Аронов Р.А. ФИЗИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ и познание:
Логико-гносеологические патологии познания. ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ И КВАНТОВАЯ МЕХАНИКА. Наследие А.Эйнштейна, Н.Бора, А.Пуанкаре

Содержание

Предисловие

Рафаил Аронович Аронов родился 31 июля 1939 г. в Одессе. Окончил физико-математический факультет Одесского университета в 1952 г. С 1952 по 1954 г. работал учителем физики и математики на станции Отпор Забайкальской железной дороги. Продолжил свое образование в аспирантуре МГУ, по окончании которой с 1958 по 1966 г. преподавал философию в Кишиневском университете. Переехав в Москву, с 1966 по 1992 г. работал в Московском педагогическом государственном университете им.В.И.Ленина. С момента создания в 1992 г. Государственной классической академии им.Маймонида стал ее проректором и профессором, организовал и возглавил первую в России кафедру философии естествознания.

Область научных интересов Р.А.Аронова – фундаментальные методологические проблемы современной науки, и прежде всего физики. Основные направления его исследований связаны с анализом проблемы пространства и времени в современной физике, обсуждением философских оснований теории относительности и квантовой механики, философско-методологической оценкой научного наследия А.Эйнштейна и А.Пуанкаре, изучением природы физической реальности, выявлением логико-гносеологической патологии в науке и философии. Именно он впервые ввел в научный оборот такие широко распространенные сегодня среди методологов и физиков репрезентации, как пифагорейский синдром и синдром Хлодвига.

Р.А.Аронов уделял большое внимание поддержанию и развитию традиций научного исследования и воспитал блистательную плеяду учеников и последователей. Проводимые им с 60-х гг. философско-методологические семинары (впоследствии ставшие постоянно действующими) были ярким событием в научной жизни сначала СССР, а потом Российской Федерации, и посвящались обсуждению наиболее актуальных проблем философии естествознания. На этих семинарах выступали ведущие отечественные и зарубежные ученые, демонстрируя блестящие образцы научной дискуссии. Именно эти семинары с присущим им познавательным духом дали толчок научному развитию многих студентов и молодых исследователей, всегда в большом количестве посещавших данные междисциплинарные встречи, являвшиеся знаковым событием в интеллектуальной жизни своего времени.

Р.А.Аронов, скрупулезно соблюдая традиции обоснования достигнутых научных результатов, тщательно готовил свои публикации, каждая из которых рождала целый спектр мнений и многочисленные обсуждения, неизменно привлекавшие внимание как многочисленных сторонников, так и немалого количества оппонентов ученого.

Каждая его статья – это определенная веха в философской рефлексии научного поиска. Представленная вниманию читателей книга является систематическим и структурированным изложением фундаментальных положений, отражающих базовые методологические подходы к актуальным проблемам современного естествознания.

***

Чтению настоящей книги хотелось бы предпослать следующие замечания.

В настоящее время существует огромная палитра мнений по поводу того, есть ли польза от занятий философией науки. Данный вопрос приобретает очевидную актуальность особенно при дискуссиях вокруг необходимости сдачи экзамена по истории и философии науки, являющегося преемником экзамена по марксистско-ленинской философии в программе кандидатского минимума, необходимого для допуска к защите диссертации на соискание ученой степени кандидата наук по любой ВАКовской специальности.

Не вдаваясь в дискуссии, вычленим центральную проблему: что представляет собой знание современной философии науки и научной методологии? Дань традиции или же оно является необходимым инструментом в деятельности исследователя, особенно молодого?

Прежде всего хотелось бы привести мнение нобелевского лауреата Стивена Вайнберга, изложенное в его книге, недавно переведенной на русский язык.

Непостижимая неэффективность философии науки

"Физикам так помогают в работе субъективные и зачастую расплывчатые эстетические суждения, что можно было бы рассчитывать и на помощь со стороны философии, из которой, в конце концов, выросла вся наша наука.

...Взгляды философов иногда приносили пользу физикам, но главным образом в негативном смысле, защищая их от предубеждений других философов.

Конечно, у каждого физика есть какая-то рабочая философия. Для большинства из нас – это грубый, прямолинейный реализм, т.е. убежденность в объективной реальности понятий, используемых в наших научных теориях. Однако эта убежденность достигается в процессе научных исследований, а не в результате изучения философских трудов.

...Я не собираюсь отрицать и ценность философии науки, которая в лучших своих образцах представляется мне приятным комментарием к истории научных открытий. Но не следует ожидать, что философия науки может дать в руки современных ученых какое-то полезное руководство на тему того, как надо работать или что желательно было бы обнаружить.

...Это понимают и многие философы. Потратив три десятилетия на профессиональные исследования в области философии науки, философ Джордж Гейл приходит к выводу, что "все эти почти недоступные простым смертным дискуссии, замешанные на схоластике, могут интересовать только ничтожное число ученых-практиков".

