В основу настоящей книги положена докторская диссертация автора "Предмет, методы и структура терминоведения", защищенная в 1990 году в Институте языкознания Российской академии наук. В 1998 году несколько сокращенный вариант текста был опубликован в Белостоке (Республика Польша) в соавторстве с доктором наук Л.Бесекирской, обогащенный кратким изложением теории и практики терминологической работы в Польше (работа была награждена премией Международного информационного центра по терминологии – Инфотерма). С согласия соавтора книга публикуется в России за одной подписью, без раздела, посвященного деятельности польских терминологов. В монографии в основном сохранена авторская концепция терминоведения, под которой понимается самостоятельная дисциплина, выросшая в XX в. из лингвистики и состоящая из двух разделов – теоретического и прикладного. В работе обосновывается представление о термине как о сложном трехслойном образовании; строго различаются терминологии и терминологические системы (терминосистемы) как два вида совокупностей терминов, создаваемых разными способами; термины понимаются в качестве лексических единиц функциональных языков – языков для специальных целей, существующих в рамках тех или иных естественных языков; выявляются закономерности терминоведения – собственные и заимствуемые из других областей знания и (или) деятельности. Все эти проблемы анализируются в трех самостоятельных разделах книги (предмет, методы и структура терминоведения). Новой в ней является последняя глава, в которой предлагается периодизация отечественного терминоведения (очерк его истории) и описывается новый – четвертый – период истории данной дисциплины, связанный с развитием когнитивной науки и начавшийся в последние 15 лет. Этот период рядом отечественных ученых назван когнитивным терминоведением, которое развивает новое понимание термина как динамического образования, служащего средством вербализации научного (специального) концепта. Существенной переработке подверглась библиография к книге, поскольку за эти 15 лет в России опубликовано более 60 монографий, посвященных различным аспектам терминоведения, защищено несколько десятков докторских и кандидатских диссертаций, проведено множество научных конференций, высказано много плодотворных идей, обогативших теорию и практику терминологической деятельности. В результате можно говорить о втором, дополненном издании книги. Тенденция к быстрому увеличению объемов так называемой специальной лексики в связи с начавшейся после Второй мировой войны и продолжающейся поныне научно-технической (научно-технологической) революцией практически не подвергается сомнению. "В связи с современным прогрессом науки и техники и сопутствующими ему социальными изменениями, вызывающими радикальную перестройку понятийного аппарата многих научных дисциплин и возникновение новых отраслей знания, возникают новые понятия, что резко увеличивает потребность в номинации. Все это приводит к так называемому "терминологическому взрыву", т.е. к массовому возникновению новых терминов, терминологических полей и целых терминологических систем, и вносит серьезные изменения в существующие терминологические системы. Задача лингвистов в том, чтобы превратить "терминологический взрыв", носящий во многом стихийный характер, в управляемый процесс" (Азимов, Дешериев, Никольский, Степанов, Швейцер 1975, с.5). Научно-техническая революция (НТР) ведет к возрастанию количества специальных лексических единиц в связи с необходимостью решения, по крайней мере, трех важнейших задач: 1) обозначение массы вновь открытых явлений и закономерностей природы и общества, создаваемой продукции промышленности и сельского хозяйства; 2) автоматизированная обработка значительных объемов научной, технической, экономической и иной специальной информации, зафиксированной средствами естественных и искусственных языков, и передача этой информации в доступной для восприятия человеком форме; 3) функционирование автоматизированных систем управления разных уровней, использующих знаковые системы, в том числе единицы естественных языков. Точный подсчет количества специальных лексических единиц весьма затруднителен, поскольку исчерпывающие словари этих единиц, содержащихся в отдельных естественных языках, пока не создавались. Но процентное отношение специальной и неспециальной лексики может быть вычислено косвенным путем. Один из путей заключается в определении процента подобных