародия – "антимир" – неотделима от идеи не официального праздника, для которого характерны выворачивание жизненных явлений наизнанку, превращение последнего в первого. Пародия сопровождала аграрные празднества с их магическими действиями, свадьбы, акты еды и питья – "литургия обжор" в стенах самих церквей. Именно духу карнавала свойственно эксцентричное перевертывание моральных норм, когда не признавали абсолютной истины и потешались над здравым смыслом. Антиповедение связано и с привилегиями некоторых социальных групп (шуты, скоморохи, юродивые).

Об авторе

Известный специалист по истории средневековой культуры. Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии РАН, академик РАЕН. Родился в Витебске. В 1958 г. окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, и с того же года начал работать в Институте археологии. В 1964 г. защитил кандидатскую диссертацию. В 1970–1980 гг. руководил Старорязанской экспедицией Института археологии. В 1978 г. В. П. Даркевичу была присуждена ученая степень доктора исторических наук за книги "Светское искусство Византии" (М., 1975) и "Художественный металл Востока" (М., 1976). Участник и руководитель ряда археологических экспедиций, автор около 200 научных трудов.

Основные научные интересы В. П. Даркевича: история и культура Руси IX–XIII вв., народная культура Cредневековья, связи средневековой Руси с Западной Европой, Византией и арабским миром. Его творчество отличается широтой кругозора, умением использовать междисциплинарный (с привлечением этнологии, истории искусств, литературоведения, лингвистики и др.) и цивилизационный (повышенное внимание к человеческой духовности, сопоставление цивилизаций католического Запада, Византии, Древней Руси, мусульманского Востока) подходы. При этом он не только обладает способностью проникновения во все глубины замыслов средневековых мастеров, но и может рассказывать о древнем искусстве живым и образным языком писателя, то есть в какой-то мере и формой изложения приблизиться к самому искусству.