...Дело все в том, что не видно, где физик может использовать знание философии, не считая тех случаев, когда изучение работ отдельных философов помогает нам избежать ошибок, совершенных другими философами.

...Время от времени я пытался разобраться в текущей литературе по философии науки. Некоторые работы казались мне написанными на непреодолимо сложном жаргоне. Единственное, что оставалось думать, что цель этих работ – произвести впечатление на тех, кто путает неясность изложения с его глубиной.

Читателю (особенно если он – профессиональный философ) может показаться, что ученый вроде меня, который настолько не в ладах с философией науки, должен деликатно обходить эту тему и предоставить право судить экспертам. Я знаю, как относятся философы к любительским философским потугам ученых. Но я стремлюсь здесь изложить точку зрения не философа, а рядового специалиста, неиспорченного работающего ученого, который не видит в профессиональной философии никакой пользы. Не я один разделяю такие взгляды – мне неизвестен ни один ученый, сделавший замерный вклад в развитие физики в послевоенный период, работе которого существенного помогли бы труды философов... [Ранее] я упоминал о том, что Вигнер назвал "непостижимой эффективностью" математики. Здесь я хочу указать на другое, в равной степени удивительное явление – непостижимую неэффективность философии (выделено О.Б.). Даже если в прошлом философские доктрины и оказывали какое-то полезное воздействие на ученых, влияние этих доктрин затягивалось на слишком долгое время, принося в конце концов тем больше проблем, чем дольше эти доктрины оставались в употреблении.

...Однако наибольшие затруднения причиняет современной физике не метафизика, а эпистемология, учение о природе и источниках знания. Эпистемологическая доктрина, называемая позитивизмом (или в некоторых трудах – логическим позитивизмом), утверждает не только то, что окончательной проверкой любой теории является ее сопоставление с экспериментальными данными (с чем вряд ли кто будет спорить), но и то, что каждое понятие в наших теориях должно в каждом пункте ссылаться на наблюдаемые величины. Это означает, что хотя физические теории могут включать понятия, все еще не изученные экспериментально, и которые не будут изучены ни в этом году, ни в следующем по причине дороговизны исследований, совершенно недопустимо включать в наши теории понятия и элементы, которые в принципе нельзя никогда наблюдать.

...Несмотря на ценность позитивизма для Эйнштейна и Гейзенберга, он все же принес столько же плохого, сколько хорошего. Джордж Гейл даже возлагает именно на позитивизм ответственность за теперешнее отчуждение между физиками и философами.

...Метафизика и эпистемология, по крайней мере, старались играть конструктивную роль в науке. Не так давно наука подверглась атаке со стороны недружественных комментаторов, объединившихся под знаменем релятивизма. Философы-релятивисты отрицают стремление науки к открытию объективной истины; они рассматривают ее всего лишь как еще одно социальное явление, не более фундаментальное, чем культ плодородия или шаманство.

Философский релятивизм частично уходит корнями в сделанное философами и историками науки открытие, что в процессе признания научных идей очень много субъективизма... Для ученых все это давно известно (хотя философы и историки науки пишут иногда так, как будто мы слышим об этом в первый раз)... Кун упорно атаковал ту точку зрения, что развитие науки приближает нас к объективной истине: "Мы можем, точнее говоря, должны отказаться от представления, что изменения парадигмы приближают ученых и их последователей все ближе и ближе к истине". Позднее книга Куна, кажется, стала читаться (или, по крайней мере, цитироваться) как манифест общей атаки на предполагаемую объективность научного знания.

...Где же истоки безудержной атаки на объективность научного знания? Думаю, что один из источников – старое пугало позитивизма, на этот раз используемое для изучения самой науки... Желанной, хотя и ускользающей целью ученых является прямая проверка научных теорий, и когда это удается, ученые убеждаются в реальности этих теорий.

Релятивизм – это только одна из сторон более широкой и радикальной атаки на саму науку. Фейерабенд призвал к формальному отделению науки от общества, вроде отделения церкви от государства, считая, что "наука есть просто одна из многих идеологий, движущих общество вперед, и так ее следует рассматривать".

Похоже, что все эти радикальные критики науки мало влияют, если вообще влияют, на самих ученых. Мне неизвестен ни один работающий ученый, который воспринимает этих философов всерьез. Та опасность, которую они несут науке, связана с их возможным влиянием на тех, кто сам не участвует в научной деятельности, но от кого мы все зависим, особенно на тех, кто финансирует науку, а также на новое поколение ученых".

С этими аргументами сложно не согласиться. Однако с той оговоркой, что речь идет о догматических и схоластических спорах, которые в отечественной традиции принимают форму рассуждений не о позитивизме и релятивизме, а о классическом, неклассическом и постнеклассическом этапах развития науки, и именно в таком виде входят в учебники и учебные пособия, предназначенные для изучения по курсу "История и философия науки".