лексических единиц в словарях неологизмов. Так, в словаре – справочнике по материалам прессы и литературы 60-х годов XX века (Новые слова и значения 1971) около 80% материала составляют специальные единицы или их употребления в "специальном значении". Аналогичные подсчеты, выполненные по словарю – справочнику по материалам 70-х годах (Новые слова и значения 1984), дали сходные результаты – 74,4%. Вторым методом является сравнение словарных статей в так называемых филологических словарях, фиксирующих всю лексику определенного литературного языка, и в специализированных словарных изданиях, включая терминологические словари, перечни номенклатуры, информационно-поисковые тезаурусы и т.п. Так, в 17-томном академическом словаре современного русского литературного языка содержится около 130 тыс. слов, которые считаются общеупотребительными. В то же время, например, только в Общесоюзном классификаторе промышленной и сельскохозяйственной продукции, выпускавшейся в бывшем СССР (начало 80-х годов), – около 24 млн наименований. В настоящее время известно около 3 млн химических терминов и т.д. Иначе говоря, в рамках определенного современного естественного языка количество специальных лексических единиц на два порядка выше, чем количество неспециальных единиц. Все приведенные здесь подсчеты подтверждают мысль о том, что в условиях НТР возрастает количество и значимость специальных лексических единиц. Объяснение причин возрастания объемов специальной лексики в нашу эпоху становится более убедительным, если подойти к этому факту в более широкой перспективе с точки зрения определения места языка в современном обществе. Ответ на этот вопрос дает в известной мере теория языков для специальных целей. Эта теория, ведущая свое начало от идей Пражского лингвистического кружка (Б.Гавранек) о функциональных языках и получившая особо широкое распространение с начала 70-х годов прошедшего столетия, трактует языки для специальных целей как функциональные разновидности современных развитых национальных языков, как подсистемы этих языков, используемые в специальных сферах общественных отношений, которые противопоставляются неспециальным – бытовой сфере, сфере семейных отношений, сфере отдыха человека. Достаточно рассмотреть перечень специальных сфер деятельности и знания, характерных для сложной структуры современного общества (наука, экономика, производственная инфраструктура, управление, политика, здравоохранение, сферы духовной культуры и спорт, средства массовой информации, оборона и др.), чтобы убедиться, что любая из этих сфер обслуживается языком, и без общения людей, участвующих в совместных операциях, не может существовать и нормально функционировать. Языки для специальных целей (далее – ЯСЦ) как раз и представляют собой средство общения в каждой из специальных сфер. Логично при этом предположить, что данные языки различаются – во-первых, в зависимости от естественного языка, в рамках которого существуют ЯСЦ, во-вторых, в зависимости от сферы, в которой они действуют, в-третьих, в зависимости от мировоззрения говорящих на этом языке, и, в-четвертых (последнее по счету, но не по важности!), в зависимости от теории, концепции, которой описывается определенная область специальных знаний или деятельности. Интенсивный анализ структуры и функций языков для специальных целей первоначально коснулся языков науки (языка науки). Само понятие "язык науки" появилось впервые в работах философов, в частности, в работах по философии науки и в трудах представителей направления лингвистической философии. Собственно лингвистическое изучение языков науки началось с выхода книги английского ученого Т.Сейвори "Язык науки" (первое издание – 1953 год (Savory 1953; 1967)). Вслед за вычленением языков науки в составе естественных языков были выделены и другие его функциональные разновидности: язык средств массовой коммуникации (печати, радио, телевидения), язык рекламы, язык техники и др. В начале 70-х годов в англоязычных странах появился термин languages for special, specific purposes (LSP) (реже – special languages), которым и начали обозначать совокупность этих разновидностей национальных языков (Sager, Dungworth, MacDonald 1980). В германоязычных странах еще раньше (с конца 20-х годов, под влиянием публикаций Пражского кружка, но особенно интенсивно с 50-х годов) стали говорить о Fachsprachen – предметных, или профессиональных, языках, которые были выделены наряду с языками