|
Оглавление
Предисловие
В наше бурное политизированное время, когда кипят страсти и ломаются публицистические копья о прошлом и будущем российской государственности, когда вдруг выявились присущие некоторым современным авторам идеалистические представления о крестьянском строе, уровне аграрного производства и жизни дореволюционного крестьянства, как никогда ранее ощущается потребность в изучении подлинных документов (источников) по истории нашей страны. В последние годы чрезвычайно вырос и обострился интерес к историко-аграрной проблематике, к проектам аграрных реформ и их реализации, к экономическому и социальному положению российского крестьянства. Помимо того, что, несмотря на существенные различия исторических ситуаций, общественное мнение улавливает ряд сходных моментов между современными проблемами переустройства аграрного сектора народного хозяйства страны и проблемами, стоявшими в России в начале XX в., одной из причиной такого интереса, на наш взгляд, является то обстоятельство, что интерес этот вызван не только желанием понять происходящее, но и поисками в прошлом идеала, который прежде искали в будущем. Аграрный вопрос всегда был главным в истории нашей страны и ее революциях. В чем же он заключался? Ответ на этот вопрос и дают публикуемые ниже документы, исходящие от крестьян царской России, чью жизнь так вольно и розово живописуют некоторые борзописцы сегодняшнего дня. Публикация этих документов -- фундамент научного (а не мифологизированного) знания для серьезного осмысления нашего прошлого. История появления этих документов такова. В конце XIX -- начале XX вв. в русских либеральных кругах весьма "модной" была тема о праве петиции. В этом праве либералы видели панацею от возможных социальных потрясений. Петицией (от лат. petitio -- просьба) в широком смысле называется всякая просьба, в письменной форме обращенная к органам власти. В узком (можно сказать, конституционном) смысле под петицией разумеется письменное обращение отдельных лиц или коллективов (групп) населения к органам верховной власти -- монарху и законодательным учреждениям -- с ходатайством по вопросам законодательства и социальных преобразований. 1 Право петиций -- это политическое право, имеющее своей целью дать народу непосредственную возможность доводить до сведения верховной власти свои нужды в собственной передаче, своими словами, а не в передаче, истолковании и фильтрации окружающих власть чиновников. Право подачи петиций упоминалось в ряде буржуазных конституций (английский билль о правах 1689 г., французская конституция 1791 г. и др.). В России петиционного права по законодательству не существовало вплоть до революции 1905 г. До этого времени право коллективных ходатайств принадлежало только общественным и сословным собраниям, и то в пределах местных "польз" и "нужд". Таким правом пользовались дворянские собрания и, отчасти, собрания земств и городов. Но только дворянские собрания могли представлять свои ходатайства ("адреса") в руки царю. Города и земства должны были заявлять о своих нуждах через губернатора министру внутренних дел. Но никакое ходатайство ("петиция") по существовавшему тогда законодательству не должно было касаться государственного устройства, управления или интересов других сословий, быть выражением общественного мнения. Всегда все предложения, которые выходили за рамки местных и сословных интересов и касались общих государственных вопросов, считались противозаконными и их авторы зачастую привлекались к ответственности и наказанию. 1 Все эти обстоятельства сказывались на протяжении веков и на содержании документов, исходящих от самого многочисленного и самого обездоленного феодального сословия России -- многомиллионного крестьянства, его челобитных, прошениях, жалобах, приговорах и т.п. Содержание этих документов до революции 1905--1907 гг. сводилось в основном к конкретно-экономическим вопросам, непосредственно затрагивавших крестьян. Первая же попытка подачи коллективной петиции царю петербургским пролетариатом с изложением экономических и политических требований закончилась кровавой трагедией 9 января 1905 г. Известие о "Кровавом воскресенье" стало искрой, вызвавшей взрыв революционного возмущения по всей стране. Начавшаяся революция заставила царское правительство идти на различного рода уловки и маневры, которые могли бы хоть в какой-то мере отвлечь народные массы от участия в революционной борьбе. Одним из таких маневров было опубликование 18 февраля 1905 г. царского указа, предоставлявшего право всем "верноподданным, радеющим об общей пользе и нуждах государственных", "частным лицам и учреждениям" подавать петиции ("виды и предложения") на "высочайшее" имя "по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния" (ПСЗ-III. Т. XXV. N25853). Их рассмотрение возлагалось на Совет министров. Указ, правда, сопровождался оговоркой, что "основные законы империи" должны быть "незыблемо и непременно сохранены". Однако это все-таки была уступка самодержавия. Создавая видимость непосредственной связи царя с народом, минуя бюрократическое "средостение", указ был рассчитан на укрепление монархических иллюзий, особенно в крестьянстве, и направление освободительного движения в мирное русло петиционной кампании. Указ был восторженно принят либералами всех мастей, пытавшихся направить развертывавшееся в стране крестьянское движение в свой фарватер, придать ему облик мирных ходатайств за реформы. Указ 18 февраля 1905 г. там, где он был доведен до сведения крестьян (а надо отметить, что местные власти скрывали его) или где они узнавали о нем другими путями -- из газет, от агитаторов политических партий, местной демократической интеллигенции положил начало крестьянскому "приговорному" движению 1905--1907 гг. Под этим термином условно понимается принятие и отсылка в высшие инстанции коллективом крестьян (чаще всего это сельские и волостные сходы, а также собрания, митинги и пр.) документально оформленных обращений, обязательно содержащих в себе (кроме местных) общеполитические и общеэкономические требования и пожелания. Эти обращения имели форму приговоров (мирской приговор -- это скрепленное личными подписями письменное решение крестьянского схода, носящее публично-правовой характер, с конца XIX в. -- одна из основных разновидностей массовой крестьянской документации), наказов, прошений, заявлений, постановлений, резолюций, писем, телеграмм и т.п., что в дальнейшем и будет именоваться собирательными терминами "приговор" или "наказ". (Аналогичные документы, но содержащие в себе всякие просьбы, ходатайства, жалобы, т.е. "прошения" в прямом смысле этого слова, в документацию "приговорного" движения не входят). Указ от 18 февраля предоставил российскому населению определенные послабления в области петиционной правоподачи. Но зимой-летом 1905 г. крестьянское "приговорное" движение еще не приняло массового характера. Его следующие этапы были связаны с возникновением и деятельностью такой революционно-демократической организации как Всероссийский крестьянский союз (конец лета--осень 1905 г.), с выборами и деятельностью I Государственной думы (весна--лето 1906 г.) и II Государственной думы (зима--весна 1907 г.). В адрес последних поступили многочисленные письма, телеграммы, наказы и приговоры крестьян, в которых выражались чаяния, пожелания и надежда на успешную деятельность вновь созданных учреждений. Крестьянские наказы и приговоры вызывали тревогу и раздражение в правящих кругах и у местной администрации. Власти использовали все средства, чтобы повлиять на их содержание, вплоть до публикации подложных крестьянских наказов, помешать составлению подлинных. Все усилия местной администрации были направлены на то, чтобы отбить всякую охоту у "радеющих об общей пользе и нуждах государственных" обнаруживать свои "виды и предположения по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния". 