|
Оглавление
Contents
Предисловие
В настоящей монографии предпринимается попытка осмыслить феномен жанра, раскрыть всю систему связей и отношений, в которых он находится. Наличие в жанре момента устойчивости, общепринятого правила, культурной нормы делает его элементом, клеткой своеобразной культурной ткани. Его связь с социальной практикой людей, разнообразными функциями, выполняемыми членами социума, делает его социальным конструктом, социальной рабочей категорией, зависимой от практики людей и, следовательно, подверженной, как и все в социуме, непрерывным изменениям. Проекция в жанре особенностей повторяющихся коммуникативных ситуаций и исполняемых общающимися ролей делает жанр средством ориентации в многообразии коммуникативных смыслов и интенций, образующих коммуникативную сеть. И, наконец, соотнесение жанра с его когнитивным аналогом позволяет объяснить почему, несмотря на множественность его языковых презентаций, он, тем не менее, распознается адресатом. В работе также проводится мысль о том, что жанр можно рассматривать как своего рода глобальную текстовую стратегию, которая управляет текстообразовательным процессом. В процессе текстообразования жанровому "фильтру" подвергаются едва ли не все языковые явления, в частности, номинация, предикация и тематизация. Различия в их реализации в разных текстах могут быть неявны, латентны, если ограничиться анализом одного – двух жанров. Однако при целенаправленном сопоставлении большего числа жанров они становятся очевидными. Так, обследование большого корпуса текстов, принадлежащих восьми жанрам британского медиадискурса, позволило обнаружить определенные закономерности в характере номинации, предикации и тематизации в зависимости от жанровой категории текста. Предлагаемая вниманию читателей монография – результат многолетней работы автора – представляет собой продолжение исследования природы жанра с лингвистических позиций, начатого в монографии "Эпитет и жанр" (2000). Автор приносит глубокую благодарность рецензентам книги – профессору кафедры английского языкознания филологического факультета Московского государственного университета им.М.В.Ломоносова Т.А.Комовой, профессору кафедры английской грамматики факультета иностранных языков Московского педагогического государственного университета Г.Н.Гумовской, ведущему научному сотруднику сектора германских языков Института языкознания РАН Е.Б.Яковенко. Особую признательность автор выражает заведующей сектором германских языков Института языкознания РАН Н.С.Бабенко. Автор также считает своим долгом выразить сердечную благодарность ведущему научному сотруднику Института языкознания РАН Н.В.Васильевой за ценные советы и замечания. Введение
Термин "жанр" вошел в лингвистический обиход как-то незаметно и стал употребляться для выражения специфического понятия, находящегося в ряду других лингвистических понятий. Необходимость введения этого термина в область лингвистических исследований стала особенно насущной после того, как внимание исследователей переместилось на единицы выше уровня предложения, а именно предтекстового и текстового. Однако экстраполяция понятия "жанр" из области теории литературы в область лингвистики не всем представлялась оправданной и бесспорной: "... смешение лингвистического понятия языкового стиля и литературоведческого понятия жанра нежелательно и неправомерно" [Будагов, 1967:23]. Так или иначе, термин жанр утвердился и распространился на нехудожественные тексты, понимаемые как исторически сложившиеся устойчивые разновидности разнообразных речевых произведений, обслуживающих различные сферы человеческой деятельности. Приложимость термина "жанр" к различным классам нехудожественных текстов обусловливается и тем обстоятельством, что в самом понятии жанра имплицируются признаки подчинения и разделения, т.