науки – Wissenschaftssprachen (Drozd, Seibicke 1973; Hoffmann 1976; 1982; M\"oln, Pelka 1984). Во франкоязычных странах в последние десятилетия широко применяется термин langues de sp\'ecialit\'e, langues sp\'ecialis\'ees (Lerat 1995), а также конкретные обозначения типа le francais technique, le francais \'economique. В настоящее время количество работ, посвященных ЯСЦ, исчисляется сотнями. Российское языкознание пришло к теории ЯСЦ от функциональной стилистики в результате признания факта перераспределения веса отдельных функциональных стилей при полном исчезновении одних и возрастании значимости других. Уже в первой половине 80-х годов XX века понятие языков для специальных целей начинает широко применяться в работах российских лингвистов (Суперанская 1983, с.82–85; подробнее: Лейчик 1986, а также: Комарова 1996). В рамках изучения соответствующего естественного (национального) языка, ЯСЦ противопоставляются такой разновидности данного языка, как разговорно-обиходный язык, называемый нередко языком повседневного общения, языком для общих целей (language for general purposes – LGP), и используемый в неспециальных сферах общественных отношений (семья, быт, торговля и др.). И ЯСЦ, и язык повседневного общения являются подсистемами одного и того же естественного языка. В то же время между ними существуют и принципиальные различия: язык повседневного общения является первичным, а все ЯСЦ вторичны; язык повседневного общения практически неограничен в сфере своего использования, а каждый ЯСЦ ограничен своей специальной областью (наука или еще \'уже – химия, математика; производство; управление); язык повседневного общения складывается стихийно, а при формировании значительна доля сознательного момента; язык повседневного общения естественен в полной мере, а в ЯСЦ имеются элементы искусственности – и в лексических, и в словообразовательных единицах, например, в символо-словах типа gamma-частица (Даниленко 1977, с.107) и в построении предложений, в частности в языках логики, математики, права. Р.Г.Котов пишет, что в специальных языках "происходит фактическое сращивание естественного языка с элементами искусственных знаковых систем" (Котов 1984, с.18). В этой связи ЯСЦ могут быть признаны естественно-знаковыми системами или естественными системами с известной долей искусственности. Тем не менее, как было сказано, и язык повседневного общения, и ЯСЦ базируются на одном и том же языке (русском, английском и др.), который и питает их как единая основа; поэтому между языком повседневного общения и другими разновидностями языка происходит постоянный взаимообмен единицами на разных уровнях (морфемном, словообразовательном, синтаксическом) (Сложеникина 2003). Настоящая книга посвящена изучению лексики, конкретно – той ее части, которая представлена терминами. Но, в свою очередь, изучение терминов в современную эпоху не может ограничиться выявлением их собственных признаков – термины должны быть сопоставлены, с одной стороны, с единицами неспециальной лексики, с другой стороны, с прочими лексическими элементами, а также противопоставлены тем и другим. При этом следует подчеркнуть, что все сказанное выше о взаимосвязи между лексикой и лексикой других разновидностей языка, оставляет в силе одно из кардинальных положений, связывающих современную теорию термина и теорию ЯСЦ, сформулированное В.В.Акуленко: "Термины возникают и функционируют не в языке в целом, а внутри отдельных подъязыков, т.е. тематически ограниченных наборов специальных и общеязыковых средств, необходимых для общения в определенной сфере человеческой деятельности" (Интернациональные элементы... 1980, с.136). Правда, если быть точным, следует сказать, что термины могут возникать либо в языке повседневного общения, либо в языке для специальных целей, но функционируют они именно как лексические единицы. Эта мысль будет специально рассмотрена и обоснована ниже. Поскольку термины через общие понятия связаны со специальными сферами знаний и деятельности, они являются объектом, которым неизбежно занимаются все науки, изучающие эти сферы. Среди этих наук следует назвать прежде всего естественные, технические и общественные науки: специальные понятия, относящиеся к предмету их изучения, обозначаются научными, техническими, экономическими, общественно-политическими терминами, а системы понятий – системами терминов (терминологическими системами). Далее – это методологические науки (философия, логика, семиотика, кибернетика, общая теория систем), к которым примыкают междисциплинарные области знания (такие, как математика, информатика, экология). Все эти науки, научные дисциплины и области знания оперируют конкретно-научными и общенаучными понятиями и категориями, которые, в свою очередь, также обозначаются терминами – специальными или общенаучными. Короче говоря, термины выступают в качестве объекта в широком диапазоне областей теоретической и прикладной деятельности, каждая из которых выделяет в термине нужные ей аспекты. Естественно, на определенном этапе встал вопрос о необходимости выявить и то общее, что объединяет данный объект рассмотрения, то главное, что составляет сущность термина. Иначе говоря, возникла потребность в создании комплексной (и одновременно стыковой!) науки или научной дисциплины, собственным объектом которой был бы термин. Условия для решения этого вопроса созрели в конце 60-х годов XX века. Правда, для создания науки или научной дисциплины только наличия объекта (объектов) недостаточно. Для этого нужна общественная потребность, нужны предмет, собственные (а не заимствуемые) методы исследования, а также теория, объясняющая факты, относящиеся к данной массе объектов и явлений. Первые публичные высказывания о том, что наука о терминах представляет собой самостоятельную область знания, относятся к 1967–1968 годах. В 1967 году ленинградский лексиколог В.П.Петушков в устном выступлении отметил, что термины являются предметом научной дисциплины – терминоведения, которое отличается от лингвистики. В августе 1969 года в ежемесячном сборнике "Научно-техническая информация" была опубликована статья "Место терминологии в системе современных наук (к постановке вопроса)", в которой говорилось, что словом терминология обозначают и совокупности терминов различных областей производства, техники, науки, искусства, общественной жизни и т.д., и науку о них (Лейчик 1969, с.5). По инициативе Проблемной группы по семиотике в декабре 1969 года на филологическом факультете МГУ им.М.В.Ломоносова был проведен научный симпозиум "Место терминологии в системе современных наук", одна из тем которого была сформулирована следующим образом: "Терминология – самостоятельная научная дисциплина" (Место терминологии... 1969, с.9–49). В сборнике материалов этого симпозиума были помещены тезисы Б.Н.Головина, в которых впервые в печати было приведено новое название научной дисциплины – области знания: терминоведение (Место терминологии... 1969, с.38; ср.: Головин 1970, с.20). В 1972 году была опубликована статья В.П.Петушкова "Лингвистика и терминоведение" (Петушков 1972), в которой были подробно изложены задачи новой научной дисциплины, как они вырисовывались в этот период. После выхода в свет этих работ термин терминоведение в качестве названия научной дисциплины закрепился в отечественной литературе, стал использоваться в трудах различных организаций, в частности Комитета научно-технической терминологии АН СССР (КНТТ), Всесоюзного института научной и технической информации (ВИНИТИ). В других странах мысль о необходимости выделения научной дисциплины, специально занимающейся терминами, возникла примерно в тот же период. Выдающийся австрийский ученый О.Вюстер в 1975 году опубликовал в западногерманском журнале "Lebende Sprachen" статью, в которой он обосновал различие между практической терминологией, общим учением о терминологии и частным учением о терминологии (W\"uster 1975). В 1979 году уже после смерти О.Вюстера вышла его книга "Einf\"uhrung in die allgemeine Terminologielehre und Terminologische Lexikographie" (1979; 1985; 1991). Идеи О.Вюстера активно развиваются сторонниками Венской школы (Felber 1984), которые называют науку о терминах allgemeine Terminologielehre (Felber 1995). Во Франции и Канаде распространено положение о том, что la terminologie – это самостоятельная специальность (Rondeau 1981; 1984; Dubuc 1992). В англоязычных странах для названия этой дисциплины (специальности) долгое время применялся термин terminology. Однако в документах международной информационной организации по терминологической деятельности – Инфотерма – в конце 80-х годов появились наименования the terminology science, die Terminologiewissenschaft. Закреплением и достижением определенного этапа зрелости терминоведения следует считать факт преподавания его различным категориям обучающихся. Первые опыты в этом направлении относятся к концу 60-х годов. Начало было положено в бывшем Советском Союзе. Основы терминоведения под названием "Научно-техническая терминология", "Основы научно-технической терминологии" преподавались тогда в Московском полиграфическом институте, на филологическом факультете МГУ им.