1 6 августа 1905 г. были опубликованы постановления о созыве Государственной думы. Одновременно был отменен указ 18 февраля 1905 г. 61-й параграф положения о Государственной думе гласил: "В Государственную думу воспрещается являться депутациям, а также представлять словесные и письменные заявления и просьбы" (ПСЗ. Т. XXVI. 1906. N27425). Но ходатайства от сельских и волостных сходов на имя царя, в Совет министров и особенно в Государственную думу продолжали поступать. Власти, от верховных до местных, издавали циркуляр за циркуляром, запрещающие составление приговоров и наказов. Они жестоко преследовали и карали за разработку этих документов. Полицейские чины проводили расследование обстоятельств их составления, наказывали "зачинщиков" в административном порядке, возбуждали уголовные преследования. Одновременно, понимая пропагандистское значение подобных документов, власти пытались воздействовать на крестьян, публикуя в правых изданиях подложные "верноподданные" крестьянские приговоры и наказы. Самовольные сходы не допускались или разгонялись силой, документы захватывались на месте их составления или перехватывались на почте. Таким образом, разрешив на короткое время (в 1905 г.) право петиций, царское правительство вскоре же отняло его, перейдя к политике жестокого преследования за составление и посылку письменных обращений к центральной власти и Государственной думе. Но репрессивные меры, предпринимаемые властями, ни к чему не приводили. Только основным адресатом в 1906--1907 гг., ежедневно получающим множество крестьянских приговоров и наказов, стала Государственная дума. В обстановке бурно развивающихся событий народной революции царское правительство, сознавая, что одними репрессиями покончить с ней нельзя, стремилось сочетать карательные действия с политическим лавированием. Обещанием всяческих реформ власти пытались расколоть силы революции, оторвать от движения умеренно настроенные мелкобуржуазные слои, прекратить или, по крайней мере, ослабить революционное "землетрясение". С этой целью 6 августа 1905 г. правительством был издан манифест, составленный министром внутренних дел Булыгиным, о созыве "не позднее половины января 1906 г." Государственной думы. Дума созывалась как совещательный орган при царе, который по-прежнему сохранял всю полноту власти. Для выборов в Думу устанавливался высокий имущественный ценз, поэтому господствующее положение в ней должны были занять помещики и крупная буржуазия. Рабочие, безземельное крестьянство и значительная часть мелкой буржуазии отстранялись от участия в выборах. Но правительству не удалось организовать выборы в эту Думу. Нарастающий подъем революции и всеобщая политическая стачка в октябре 1905 г. смели булыгинскую думу, сорвав попытки царя и правительства перевести развитие освободительного движения с революционного пути на реформистский. 11 декабря 1905 г., во время вооруженного восстания в Москве, царское правительство опубликовало указ о выборах в I Государственную думу, которая в отличие от совещательной булыгинской должна была обладать законодательными функциями. Правительству крайне важно было распространить в народе убеждение, что отныне царь будет советоваться с представителями народа, решать с ними коренные вопросы. По оценке В.И.Ленина, Дума была своеобразной конституционной приманкой, "оттяжным пластырем от революции". Но и преуменьшать значение указа от 11 декабря нельзя. Это был хотя и вынужденный, но сильный ход со стороны правительства. Впервые в России учреждалась представительная система законодательной власти. В глазах народа, крестьянства, сбывалась, казалось, его вековечная мечта -- иметь своих выборных представителей в законодательных органах страны. Этот социально-психологический момент существенным образом влиял на поведение крестьянства. И хотя, конечно, далеко не все крестьяне поверили в Думу, но основная их часть после разгрома рабочих и крестьянских восстаний в конце декабря 1905 г., усомнившись в пользе непосредственного революционного натиска против царизма и помещиков, поддавшись на правительственные и либеральные посулы, стала связывать свои надежды с Думой, рассчитывая, что она "выхлопочет" им землю и свободу. I Государственная дума начала свою работу 27 апреля 1906 г. В этот день в Зимнем дворце состоялся торжественный прием царем членов Думы и Государственного совета. Один из свидетелей этого события, министр иностранных дел России А.П.Извольский, вспоминал: "Ожидая формирования императорского кортежа, я прогуливался по залам дворца, где собралось несколько тысяч генералов, офицеров всех рангов и гражданских чиновников. Казалось, ничего не было необычного в этой блестящей толпе придворных -- зрелище весьма обыкновенное для дворцовых залов в торжественные дни. Но вот наконец среди шеренг блестящих мундиров стало возможным различить темные костюмы представителей народа по пути в Тронный зал, где они должны были ожидать царя. Впервые в этом элегантном зале, построенном императрицей Елизаветой по чертежам итальянца Растрелли, где в течение полутораста лет безраздельно царствовала роскошь одного из наиболее блестящих дворов Европы, появилась толпа людей весьма демократического вида. Там и сям можно было видеть группы провинциальных адвокатов и докторов, одетых в сюртуки, и только изредка среди них можно было заметить мундир. Но над этими буржуазными костюмами доминировало простое платье -- крестьянские кафтаны и рабочие блузы". По наблюдению Извольского, завсегдатаи дворца "с трудом сдерживали свое раздражение, даже гнев, наблюдая вторжение в священные залы Зимнего дворца этих новых людей". 1 Николай II прочел короткую речь, в которой приветствовал членов законодательных палат как "лучших людей" страны и заявил, что они должны отдать "все свои силы... для выяснения нужд столь близкого" его "сердцу крестьянства, просвещения народа и развития его благосостояния". Государственная дума составила ответный адрес на "тронную", как ее называли кадеты, речь царя. В этом адресе были изложены пожелания необходимых реформ, в том числе включенные под давлением "трудовиков" (членов образовавшейся в Думе "Трудовой группы", состоявшей в основном из крестьян и интеллигентов народнического толка) пожелания обязательного отчуждения частновладельческих, удельных, монастырских и церковных земель в пользу народа. А 13 мая в Думе выступил новый глава правительства И.Л.Горемыкин с декларацией, в которой заявил, что разрешение аграрного вопроса "на предложенных Государственной думой основаниях безусловно недопустимо", и подчеркнул при этом, что "начало неотъемлемости и неприкосновенности собственности является краеугольным камнем народного благосостояния и общественного развития". Отказано было и в просьбе о даровании амнистии политическим заключенным и по другим вопросам. То есть правительство в ответ на адрес Думы жестко и определенно сказало: "Ни земли, ни воли". Декларация вызвала взрыв негодования, крестьянство в своих приговорах и наказах выразило протест против нее. Государственная дума стала легальной ареной политической борьбы общественных сил, центром столкновения всех социальных противоречий российской действительности. Раньше многие вопросы внутренней и внешней политики решались в кулуарах и не были достоянием широкой гласности. Теперь же они стали предметом обсуждений в Думе. Выступления депутатов о положении обнищавшего бесправного крестьянства, о кризисном состоянии страны в целом и о различных путях выхода из него, распространяемые либеральной и революционной прессой, становились известны во всех уголках страны. Они будоражили народные массы, просвещали их, возбуждали интерес к политической жизни. Центральное место в Думе заняло обсуждение аграрного вопроса. 