е. всякий жанр несет в себе двойственную (родовидовую) информацию об определенной сфере человеческой деятельности, в рамках которой он сложился и существует, задачам и требованиям которой он непосредственно подчиняется (признак подчинения), с одной стороны, с другой, – информацию о специфическом круге задач, свойственных только ему, в отличие от других жанров, бытующих в данной сфере человеческой деятельности (признак разделения). В отличие от теоретиков литературы, анализировавших жанр в терминах поэтики и других литературоведческих категорий, внимание лингвистов концентрируется на собственно языковой стороне жанра, на выявлении языковых закономерностей, на установлении зависимостей между выбором языковых ресурсов и жанром, которому принадлежит рассматриваемый текст. Надо сказать, что как в области теории литературы, так и в области теории языка не наблюдается единства взглядов на жанр, на что обращают внимание многие исследователи. По словам Д.Кристала, "термин жанр часто одновременно отсылает к образованиям разной степени абстракции" [Crystal, 1969:75]. На протяжении последних трех–четырех десятилетий исследования в области жанра претерпели весьма драматические изменения: от отказа анализа языковых ресурсов с опорой на жанр [Васильева, 1982; Зильберт, 1986; Biber, 1988; Чекалина, 1999 и др.] до восстановления его в правах и нового бурного всплеска интереса к нему [Schmidt, 1986; Гайда, 1986; Hauptmeier, 1987; Дейк, 1989; Swales, 1990; Paltridge, 1995; Шмелева, 1995; Вежбицкая, 1997; Богин, 1997; Баранов, 1997; Долинин, 1999 и др.]. Первоначальные попытки идентифицировать жанр, опираясь только на языковые данные (поверхностную текстовую базу), оказались недостаточными: обнаружились "большой диапазон внутрижанровой вариативности" [Троянская, 1986], "дивергенция жанров" [Брандес, 1988, 1990], "большая амплитуда лингвистических колебаний в пределах одного жанра" [Biber, 1989], "зыбкость границ жанра" [Разинкина, 1989], "аморфность жанра" [Зильберт, 1986] и т.д. Все эти факты, свидетельствующие о множественности лингвистической репрезентации жанра, вряд ли могли получить удовлетворительное объяснение в рамках описательной лингвистики: они могли либо породить скепсис относительно самого понятия жанр, либо подтолкнуть к поиску объяснений за пределами чисто языковой данности, иными словами, расширить область исследований. Все более очевидной становилась мысль о том, что жанр – это, по-видимому, не просто форма, а значимая форма, т.е. такая форма, которая "тянет" за своей внешней, видимой, выраженной частью внутреннюю, невидимую, невыраженную часть. Процесс осмысления содержания внутренней структуры жанра, следуя за развитием науки, не мог не испытывать на себе общих тенденций в языкознании. Под влиянием функционального направления в лингвистике в содержание внутренней структуры вовлекаются социокультурные условия его бытования, выполняемые им социальные функции, жанр начинает осмысливаться как вербальное оформление типических ситуаций социального взаимодействия людей, конвенционализированный тип текста, функционирующий в данной социокультурной языковой общности. Под воздействием коммуникативного направления исследователи переносят понятия "коммуникативное событие", "коммуникативный акт" на жанр и, соответственно, в его внутреннюю структуру включаются акт говорящего, с одной стороны, и акт слушающего (фактор адресованности), с другой, и их взаимоотношения, определяемые степенью коммуникативной дистанции. Наконец, свой вклад в осмысление внутренней структуры жанра вносит когнитивная линия в лингвистике, благодаря которой жанр стал трактоваться как вплетенный в сети знаний, содержащихся в голове говорящего, которые складываются из множества связанных друг с другом фреймов, сценариев, схем, пропозиций, прототипов и т.д. Понятие прототипа переносится на объяснение природы жанра, а ключевой концепт, содержащийся в прототипе жанра, составляет содержание его внутренней структуры. В новом свете предстает жанр в антропоцентрически-ориентированной лингвистике, которая в противовес системоцентрическому описанию языка помещает в центр исследования языковую личность (ЯЛ), исходя из постулата о том, что человек – модус существования языка. Жанр мыслится как неотъемлемое звено в иерархической структуре ЯЛ (поверхностный принадлежит структурно-системному, вербально-семантическому). В ходе своего становления ЯЛ "врастает" в систему жанровых норм, в свою очередь эта система "врастает" в сознание говорящего по мере его социализации, определяя уровень его коммуникативной, жанровой компетенции, влияя на характер его дискурсивного мышления [Ю.