М.В.Ломоносова. И.И.Ковалик (Львов, Украина) опубликовал в 1969 году программу по логико-лингвистической проблематике технической терминологии. В настоящее время основы терминоведения преподаются во многих городах России, Украины. Курс терминоведения для переводчиков, стандартизаторов, лексикографов читается в Великобритании, Швеции, Дании, Канаде, ФРГ, Польше и др. (например, Sager 1981). В бывшем Советском Союзе выпущены учебные пособия А.Д.Хаютина "Термин, терминология, номенклатура" (Хаютин 1972), Б.Н.Головина и Р.Ю.Кобрина "Лингвистические основы учения о термине" (Головин, Кобрин 1987), Т.Р.Кияка "Лингвистические аспекты терминоведения" (Кияк 1989), в России – Г.П.Мельникова "Основы терминоведения" (Мельников 1991), С.В.Грин\"ева "Введение в терминоведение" (Грин\"ев 1993), Л.А.Морозовой "Терминознание: основы и методы" (Морозова 2004). На Западе, помимо упомянутого учебника О.Вюстера, в Канаде (Квебек) опубликована книга Г.Рондо "Introduction а la terminologie", носящая характер учебника (Rondeau 1981, 1984). Международная организация по терминологии Инфотерм издала учебное пособие Г.Фельбера "Terminology Manual" (Felber 1984), а позднее книгу Г.Фельбера и Г.Будина "Terminologie in Theorie und Praxis" (Felber, Budin 1989). В Великобритании опубликована книга Х.Пихта и Дж.Драскау "Terminology: an Introduction" (Picht, Draskau 1985), в Голландии – книга Дж.Сейгера "Practical Course in Terminology Processing" (Sager 1990, 1996) – обе они представляют собой учебники. В Польше обучению теории и практике терминологической деятельности способствуют работа В.Новицкого "Podstawy terminologii" (Nowicki 1986) и учебное пособие Ю.Люкшина и В.Змарзер "Teoretyczne podstawy terminologii" (Lukszyn, Zmarzer 2001). Еще одним показателем зрелости области знания может служить выпуск фундаментальных работ по ее истории и хрестоматий, содержащих полные или сокращенные тексты лучших (в том числе классических) работ представителей этой науки или научной дисциплины. В этом плане характерно издание работ В.А.Татаринова по истории отечественного терминоведения (хрестоматия и очерк в трех томах, четырех книгах) (Татаринов 1994–2003). В Австрии опубликовано несколько библиографических обзоров состояния терминологической науки и практики в ряде стран, хрестоматия под редакцией К.Лаурена и Х.Пихта (Ausgew\"ahlte Texte zur Terminologie 1993) и сборник избранных статей терминоведов бывшего СССР (Selected Readings... Vienna, s.a). Наконец, там же вышла объективно написанная историко-теоретическая монография Б.Мошиц-Хагшпиль, посвященная советской школе терминоведения (1931–1991 годы) (Moschitz-Hagspiel 1994). Наконец, о зрелости терминоведения свидетельствует выход указателей опубликованных работ по проблемам этой дисциплины, в том числе докторских и кандидатских диссертаций, а число таких диссертаций составляет в бывшем СССР и в нынешней России несколько сот (в частности, Татаринов 1998) и специализированных словарей терминов терминоведения (в частности, Грин\"ев 1998). Если принять за исходный пункт развития терминоведения конец 20-х годов XX века (т.е. выход в свет работ основоположников этой дисциплины австрийского ученого О.Вюстера и российских ученых Д.С.Лотте и Э.К.Дрезена), то в течение прошедших десятилетий сложилось несколько национальных школ терминоведения: австро-германская, английская, канадская, чешская (а в последние 10–15 лет – скандинавская). Что касается бывшего СССР, то было бы ошибочным считать, что в нашей стране существует одна нерасчлененная школа (этой точки зрения придерживаются до сих пор некоторые западные специалисты на основе подчас достаточно случайных переводов работ российских терминоведов); на деле в ряде городов Российской Федерации, в Узбекистане, Украине, Азербайджане, Латвии, Литве, Эстонии и др. сложилось несколько независимых терминоведческих школ, во главе которых стоял ряд крупных ученых – лингвистов и собственно терминоведов и терминографов. На этапе зрелости терминоведения по взаимной инициативе западных и российских специалистов происходит более тесное сотрудничество различных национальных школ, включая Россию, и сближение точек зрения на предмет терминоведения. В частности, учитывая слабое знание русского языка на Западе, в Вене был выпущен сборник, состоящий из 26 статей опытных и молодых терминоведов России и Украины на английском и немецком языках (Russian Terminology Science (1992–2002) 2004) под редакцией С.