1 В условиях подъема в стране весной и в начале лета 1906 г. революционного движения существование I Государственной думы становилось опасным для самодержавия. И оно поторопилось распустить ее (8 июля, через 72 дня после открытия). В манифесте от 9 июля Думе ставилось в вину, что она не успокаивала народ, а лишь разжигала в стране "смуту". Истинная же причина заключалась в том, что в Думе брали верх настроения разрешить аграрный вопрос в нежелательном для земельного дворянства направлении. А этого самодержавие, естественно, допустить не могло. Но в обстановке продолжающейся революции царское правительство не рискнуло упразднить Государственную думу вообще. И осенью 1906 г. в условиях разнузданного террора началась кампания по выборам во II Думу, которая была открыта 20 февраля 1907 г. И сразу же вокруг думской трибуны вновь закипела острая политическая борьба, продолжавшаяся все 105 дня существования российского "парламента". В целом II Государственная дума оказалась еще более левой, нежели первая. И вновь возродились крестьянские надежды на Думу, вновь в ее адрес потекли (правда, в меньшем числе) крестьянские приговоры и наказы. С самого начала работы II Думы правительству было ясно, что договориться с ней будет еще труднее, чем с первой. Когда же началось обсуждение аграрного вопроса, выяснилось, что все партии левее октябристов и кадетов относятся к столыпинскому указу от 9 ноября 1906 г., который правительство хотело провести через Думу, явно отрицательно, несмотря на все выступления самого Столыпина. Но распустить Думу из-за аграрного вопроса правительство боялось. На третьем съезде уполномоченных дворянских обществ (27 марта -- 2 апреля 1907 г.) было открыто заявлено, что "Думу из-за аграрного вопроса" нельзя распустить, так как "это вызовет острое движение в деревне, которого ни в коей случае допустить нельзя. Думу надо распустить теперь, пока аграрный вопрос не передан еще в комиссию". Правительство решило разогнать Думу, использовав в качестве предлога провокационное обвинение социал-демократической фракции в "военном заговоре" против государственного строя. 3 июня был опубликован царский манифест о роспуске Государственной Думы и об изменении положения о выборах в сторону еще большого сокращения избирательных прав трудящихся. Тем самым правительство совершило государственный переворот, так как изменение избирательного права без согласия Думы являлось нарушением Новой редакции (весна 1906 г.) Основных законов Российской империи и Манифеста 17 октября 1905 г. С роспуском II Государственной думы условно связывается и окончание первой российской революции. Тогда же затухает и крестьянское "приговорное" движение, явившееся в период революции новым вектором крестьянской борьбы за "Землю и Волю". * * * 1 Крестьянское движение в период первой российской революции развивалось при более высоком уровне политической сознательности и несравненно б\'ольшей активности, чем ранее. Русско-японская война, голод, 9 января, рабочие забастовки, всероссийская политическая стачка, 17 октября, декабрьские вооруженные восстания, черносотенные погромы, карательные экспедиции, манифесты, указы, циркуляры и другие правительственные акты, различные толки о Государственной думе и сама работа двух Дум, нетерпеливое ожидание "земли и воли", разочарование в надеждах и т.д. -- все это не могло не воздействовать на крестьян, все это возбуждало у них массу всевозможных политических, экономических, материальных и общественных запросов, нашедших отражение в их приговорах и наказах. Крестьянские приговоры и наказы обычно принимались на сельских или волостных сходах в присутствии преобладающего большинства домохозяев, имеющих право голоса на сходе (с осени 1905 г. большинство сходов принимали характер политических митингов). Приговоры и наказы имели подписи участников сходов и удостоверялись подписью и печатью сельского или волостного старосты. Иногда инициаторами и авторами приговоров ("патриотических", "верноподданнических") являлись местные сельские власти. Такие приговоры носили формальный характер, их девиз -- "всем премного довольны". В других случаях, а их большинство -- сами крестьяне. Правописание и слог многих приговоров ясно указывают, что они были составлены без всякой посторонней помощи и подсказки. Об этом говорит и сугубая конкретность в изложении фактов крестьянских бедствий, бытовая лексика, разговорные обороты, степень грамотности, почерк, оформление документов. Многие из них весьма индивидуальны. 1 На части приговоров чувствуется влияние местной демократической интеллигенции (в их составлении активное участие принимали сельские учителя, врачи, земские служащие), агитаторов различных политических партий и общественных организаций (в т.ч. сознательных рабочих, прибывавших на побывку в родные края). Об их воздействии свидетельствуют стиль и орфография документов, письменная фиксация некоторых новых для крестьянства, в основном политических, требований. Но и в последнем случае "посторонние" лица зачастую были лишь литературными обработчиками приговоров, составленных крестьянами. Крестьяне никогда не были только пассивными слушателями. Мирясь подчас с включением в текст малопонятных для них слов, требований и формулировок, они в то же время внимательно следили за тем, чтобы в приговоре говорилось о том, что для них представлялось важным. Никакой агитатор не мог заставить крестьян подписать приговор, если он не соответствовал их настроениям и предпочтениям. На форму и содержание крестьянских приговоров и особенно наказов в Государственную думу, без сомнения, влияли и типовые приговоры и наказы, являвшиеся средством агитации со стороны различных партийно-политических объединений. Устная и печатная пропаганда, которую вели в 1905--1907 гг. самые разнообразные партии и организации -- от право-монархических до самых "левых" -- бесспорно способствовала формированию взглядов крестьян на те или иные обстоятельства и события, их самопознанию и самообразованию. Из газет, листовок и прокламаций, из популярной литературы крестьяне узнавали о происходящих в стране событиях, знакомились с различными программами социально-экономического и политического переустройства существовавшей действительности. Важнейшую роль в этом в годы революции играла периодическая печать, особенно ежедневные газеты (общее количество их в России составляло тогда примерно 1350 наименований). Печать в те времена являлась почти единственным источником массовой социальной информации, средством формирования и формулирования общественного мнения. Периодические издания являлись рупором той или иной партии. На страницах газет, как революционно-демократических, так и буржуазно-либеральных, появлялись и крестьянские приговоры и наказы. И естественным, никак не умаляющим оригинальности и достоверности документации "приговорного" движения, представляется взаимовлияние материалов, выработанных "на верху" и составленных "в низах". Став однажды известными крестьянам (независимо от того, какими путями -- через печать или устную пропаганду), те или иные положения партийных ли программ, материалов ли Думы, приговоров и наказов из других сельских местностей становились принадлежностью крестьянского сознания, если они соответствовали их надеждам и устремлениям. Отсюда же шло и пополнение слога крестьянские приговоров общими выражениями, общественно-политическими терминами и формулировками, литературными оборотами, которые довольно-таки быстро усваивались сельскими жителями. В годы революции миллионы простых неграмотных и полуграмотных людей, в том числе и крестьян, потянулись к знаниям, к политике, что нашло отражение и в приговорной документации. Недаром, Н.