Н.Караулов, К.Ф.Седов, В.И.Карасик, Е.А.Попова и др.]. Раздвигая границы внутренней структуры жанра, каждое из названных направлений замыкается, однако, на самом себе, хотя факт их взаимодополняемости не вызывает сомнения. Вокруг жанра складывается своеобразная ситуация. С одной стороны, интерес к жанровой проблематике в языкознании не пропадает и периодически поддерживается заявлениями о выделении в рамках лингвистики отдельной области, посвященной жанру, именуемой либо жанрология (К.Гаузенблас), либо жанроведение (М.М.Бахтин, С.Гайда), либо генристика, генология (В.В.Дементьев), либо теория жанра (Н. Hauptmeir, S. Schmidt), либо как Textsortenlinguistik в немецком жанроведении (W. Heinemann, U.Fix, К. Adamzik); с другой, – жанр продолжает оставаться скорее побочной, сопутствующей, чем основной темой многих исследований, пересекающихся с жанром. До настоящего времени нет фундаментальных, систематических исследований в области жанра, в которых были бы всесторонне освещены, теоретически обобщены такие вопросы, как онтология жанра, способы его существования, классификации жанров и их особое место в ряду других текстовых типологий, различные методики и методологии жанровых исследований. Практически нет контрастивных исследований, охватывающих весь корпус жанров, актуальных для той или иной сферы коммуникации и позволяющих через сопоставление и противопоставление обнаружить, незамеченные, возможно, ранее характеристики и свойства, необходимые для более адекватной идентификации и более тонкой дифференциации жанров. На парадоксальность факта отсутствия в существующих определениях текста параметров напрямую связывающих текст с жанром, обращает внимание Н.С.Бабенко. Между тем "отношения "жанр – текст" носят челночный характер: обе категории предопределяют друг друга, они реальны и естественны, существуют в сознании носителей языка" [Бабенко 2009:241–242]. Обращение к жанру в рамках науки о языке не может ограничиться целью изучения жанра лишь исключительно самого по себе, обращение к жанру – это вместе с тем изучение языка в действии. Изучая одновременно группу жанров в сопоставлении, исследователь неминуемо погружается в безбрежное пространство функционирования языка, наблюдая как ресурсы языка гибко приспосабливаются к постоянно меняющимся коммуникативным условиям. В предлагаемой вниманию читателя работе затрагиваются также неразрывно связанные с процессом жанрообразования процессы текстообразования и дискурсивации. Дискурсивное мышление, обслуживающее задачи создания многообразных речевых произведений, изначально имеет принципиально жанровый характер: "мы отливаем нашу речь в жанровые формы", которые "организуют нашу речь почти так же, как ее организуют грамматические формы" [Бахтин, 1979:255]. Более того, в "Немецкой грамматике" У.Энгеля жанровые характеристики текста признаются высшей стратой грамматической организации языка как системы [Engel, 1988]. В настоящей работе предпринята попытка выявить во всей полноте разнообразные факторы, ответственные за формирование концепта жанра, мотивирующие его внутреннее содержание (внутреннюю структуру), управляющие его внешним языковым форматом, внешней языковой презентацией (поверхностной структурой), и показать эту взаимосвязь на материале жанров британского масс-медийного дискурса. Последний представлен такими ежедневными изданиями британской национальной прессы, как The Times, The Guardian, The Independent, The Daily Telegraph, The Daily Express, The Daily Mail и некоторыми другими. Анализу подвергнуты восемь наиболее репрезентативных жанров (исключая новостийный жанр как наиболее изученный и находящийся в зоне постоянного внимания во многих работах): комментарий (commentary), редакционная статья (editorial/ leader), портретный очерк (profile), проблемно-тематическая статья (feature), скетч (sketch), светская хроника (gossip), репортаж (reportage/reporting), рецензия (review). Эти жанры охватывают широкий спектр коммуникативных задач, решаемых масс-медийным дискурсом и, учитывая фактор гетерогенности аудитории, обеспечивают дифференцированность адресованности. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||