Д.Шелова и В.М.Лейчика с участием датского ученого Г.Пихта и австрийского терминоведа Х.Галинского. Кроме того, в 2003 году в Университете Саррей (Великобритания) был проведен коллоквиум, на котором было прочитано пять докладов российских и украинских терминоведов (на английском и немецком языках); с оценкой каждого из этих докладов выступили по два ученых из Австрии, Великобритании, Норвегии, Дании, США, Нигерии (материалы коллоквиума опубликованы на английском и немецком языках в журнале "Terminology Science and Research" (Vol. 14, 15. 2003, 2004); данные материалы готовятся к опубликованию в переводе на русский язык). В результате этих и других мероприятий мировая общественность ознакомлена с достижениями российского терминоведения в современную эпоху, в том числе с решением таких проблем, как теория термина и терминологии, когнитивное терминоведение, термины в лексике естественных языков и ЯСЦ, терминография, терминоведческая теория текста, термины в профессиональной деятельности, организация научно-терминологической работы и др. (разделы сборника Russian Terminology Science (1992–2002); иными словами, отражена как традиционная, так и новейшая проблематика терминоведения). Хотелось бы подчеркнуть, что западные ученые всегда высоко ценили достижения российских (советских) специалистов в сфере терминов. Так, канадский исследователь Г.Рондо писал, что советской терминологической школой интересно решены лингвистические и логические проблемы термина, реального соотношения термина и понятия (концепта), прикладные вопросы унификации (стандартизации) терминологий и др. (Rondeau 1984). Говоря о предмете терминоведения, следует напомнить одно из важнейших положений науковедения о различии предмета и объекта знания, науки или научной дисциплины: "Надо всегда помнить – а в методологическом исследовании это положение становится главным, – что предмет знания не тождествен объекту: он является продуктом человеческой познавательной деятельности, и, как особое создание человечества, подчинен особым закономерностям, не совпадающим с закономерностями самого объекта" (Щедровицкий 1964, с.14). Поскольку терминоведение занимается анализом отдельных терминов, структурой этих терминов, их упорядочением, стандартизацией и т.п., постольку термины являются объектами терминоведения. В той мере, в какой терминоведение изучает сущность термина, закономерности создания и функционирования термина, этот последний является одновременно и предметом терминоведения. Для таких перечисленных выше наук, как философия, логика и т.п., которые выявляют отдельные аспекты, стороны термина, он является побочным объектом изучения. Однако термин – это не единственный предмет терминоведения. С первых самостоятельных шагов терминоведения в нем была сформулирована основополагающая мысль о том, что термин непременно является элементом определенной совокупности языковых единиц, которая разными авторами называется терминология или терминосистема (в настоящей книге эти две совокупности различаются). На научном симпозиуме "Место терминологии в системе современных наук" в докладе Б.Ю.Городецкого и В.В.Раскина эта мысль была сформулирована очень жестко: "Отдельно взятый термин сам по себе есть фикция. Он существует лишь в системе терминов, т.е. наряду с другими терминами, с которыми он связан определенными отношениями" (Место терминологии... 1969, с.135). И если даже нельзя согласиться с тем, что термин – это фикция, поскольку он имеет материальное выражение в слове или словосочетании определенного языка, все же терминология, терминосистема (вообще – совокупность терминов) должна быть признана собственным предметом терминоведения. Что касается методов, применяемых терминоведением, то в течение длительного подготовительного периода формирования этой научной дисциплины, она пользовалась методами тех наук, из которых она выросла. Понятно, что основными методами здесь являются лингвистические, поскольку термины – это, прежде всего, слова и словосочетания. Поэтому методы лексикологии (включая лексикографию), словообразования, семасиологии, ономасиологии, социолингвистики, психолингвистики, когнитивной лингвистики, теории перевода, лингвистической теории