С.Таганцев, выдающийся юрист конца XIX -- начала XX в., академик права, член Государственного Совета, кавалер всех царских орденов, проанализировавший в свое время около 50-ти крестьянских приговоров лишь 1905 г., а они были отнюдь не монархической или самодержавной окраски, сделал вывод: "Все таки так или, пожалуй, приблизительно так -- говорили на некотором числе широко раскинутых на безбрежной тогда Руси сходах, собраниях, заседаниях... Все же это были голоса oт земли". В заседаниях (1908 г.) С.-Петербургской судебной палаты, где разбирались дела членов Всероссийского крестьянского союза, многим инкриминировалось участие в составлении крестьянских приговоров. На одном из таких заседаний защитник дал следующую характеристику крестьянским приговорам: "Раздаваясь на сотни тонов, эти приговоры звучат единым мощным аккордом, играя всеми цветами радуги -- партийной радуги -- от красного до фиолетово-черного, они сливаются в единый яркий луч света в темном царстве. Это народно-политическое творчество". 1 И поскольку за каждым приговором стоял не отдельный человек, а определенный коллектив (составление их, над уже указывалось, сопровождалось обсуждением на сходах), это -- "ПРИГОВОРНОЕ" -- движение крестьянства имело большое значение. В нем приняли участие широкие массы сельского населения. Действенность этой формы движения заключалась в том, что в ней участвовало, как правило, большинство живущих в той или иной местности лиц. Сама процедура составления, жаркого обсуждения и принятия приговоров и наказов сыграла большую роль в революционной мобилизации крестьянства, так как требовала достижения определенного единства мнений и согласованности действий. Сходы, как правило, проходили в обстановке неподдельного энтузиазма. Конкретное содержание приговоров и наказов почти всегда имело социальное значение. Сделанная запись и отсылка приговоров пробуждали нетерпеливое ожидание, надежды на перемены к лучшему, были для крестьян как бы моральным оправданием их самоуправных действий в период революции. Всего нами было выявлено более 660-ти приговоров и наказов крестьян Центральной России. Из них 347 -- в центральной и местной прессе, 194 -- в фондах РГИА и ГАРФ, остальные -- в различных изданиях (главный образом, сборниках документов) как дореволюционного, так и советского времени. 1 Конечно, цифру 660 и выведенные на ее основе различные количественные показатели информационной емкости нельзя считать абсолютными, Многие приговоры еще в свое время "застряли" на волостном и других уровнях и утрачены для историков, немало их хранится в местных архивах. Но, так как в нашем распоряжении находятся документы, дошедшие в основном до своих адресатов, определявших политику в аграрной области (об этом свидетельствует их нахождение в фондах, прежде всего, Совета министров и Государственной думы, а через публикации в газетах часть этих документов становилась известной и широким массам населения), мы считаем, что располагаем основным содержательный комплексом документации приговорного движения крестьян Центра России, что в свою очередь свидетельствует о его достаточной репрезентативности. Основными адресатами крестьянских обращений были царь, правительство, Всероссийский крестьянский союз, I и II Государственные думы. По специфике происхождения и форме вся дошедшая до наших дней документация "приговорного" движения может быть подразделена на: приговоры, наказы, резолюции и постановления митингов, телеграммы. Остальное -- это регесты, т.е. сокращенная передача содержания текстов и извлечения из источников. Подавляющая часть документов исходила oт сельских или волостных сходов. Телеграммы, резолюции и т.п. -- от всякого рода собраний, митингов, просто от отдельных коллективов крестьян. Каждая группа этих документов, естественно, отличается своей формой, выражения, но все они по своему назначению (доведение до высших инстанций своих коллективных экономических, социальных и политических пожеланий и требований) входят в документацию приговорного движения. Формуляр "полновесных" приговоров сельских и волостных сходов определен традицией делопроизводственной документации таких низовых крестьянских органов "самоуправления" как "мир" ("общество") и волость. Традиционны в формуляре этих документов начальная и конечная клаузулы. Содержательная часть приговоров, как правило, состоит из описания бедственного положения той или иной местности (или крестьянства, народа в целом), выяснения причин такого положения и заканчивается обычно перечнем пожеланий и требований. В конце приговора или наказа -- подписи присутствовавших на сходе или выбранных уполномоченных, подпись и печать сельского или волостного старосты или старост. Иногда в текстах документов, составленных в определенном населенном пункте, присутствует приписка, что с их содержанием согласны также крестьяне других селений. В ходе революции крестьянские сходы стали фактически отходить oт принципа подворного представительства, стремясь охватить все взрослое население сельского общества, волости и даже уезда. С одной стороны, в этом выражалось стремление крестьянства воплотить в жизнь демократический принцип всеобщей подачи голосов при решении тех или иных вопросов. С другой -- избежать какой-либо персональной ответственности, возложив ее на все общество и тем затруднить возможное преследование властей. Казалось, что в случае чего, целую волость или уезд не арестуешь и никуда не сошлешь. В документах уже звучат такие названия: "Общее собрание всего нашего общества", "Общее собрание... волости", "народное собрание", "свободный сход", "первый свободный сход... волости", "вольный свободный сход" и т.п. С распространением освободительных идей и особенно после манифеста 17 октября появляются такие выражения: "Мы, граждане...", "Крестьяне-граждане...", "Признавая себя свободными российскими гражданами". Среди подписей под документами стоят и подписи женщин-крестьянок. 1 Крестьянские приговоры и наказы 1905--1907 гг. -- это продукт прежде всего коллективного действия крестьян. В приговорах и наказах, особенно присланных в Государственные думы, представлены сельские общества почти всех губерний и областей России, Их содержание в совокупности дает практически полное представление о жизни и быте российских крестьян начала XX в., их нуждах, страданиях и потребностях, помыслах и надеждах, мечтах, моральных ценностях и ориентациях, о видении крестьянами мира окружающей их действительности, суждениях о своем месте и своих путях в обществе, представлениях об идеальном (разумном и справедливом) порядке в России. С различной степенью полноты приговоры и наказы раскрывают экономическое и социально-политическое положение крестьянской массы, многообразие конфликтных зон повседневной действительности, конкретные причины и поводы для народного недовольства и протеста, социальной агрессивности. Содержание большинства документов комплексное, в них сочеталось политическое и экономическое, общественное и бытовое, всероссийское и местное, революционное и мирное. Они выявляли крестьянский кругозор, в них объективизировались мораль, общественное сознание и настроение российского крестьянства, т.