Конечно, предпринимаются попытки рассматривать науку не как застывшие метафизические схемы, благодаря которым достигнуты общепринятые на сегодняшний день результаты, а как живой, междисциплинарный механизм, отражающий многогранный процесс познания окружающего мира, но количество таких работ катастрофически мало.

Представляется, причина такого состояния дел кроется в том, что для понимания современных философско-методологических проблем естествознания вообще и физики в частности необходимо быть специалистом как в предмете научного анализа, так и философии соответствующей науки.

Недостаточно быть только философом или только физиком, ведь сама философия требует единства формы и содержания. Если реализуется первый вариант, то предполагается владение философской рефлексией, которая, однако, не находит своего содержательного дискурса и сползает в абстрактные рассуждения по поводу уже достигнутых результатов в прошлом (зачастую – очень далеком прошлом). В случае второго варианта мы имеем специалиста, прекрасно владеющего математическими и экспериментальными методами исследований, но испытывающего трудности методологического характера. Для их разрешения естественник обращается к философам, но не находит у них понимания, потому что обе стороны разговаривают на разных языках и не обладают необходимой понятийной платформой для взаимопонимания.

Рафаил Аронович был одним из немногих отечественных специалистов, который свободно владел как физическим, так и методологическим багажом и инструментарием, а потому его работы содержат в себе методологические ответы на актуальные вопросы естествознания, которые нисколько не утратили своей значимости и сегодня, а, наоборот, вновь и вновь встают перед исследователями при необходимости интерпретации все более абстрактных математических формализмов современной физики.

Каждая статья – это прекрасный образец философско-методологической рефлексии, в которой даются перспективы развития соответствующей проблемы, а также предостережения по поводу возможных ошибок и заблуждений. В этом смысле каждая работа Р.А.Аронова очень выгодно отличается от большинства философских плеоназмов, где за традиционной философской лексикой скрывается не то что непонимание, а вообще простое незнание естественнонаучной проблематики.

И последнее замечание. В приведенных статьях часто встречаются ссылки на основоположников марксизма-ленинизма. В значительной мере это были правила игры того времени, фактически условие публикации статьи в философских журналах, находящихся под идеологической цензурой. В этой связи можно опять обратиться к Стивену Вайнбергу: "Механицизм распространился за пределы науки и прижился там, принеся позднее много неприятностей ученым. В XIX в. героическая традиция механицизма была, к сожалению, включена в систему диалектического материализма Маркса и Энгельса и их последователей. Ленин, находясь в эмиграции, написал в 1908 г. напыщенную книгу о материализме, и хотя для него эта книга была главным образом средством борьбы с другими революционерами, цитаты из нее стали священным писанием для его последователей, так что некоторое время диалектический материализм стоял на пути признания общей теории относительности в Советском Союзе. Еще в 1961 г. выдающийся русский физик Владимир Фок вынужден был защищать себя от нападок философов-ортодоксов. Предисловие к его монографии "Теория пространства, времени и тяготения" содержит примечательное высказывание: "Философская сторона наших взглядов на теорию пространства, времени и тяготения сформировалась под влиянием философии диалектического материализма, в частности под влиянием труда Ленина "Материализм и эмпириокритицизм"".

Рафаил Аронович не писал книг, потому что считал, что философ и методолог науки должен не заниматься самолюбованием и почиванием на академических лаврах, полученных за работы, написанные "-дцать" лет назад и сегодня уже практически невостребованные и неприменимые, а быть в гуще текущих актуальных естественнонаучных проблем и помогать исследователям, нуждающимся в разрешении методологических трудностей, не позволяющих им двигаться дальше в открытии законов природы.

Каждая работа в свое время сыграла немалую роль в интерпретации полученных результатов и явилась существенным шагом в движении вперед, а также в исправлении многих логико-гносеологических патологий в науке и философии. Умение выявить фундаментальную методологоческую проблематику и высветить ее суть, обеспечило современную актуальность и востребованность идей Р.А.Аронова как на фоне достижений мировой методологической мысли, так и на обезличенном массиве отечественных философских сереотипов. Поэтому данная книга предназначена отнюдь не для историков науки, а прежде всего для молодых и активных исследователей современных проблем естествознания.

Основные направления исследований Р.А.Аронова посвящены таким фундаментальным проблемам естествознания, как:

• проблемы пространства и времени в современной физике;
• философские основания теории относительности и квантовой механики;
• философская оценка научного наследия Эйнштейна и Пуанкаре;
• природа физической реальности;
• логико-гносеологические патологии познания.

Работы Р.А.Аронова в настоящем издании сгруппированы в основном не в хронологическом, а в указанном тематическом порядке в целях структурирования основных исследовательских направлений.