текста, прикладной лингвистики, были и остаются важнейшими и плодотворными методами, которыми пользуются в терминоведении. При изучении терминосистем применяются методы формальной логики и примыкающие к ним методы информатики, теории классификации, теории графов, а также общей теории систем. В области анализа отдельных терминов и их совокупностей фигурируют также методы семиотики и теории вариантности. В своей практической сфере терминоведение использует, в частности, методы стандартизации. В настоящее время терминоведение активно создает арсенал собственных методов, которые являются развитием методов тех наук, из которых выросло терминоведение, или формируются на его собственной базе. Структуру терминоведения образуют два раздела: теоретическое терминоведение, т.е. анализ терминов и терминосистем, закономерностей их создания и функционирования, и прикладное терминоведение, т.е. решение ряда прикладных задач с применением методов и продуктов работы над терминами и их совокупностями. Такими продуктами являются словари, стандарты, сборники рекомендуемых терминов, картотеки, банки терминологических данных (ТБД), базы знаний (БЗ) и др. Приведенное описание предмета, методов и структуры терминоведения позволяет высказать мысль о том, что терминоведение в настоящее время представляет собой самостоятельную научно-прикладную дисциплину, выросшую из лингвистики и впитавшую в себя достижения ряда современных наук и прикладных областей деятельности. Доказательству и раскрытию этого положения и посвящена настоящая работа. Владимир Моисеевич ЛЕЙЧИК (род. в 1928 г.) Окончил романо-германское отделение филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Преподавал в ряде вузов Москвы; в настоящее время – профессор кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина. В течение шести лет работал в качестве приглашенного профессора в Республике Польша. Доктор филологических наук, академик Российской академии естественных наук (отделение "Российские энциклопедии"). Лауреат премий Российского терминологического общества (Росстерм) и Международной организации по терминологической информации (Инфотерм). В 1998 и 2003 гг. выпущены сборники научных трудов в связи с его 70-летием и 75-летием. Круг научных интересов: лексикология, лексикография, стилистика, фразеология, перевод, терминология, методика преподавания русского и иностранных языков, проблемы культуры и языка, язык рекламы. Автор более 400 научных публикаций, в том числе 10 монографий. |
2024. 288 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR Новинка недели!
Особенности 20-го выпуска: - исправили предыдущие ошибки - Добавлены разновидности в раздел разновидностей юбилейных монет СССР - В раздел 50 копеек 2006-2015 добавлены немагнитные 50 копеек 10 копеек 2005 М (ввел доп. разворот) - Добавлена информация о 1 рубле 2010 СПМД немагнитный... (Подробнее) 2024. 720 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) 2022. 1656 с. Твердый переплет. Предварительный заказ!
Впервые в свет выходит весь комплекс черновиков романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», хранящихся в научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Текст черновиков передаётся методом динамической транскрипции и сопровождается подробным текстологическим... (Подробнее) 2023. 274 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
Арабо-израильский конфликт, в частности палестино-израильский, на протяжении многих десятилетий определял политическую ситуацию на Ближнем Востоке. На современном этапе наблюдается падение значимости палестинской проблемы в системе международных приоритетов основных акторов. В монографии... (Подробнее) URSS. 2024. 136 с. Мягкая обложка. В печати
В настоящей книге, написанной выдающимся тренером А.Н.Мишиным, описывается техника фигурного катания, даются практические советы по овладению этим видом спорта. В книге рассматриваются основы техники элементов фигурного катания и то, как эти элементы соединяются в спортивные программы, излагаются... (Подробнее) 2024. 400 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Как реализовать проект в срок, уложиться в бюджет и не наступить на все грабли? Книга Павла Алферова — подробное практическое руководство для всех, кто занимается разработкой и реализацией проектов. Его цель — «переупаковать» проектное управление, сделать метод более применимым к российским... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) |