е. для исследователей они являются как бы зеркалом, сохранившим отражение менталитета крестьянства России начала века. Характерной чертой крестьянской документации приговорного движения является эмоциональность ее стилевого облика. Обличительная гамма, пафос преобразований, чувства гнева, скорби, ненависти, отчаяния или воодушевления и надежды пронизывают почти все эти документы. Они сосредоточили в себе чаяния и мощь восставшего народа, страсть освободительного движения. Осмысление крестьянством политических событий, восприятие им новых идей и лозунгов, самостоятельные поиски политических формул, которые отвечали бы их глубоко рациональным социально-экономическим потребностям, проходили в обстановке развития революции и жесточайшего правительственного террора, в борьбе со старыми представлениями, обычаями и традициями. Сложный комплекс экономических, политических и идеологических факторов формировал общественную крестьянскую психологию в России 1905--1907 гг. Охватывая все сферы происходившей тогда социальной борьбы, содержание приговоров и наказов из крестьянских изб, будучи подвергнуто анализу путем формализации заключенных в них жалоб, пожеланий и требований, представляет собой крестьянскую программу в том виде, как она складывалась в период первой российской революции. Это очень яркий выразитель глубокого демократизма крестьянских масс, их настроений и желаний, так как при всем различии в частностях документы крестьянского приговорного движения проникнуты одним чувством, одним лейтмотивом -- уверенностью в необходимости радикальных перемен для выхода из создавшегося в России "труднейшего и опаснейшего исторического положения". 1 Малоземелье, дальноземелье, чересполосица, невыносимый гнет крепостнических помещичьих латифундий, отработки, кабала, высокие арендные цены, непосильное и все возрастающее бремя налогов и различных податей, обнищание -- такова была реальная картина жизни российского крестьянства, резко ограничивавшая потенциальные возможности его развития и задерживавшая становление крестьянского хозяйства как самостоятельной и свободной формы сельскохозяйственного производства. Об этом говорится во многих крестьянских приговорах и наказах. И эта реальная повседневность естественно сказывалась на менталитете крестьянства, возбуждая в нем чувство острого недовольства своим положением. Отсюда же и почти единодушное программное требование крестьянства -- полная ликвидация помещичьей земельной собственности, передача всех конфискованных помещичьих и прочих (монастырских, удельных и т.п.) земель в пользование народу с соблюдением принципа равного права на землю для тех, кто на ней трудится без всякого вознаграждения помещиков со стороны крестьян. Словом, земля должна быть общая, а пользоваться ею (подворно ли, общинно, трудовой артелью или товариществом) должен тот, кто сам ее обрабатывает (семьей и без использования наемного труда). Справедливость этого решения была признана и разногласий по этому вопросу в приговорах и наказах практически нет. Апеллируя к "высшей справедливости", авторы многих приговоров категорически высказывались против частной собственности на землю. "Земля -- ничья, земля -- божья", -- писали крестьяне. Или, как говорилось в одном из приговоров, "земля -- природа". У крестьян России, задавленных малоземельем и владевших землей большей частью "миром", пользуясь традиционными, подчас весьма специфическими, формами и нормами общинного взаимодействия, не было развитых традиций частной собственности на землю. Кроме того, притеснения и эксплуатация, которые они терпели со стороны помещиков и других землевладельцев, приводили их к отрицанию частной земельной собственности. Идеи насчет "божьей", "ничьей" земли и "трудового начала" при ее распределении были основными составляющими крестьянского менталитета, его моральным постулатом, программной установкой, духовным и исходным стимулом общественной активности. Лозунги социального равенства и справедливости, присущие всем крестьянским антифеодальным войнам, как в России, так и в других странах, получили ярчайшее выражение в аграрном движении 1905--1907 гг. и его "теоретическом обосновании" -- крестьянских приговорах и наказах. Прагматическое требование земли было главным и самым распространенным экономическим (оно же и политическое) требованием крестьян в период первой российской революции. Из других экономических требований в приговорах и наказах наиболее частым было требование отмены выкупных платежей и замены всех прямых и косвенных налогов единым прогрессивно-подоходным налогом со всех сословий. Поднимались также вопросы о необходимости введения доступного для деревни дешевого мелкого кредита, урегулирования арендных отношений, организации агрономической помощи и др. Но ОСНОВНЫМ БЫЛ ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС и вслед за ним -- ПОДАТНОЙ. В различных формулировках и вариациях в последовательности, разнообразии оттенков в крестьянских приговорах и наказах содержались также продиктованные всей общественно-политической атмосферой того времени ТРЕБОВАНИЯ: полновластной законодательной Думы или Учредительного собрания при всеобщих, прямых, равных выборах и тайном голосовании, отмены сословного деления и привилегий, равноправия всех граждан; действительного осуществления свободы слова, совести, печати, собрании, союзов, стачек; неприкосновенности личности и жилища; введения широкого народного самоуправления, бесплатного всесословного организованного на демократических началах судопроизводства; амнистии всем политическим заключенным, пострадавшим за землю и волю; отмены смертной казни и всех исключительных законов; введения всеобщего обязательного начального образования за счет государства и предоставления всем желающим доступа к среднему и высшему образованию; отделения церкви от государства, 8-часового рабочего дня для пролетариата и т.п., а также "суда над всеми, кто угнетал и до сих пор угнетает русский народ всех его национальностей" (из наказа петербургских крестьян в I Государственную думу. Июнь 1906 г.). Анализ программы, заключенной в приговорах и наказах, отражает настойчивое общее, независимое от местных различий стремление крестьян к пересмотру всех устоев общественно-экономической жизни страны: от скорейшего осуществления земельных преобразований до широкой демократизации всего государственно-политического строя России. В этих документах нет места фаталистическому приятию крестьянами существующего общественного порядка. Напротив, неудовлетворенность, недовольство и глубокое моральное несогласие с функционировавшим в стране режимом характеризовало общественное настроение крестьян. 1 Сознание своего полного бесправия, экономической и духовной нищеты, несправедливости и тяжести своего социального бытия, отраженное в приговорах и наказах, явилось итогом того могучего и стихийного политического роста, который был приобретен крестьянскими массами в 1905--1907 гг., основным фактором их революционизирования. Во всех своих документах они демонстрируют свое право на достойное существование. Они считали, что крестьянству, как и прочим "гражданам земли русской", нужна "новая жизнь", чтобы "свободно развиваться на своем трудовом поприще в полной сознательности и уверенности в своей работе НА ПОЛЬЗУ СЕБЕ И ДОРОГОМУ ОТЕЧЕСТВУ. Только тогда наше отечество и может быть могущественно само по себе, а также в кругу других держав" (из приговора костромских крестьян в I Государственную думу. 1906 г. Июнь ранее 30). * * * Российские историки много сделали в области изучения крестьянских приговоров и наказов 1905--1907 гг., "приговорного" движения в целом. Первоначальное накопление и осмысление крестьянских требований, выраженных в приговорах и наказах, часто публиковавшихся в газетах и журналах различных политических партий и групп, началось еще в ходе первой революции в России. Интерес к крестьянским требованиям объяснялся нарастанием революционного движения и постепенным пробуждением политического сознания крестьянства в ходе революции. На поток крестьянских приговоров и наказов так или иначе отозвались почти все политические партии и группы периода революции, и в отношении к крестьянским требованиям раскрывались их основные позиции по аграрному вопросу. В работах представителей правого монархического направления преобладали фальсификация и нападки, нужные им, чтобы отстоять неприкосновенность помещичьего землевладения, доказать, что крестьянские требования, изложенные в наказах и приговорах, есть результат "подстрекательства" со стороны, а не проявление истинного желания народа. Вся официальная печать говорила об "апокрифичности" (т.е. недостоверности) крестьянских приговоров и наказов, о "несоответствии языка и содержания наказов уровню не только умственного развития крестьян, но и их простому умению, точнее, неумению писать". Но специальными исследованиями крестьянских требований, изложенных в приговорах и наказах, представители официозной литературы не занимались, используя документы лишь в качестве иллюстраций в обоснование своей точки зрения на аграрный вопрос и политическое положение в стране. Значительно большее внимание к наказам и приговорам крестьян проявляла либерально-буржуазная и кадетская литература. В 1906 г. вышел сборник "Крестьянские наказы Самарской губернии" (Самара), включивший в себя 76 наказов самарских крестьян в I Государственную думу. Это была одна из первых попыток обратить внимание исследователей на крестьянские приговоры и наказы. Авторы предисловий к сборнику, В.А.Кудрявцев и А.А.Васильев, высоко оценили значение этих документов "для определения как материальных условий быта русского крестьянства, так и его психо-морального состояния... познания и определения русской истории в начале XX-го столетия". В предисловиях признавалось бесспорное авторское участие крестьян в составлении наказов, анализировалась программа их требований. Но они игнорировали факт воздействия борьбы революционного пролетариата и левых партий на идеологию крестьян, на их требования. И всей своей книгой эти авторы преследовали цель направить крестьянское движение исключительно на обсуждение и принятие петиций и приговоров, проповедуя мирный, "законный" путь борьбы. 2 Не обошли вниманием крестьянские приговоры и наказы, естественно, и сторонники революционно-демократического направления, в особенности трудовики. В 1906 г. вышли такие публикации, как: Ольгович С.В. (Волькенштейн О.А.). Что сказала деревня Первой Государственной думе (25 апреля -- 9 июля 1906 г.). (М.); Чего требует народ от Государственной думы. Наказы и обращения к депутатам Трудовой группы / Под общей редакцией членов Трудовой группы Государственной думы: С.И.Бондарева, Г.К.Ульянова, С.М.Корнильева. (СПб.). В первом сборнике приведены в основном отрывки из разных приговоров, с соответствующим авторским комментарием, во втором -- полные тексты 16-ти наказов. Авторами и составителями обоих сборников крестьянские наказы оцениваются очень высоко, как документы, выражающие "волю народа". Большое значение изучению программы крестьянских приговоров и наказов придавал П.Маслов. Им был собран самый полный для того времени комплекс документов (458 по всей стране, местонахождение их, правда, у автора не обозначено) и проведен их первичный статистический анализ. Был сделан ряд ценных наблюдений и выводов, например, о наличии противоречий в текстах "некоторых приговоров" между требованиями, продиктованными или предложенными агитаторами, и требованиями, которые добавляли сами крестьяне. В целом, в поле зрения "сочувствующих" крестьянству авторов, по свежим следам исследовавших "приговорное" движение 1905--1907 гг., находился довольно широкий круг вопросов: авторство приговоров, оценка той роли, которую сыграло составление приговоров с политическими требованиями для повышения уровня сознания крестьянства, анализ их программ и др. Эти авторы, хотя и были сторонниками различных буржуазных и мелкобуржуазных взглядов на те или иные процессы революционного движения в стране, сходились в довольно высокой оценке самого факта появления исходящих от крестьян документов с общеполитическими и общеэкономическими требованиями. 1 Анализом "приговорного" движения и содержания крестьянских наказов и приговоров занималась и российская социал-демократическая историография. Они были в поле зрения и В.И.Ленина, который, придавая большое значение наказам и приговорам крестьян, ценя выраженное в них народное мнение, одновременно призывал не обольщаться ими. В "Проекте обращения к избирателям" по поводу выборов в Государственную думу Ленин через газету "Пролетарий" от 23 ноября 1906 г. извещал трудящихся: "Мы, социал-демократы, воспользуемся выборами, чтобы сказать крестьянской массе и всем друзьям крестьянства: крестьяне только тогда смогут добиться земли и воли, если они будут действовать не ходатайствами, а борьбой, если они будут верить не царю и не посулам либеральных буржуа, а верить в силу дружной борьбы рука об руку с рабочим классом" (ПСС. Т. 14. С.110). Сподвижник Ленина В.В. Воровский в газ. "Волна" (1906, 9 мая) писал: "Петиция не испугает даже самого слабонервного кадета в Думе". Но, оценивая само содержание крестьянских наказов, в другой своей статье, опубликованной в сентябре того же года в журнале "Образование", он дал очень высокую оценку этим документам, показавшим "грандиозную картину преобразований, которых жаждала деревня". 1 Уже после Октября 1917 г. к крестьянским приговорам и наказам 1905--1907 гг. обращались разные исследователи, правда, долгое время привлекая их лишь в качестве иллюстративного материала и не ставя целью их специальное изучение. И мнение исследователей не было однозначным. С.Мазуренко называл "писания крестьянами приговоров, в которых открыто требовались политические и экономические свободы", -- "исторической полосой". Это была новая форма борьбы -- "борьбы не только топором, но и пером". С.М.Дубровский в докладе на публичном заседании 20 ноября 1925 г. отметил, что "собственно политическое движение, пожалуй, выражалось в демонстративных наказах и приговорах, в которых, обычно под влиянием политических партий, крестьяне формулировали свои политические требования". Другой же историк -- Шестаков А. -- считал "приговорное" движение ярким проявлением "большой политической отсталости" и "политической слепоты" крестьян, которые принимали приговоры "вместо того, чтобы... творить дело революции". Петиционное движение, как и другие "мирные" формы крестьянской борьбы, он рассматривал как результат воздействия на крестьян либералов, стремившихся, по его словам, "усмирить мужика и одеть ему либеральный намордник". Именно Шестакову принадлежит характеристика крестьянского приговорного движения, надолго упрочившаяся в советской историографии, что, мол, "этим путем крестьянство отвлекалось от революционных действий". 1 В 40-е -- начале 50-х гг., когда изучение идеологической стороны крестьянского движения было в загоне, о крестьянских приговорах и наказах 1905--1907 гг. лишь изредка упоминалось в отдельных работах. Интенсивность их выявления и использования в качестве источника для изучения положения крестьянства, истории его классового сопротивления, массового крестьянского сознания начала возрастать со второй половины 50-х -- начала 60-х гг., когда наряду с продолжающимся углубленным исследованием крупных открытых народных выступлений все более пристальное внимание стало уделяться изучению самых разнообразных форм крестьянской борьбы. 1 В статье П.Першина, анализирующей крестьянские приговоры в I Государственную думу, но написанной, правда, в чисто иллюстративном плане, прямые оценки "приговорного" движения отсутствуют. Автор отмечает, что "известная часть крестьянства в 1905--1906 гг. писала свои приговоры под влиянием аграрной программы либеральной буржуазии". Он сделал попытку выявить региональные особенности в приговорных требованиях. В связи с чем выдвинул интересный, но не подкрепленный статистическими выкладками (или каким-либо другим способом) и потому спорный тезис о том, что "местности, менее затронутые аграрным движением, дали в Государственную думу I-го созыва больше заявлений и ходатайств от сельских сходов, чем районы острого и бурного крестьянского движения". Большое значение приговоров для исследования мировоззрения крестьян подчеркнуто в книге С.М.Дубровского. Рассматривая в основном приговоры Всероссийскому крестьянскому союзу, автор отмечает, что для получения "более правильного отражения крестьянских требований" необходима "статистическая обработка всех встречающихся крестьянских приговоров" за весь период первой революции, что в многочисленных крестьянских приговорах "вместе с проявлением монархизма и конституционных иллюзий часто выявляется также и резко отрицательное отношение к Государственной думе". Одним из первых специальных исследований социально-экономического содержания крестьянских приговоров и наказов, но не за весь революционный период, а лишь во II Государственную думу, была статья Е.Г.Василевского. Статья очень насыщена конкретным материалом, но написанная в иллюстративном стиле, она не дает четкого представления о требованиях крестьянства. Поэтому и выводы ее сводятся автором не к анализу исследуемого материала, а к общим положениям о значении большевистской аграрной программы в годы революции. К приговорам и наказам крестьян обращались и обращаются авторы многих обобщающих и локальных работ по истории революции 1905--1907 гг., истории крестьянства и крестьянского движения. Но здесь они, как и раньше, используются лишь в качестве иллюстративного материала. С начала 1970-х гг. начали появляться специальные работы (в том числе историографические и источниковедческие), посвященные различным аспектам приговорного движения 1905--1907 гг. 1 В 1971 г. была опубликована статья А.И.Нильве "К методике изучения приговоров и наказов крестьян, посланных во II Государственную думу". Выдвигая положение о том, что эту документацию невозможно научно освоить, пользуясь привычным методом иллюстрирования наиболее ярких мест наказов и приговоров, А.И.Нильве предложила свою методику формализации сведений, которые могут быть почерпнуты из наказов и приговоров, и последующей их организации в таблицы-анкеты, образцы которых ею же были разработаны. Это был первый опыт использования статистического метода как основного инструмента анализа такого массового источника, каким являются крестьянские приговоры и наказы 1905--1907 гг. Со времени появления статей А.И.Нильве статистическими таблицами-анкетами стали пользоваться с большим или меньшим успехом и другие исследователи, интересующиеся вопросами "приговорного" крестьянского движения эпохи первой русской революции. В целом историография крестьянского "приговорного" движения довольно содержательна и разнообразна. В советской литературе примерно до 50-х гг. присутствовало несколько негативное отношение к "приговорному" движению. Бытовало мнение, что составление приговоров порождало у крестьян веру в царя, Думу, уводило их на мирный путь борьбы. Считалось, что сами приговоры, поскольку на их содержании сказывалось влияние различных политических партий, не являлись показателем уровня политического сознания крестьян. Отголоски такого отношения к крестьянским приговорам звучат и в некоторых работах новейшего времени. Так, например, Н.И.Кабацкий считает приговоры "пассивной формой протеста". Более того, он пишет: "В период революции масса приговоров с требованием (?! -- Л.С.) свободного пользования земельными и лесными угодьями Кабинета была направлена на рассмотрение царскому правительству и в Государственную думу, что свидетельствовало о низком уровне крестьянского движения". И в заключении книги он вновь повторяет: "Свои протесты крестьяне часто выражали в форме различного рода жалоб и петиций в правительственные органы, что свидетельствовало о низком уровне их классового сознания". В вышедшей буквально годом позже книге "Крестьянское движение в Сибири 1861--1907 гг. Хроника и историография" (Новосибирск, 1985) даны диаметрально противоположные оценки документации "приговорного" движения и выводы, сделанные из ее анализа. Эта книга -- плод многолетней работы коллектива ученых Института истории, филологии и философии СО АН СССР. И вот к чему они пришли (прошения объектом их исследования не являлись и в "Хронику" справедливо не вошли): "Ценность приговоров, особенно их подлинников, хранящихся в государственных архивохранилищах Сибири и в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИА) (ныне РГИА. -- Л.С.), заключается в том, что они полнее всего характеризуют подлинные мотивы выступления крестьян, уровень их сознательности, дают точные сведения о количестве участников, месте и дате выступления... представляют важнейший источник для выяснения политических и аграрных требований крестьянства. <...> Резолюции, приговоры и наказы митингов и сходов представляют собой лучший источник для выяснения круга и характера требований крестьянства, степени сознательности его движения. Анализ этих документов позволяет сделать обоснованный вывод о том, что уровень буржуазно-демократической революции был достаточно высоким, особенно если учитывать такие неблагоприятные факторы, как удаленность от Центра, разбросанность сельского населения, малочисленность рабочего класса, слабость местных организаций РСДРП, различных партий и организаций революционно-демократического лагеря". 1 Не только сибирские ученые, но и большинство исследователей в результате более глубокого изучения приговорного движения, особенно за последние 20 лет, стали придерживаться той точки зрения, согласно которой принятие приговоров являлось одной из активных форм крестьянского движения, а сами приговоры и наказы дают реальную возможность показать революционное крестьянское правотворчество в политической и аграрной областях, полнее раскрыть положительные и отрицательные стороны крестьянской идеологии. В этих уже вышеупомянутых и других работах дана общая оценка крестьянским наказам и приговорам, признана высокая степень их достоверности и информативности. Последней к настоящему времени публикацией, связанной с нашей темой, является монография О.Г.Буховца "Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты" (М., 1996). В монографии имеется раздел, посвященный крестьянскому приговорному движению 1905--1907 гг. (на материалах Воронежской и Самарской губерний), представляющий собой перепечатку лишь слегка переработанной рукописи кандидатской диссертации автора, защищенной им в 1985 г. на историческом факультете МГУ. 1 Прежде всего отметим, что в отличие от работ вышеуказанных авторов и работ ("доперестроичного" периода) самого Буховца, вся его монография характеризуется каким-то агрессивно-развязным и амбициозным тоном. Реверансируя перед зарубежной (естественно, западной) литературой и демонстрируя свою эрудицию путем жонглирования (в избытке и не всегда к месту) новомодной терминологией (в основном латинизированной и американизированной), автор приписывает "советской" и "постсоветской" историографии всевозможные грехи и пороки. Прославляя же "труднопостижимые для нашей интеллектуальной традиции горизонты плюрализма, существующие ныне в "западной" науке" (с.21), автор направо и налево раздает "всем сестрам по серьгам", всему и всем выносит обвинения, какие-то субъективные оценки, приклеивает всяческие ярлыки, неврастенически отвергая какие-либо критические замечания в свой адрес, не пренебрегая и всякого рода передергиваниями. Как сказал один из великих поэтов: "Они не стоят слов -- взглянул и мимо". Но, к сожалению, работа Буховца вышла в качестве учебного пособия не без участия славного имени МГУ. А в ее заголовке звучат слова "Новые материалы, методы, результаты". Пробившись же через декларируемое автором "сверхноваторство", может и способное поразить неискушенного читателя, через ярмарочно-зазывательные заголовки параграфов, авторский словесный поток в стиле а-ля-модерн, через весь этот наукообразный флер, невольно задаешься вопросом: а где же "Новые материалы, методы, результаты"? Материалы, как оказывается, "старые" -- давно известные приговоры и наказы, а также традиционные документы полицейских и других учреждений царской России. Методы (математические, в том числе контент-анализ) -- тоже уже весьма знакомые науке. Результаты? Остановимся на одном -- главном. В заключительном параграфе "Вместо итогов" автор выводит: "Все указанное делает совершенно бесспорным "почвенный" характер приговоров и наказов, и эта "почвенность" -- политична" (выделено Буховцом жирным шрифтом) (С.226--227). А кто спорит? Советская наука утверждала это положение еще более чем полсотни лет назад и никогда от него не отказывалась. Не потому ли Буховец в качестве оппонируемых берет в данном случае работы лишь американских авторов и то 80-х гг.? В общем приходится констатировать, что ничем "новым" по разрабатываемой теме, даже по сравнению с собственными же работами 80-х гг., данный автор, несмотря на громкие заявления, не "порадовал" читателей своим опусом образца 1996 г. В целом же в историографии изучаемой проблемы, особенно последних десятилетий, достигнуты весьма немалые результаты: расширилась география изучения "приговорного" движения, используются новейшие методы и методики исследования. Но перспективы дальнейшего серьезного изучения крестьянского приговорного движения 1905--1907 гг. для исследователей этой области неисчерпаемы. Несмотря на имеющиеся достижения, в дальнейшей разработке нуждается конкретная история создания наказов и приговоров, их судьба; история борьбы политических партий и организаций за влияние на их содержание, выработка единой методики статистической обработки документов, создание "банка" крестьянских приговоров и наказов во всероссийском масштабе (их своеобразной хроники) и т.д. Изучение такого многоинформативного источника как крестьянские приговоры и наказы периода первой российской революции очень важно для воссоздания истории российского крестьянства и всего российского общества начала XX в. * * * Задачей настоящей публикации является ознакомление заинтересованного читателя с фундаментальной базой первоисточников по истории российского крестьянства периода революции 1905--1907 гг. Компактно крестьянские приговоры и наказы публикуются впервые. Ранее некоторые из них включались в различного рода документальные издания, но собранные, хотя бы частично, вместе, они дают более полную картину крестьянской жизни начала века, позволяют тем, кто интересуется социально-политической историей, составить объективное представление о сложностях социальных процессов в России того времени. Одновременно данное издание как определенный комплекс исторических источников может использоваться в качестве учебного пособия в процессе преподавания курсов по отечественной истории, для овладения профессиональными навыками работы с источниками. Настоящее издание включает приговоры и наказы крестьянства Центральной России (Владимирской, Воронежской, Калужской, Костромской, Курской, Московской, Нижегородской, Орловской, Пензенской Рязанской, Смоленской, Тамбовской, Тверской, Тульской, Ярославской и Петербургской (как столичной) губерний). Центральные губернии, губернии "коренной России" -- это район ("ядро державы"), который во многом определял пореформенное социально-экономическое и политическое лицо страны. До реформы 1861 г. Центр являлся средоточием старых "дворянских гнезд" и основной массы крепостного крестьянства, т.е. был крепостнической цитаделью царской России. В пореформенный период -- это район с самыми продолжительными и устойчивыми традициями крепостничества, наибольшим сосредоточением мощи государственного аппарата и наибольшей концентрированностью "взрывоопасных" для основ самодержавия элементов. Недаром в то время считалось, что "аграрный вопрос решает центр России". 1 Из более чем 660 выявленных нами приговоров и наказов крестьян Центральной России в сборник, ввиду его ограниченного объема, вошло 300 документов. Отбирались наиболее характерные и большей частью ранее нигде не публиковавшиеся документы (из фондов РГИА и ГАРФ, прессы 1905--1907 гг.). Некоторые взяты из дореволюционных и советских изданий, давно ставших библиографической редкостью. В тех случаях, когда переиздается документ из серийных сборников документов, он по возможности предварительно сверялся с подлинником и помещен в настоящем издании, как правило, в более полном и точном воспроизведении. Документы расположены в хронологическом порядке, а внутри одной даты -- по алфавиту губерний. Заголовки документов даны составителем, названия населенных пунктов в заголовках и тексте -- в соответствии с транскрипцией документа. Имеются примечания, содержащие необходимые для понимания публикуемых текстов реальные и исторические комментарии к документам. Они обозначены порядковыми цифрами и помещены в конце публикации. Все документы датированы по старому стилю. Их текст дается, как правило, по новой орфографии или последняя оговаривается, но с сохранением особенностей языка источника. 1 После каждого документа помещена легенда с контрольно-справочными сведениями, содержащими поисковые данные и указания на подлинность или копийность документа. В тех случаях, когда документ был уже опубликован, в легенде приводится ссылка на предшествующие издания. Если публикуется не весь документ, а только сохранившаяся его часть, в заголовке указывается: "Из...". Опущенный текст обозначается отточием, его содержание кратко оговаривается в подстрочных примечаниях. Археографическая обработка документов проводилась в соответствии с "Правилами издания исторических документов" (М., 1990). |
|||||||||||||||||||||||||||||