Автор выпускаемого ныне в свет труда, П.И.Аландский, состоял доцентом по кафедре греческой словесности в Университете св.Владимира с 1874 г. и по день своей кончины, 28 октября 1883 г. Еще свежие воспоминания о личности покойного освобождают нас от обязанности предлагать здесь его характеристику; скажем только, что то был человек образования энциклопедического, с философским складом ума и обладал талантом блестящего лектора. Преподавательский цикл Аландского охватывал толкование многих греческих авторов, курсы грамматики греческого языка и энциклопедии классической филологии, а равно истории греческой и римской литературы и греческих древностей. В течение нескольких лет читал покойный также и латинских авторов (Плавт, Лукреций, Тацит). За отсутствием специального преподавателя по древней истории в нашем университете покойный товарищ наш взял на себя преподавание и по этому предмету. В последние годы своей преподавательской деятельности как в Университете св.Владимира, так и на Киевских Высших женских курсах, где Аландский был одним из самых деятельных членов преподавательского состава с самого их основания, он относился с особенной любовью и интересом к своим чтениям по древней истории. Предметом их была как греческая, так и римская история. Чередуя эти предметы из года в год, вел Аландский свои исторические курсы с 1878 г. и до самой своей смерти. Результатом его кабинетных занятий по римской истории явилась, помимо многих рецензий на разные новые исследования, его работа под заглавием "Древнейший период римской истории и его изучение" (Киев, 1882). Курсы по греческой истории начинались у него с начала культурной жизни греков, причем изложению предмета предшествовало обыкновенно общее теоретическое рассмотрение о целях и задачах исторической науки. Курс греческой истории читал Аландский три раза: в 1878–1879, 1880–1881, 1882–1883 учебных годах, одновременно в университете и на женских курсах. Все три курса по греческой истории были литографированы, и притом по рукописи самого автора. Существенное отличие между первым и двумя последующими состоит в том, что изложение фактической истории в хронологической последовательности занимает в первом гораздо больше места, чем в двух других, общее же теоретическое изложение, слабо проявляющееся в первом, особенно преобладает в последнем. По решению историко-филологического факультета Университета св.Владимира напечатан под нашей редакцией третий и последний курс Аландского, но так как в нем автор не довел литографию до конца, то мы сочли удобным дополнить его в конце из второго курса, откуда и заимствован как конец пятой, так и вся шестая глава. Наша доля труда состояла главным образом в корректуре. Но, опасаясь вполне доверять литографии, мы старались, по мере возможности, проверять цитаты, причем и пришлось многие из них исправить, а равно и устранить некоторые lapsus memoriae или, быть может, calаmi автора. Заголовки цитируемых сочинений проверялись и даваемы были в более полной и точной форме, чем та, в какой они были занесены в литографию. Устранено было также колебание в написании греческих имен. Вот, кажется, и все, в чем мы видели свою обязанность по отношению к выпускаемому ныне в свет произведению нашего покойного товарища. Пополнять библиографические указания автора мы не считали нужным; лишь кое-где в интересах учащихся даны были указания на новейшие против тех, какие знал автор, издания некоторых работ новой ученой литературы. Еще одно слово в заключение. Покойный автор думал сам об издании своих лекций по греческой истории. Он предполагал приступить к печатанию в 1884–1885 академическом году, когда ему предстояло опять читать курс по этому предмету. Мы глубоко сожалеем, что издаваемому ныне курсу не суждено было появиться в свет под непосредственной редакцией автора. Но мы думаем, однако, что и в том виде, какой имеет в настоящее время "История Греции" П.И.Аландского, труд этот будет принят с сочувствием и полным вниманием как нашими отечественными учеными, так и преподавателями классических языков в наших гимназиях, а равно и может служить весьма удобным пособием при университетском преподавании греческой истории и древностей. Юлиан Кулаковский, Алексей Козлов § 1. Несмотря на то что историческая литература существует уже длинный ряд веков и заключает в себе произведения великих умов как древнего, так и нового времени, понятие об истории как науке далеко еще не выяснилось с надлежащей точностью и полнотой. На вопросы о предмете, задаче и методах истории, о системе и требованиях исторического изложения до сих пор нет согласного ответа у представителей нашей науки, которые очень неохотно высказывают свои воззрения на то, чем и как, по их мнению, должна заниматься история. В неизмеримо богатой исторической литературе всех народов можно указать довольно сочинений, с успехом разрешивших задачи художественной композиции и изложения и представляющих блестящие образцы истории как искусства. Но таких сочинений, которые отвечали бы доступному уже нам теперь понятию об истории как науке не имеется ни в одной литературе. Вот почему изучающий историю не может ограничиться изучением готовых образцов, но должен сам, путем собственного размышления и критики чужих мнений, разъяснять и исправлять понятие о задачах, средствах и приемах исторического знания. Рядом с обработкой исторического материала в каждом данном случае должно идти стремление к определению плана будущей науки; иначе и собрание материала не принесет той пользы, какую имеет в виду трудолюбивый исследователь. Для разъяснения понятия об истории было бы в высшей степени полезно проследить успехи исторического знания и изложения в связи с общим движением философии и науки; показать, как постепенно изменялся взгляд на то, чем и как должна заниматься история и каким требованиям должен удовлетворять историк. Но полной и с этою целью составленной истории нашей науки еще не существует; об отделенных опытах в области древней историографии сказано будет дальше. Свое начало и имя история получила у греков. Греческое слово происходит от корня -vid- (ср. наше вид-еть) и означало первоначально восприятие посредством зрения и слуха, а потом знание, полученное путем такого восприятия. Но уже у Геродота слово история получает новый смысл и в отличие от знания, приобретенного путем собственного наблюдения, означает знание, полученное от других посредством расспросов (II. 99). Только у позднейших греческих писателей, начиная с Полибия (II в. Р.X.), слово история получает смысл повествования, изложения того, что узнано; но для обозначения самой совокупности событий, составляющих предмет рассказа, слово история, по-видимому, не употреблялось древними. (См.: Creuzer. Die historische Kunst d. Grieschen. Leipzig, 1803. IV Albschnitt, 6 Anm. Здесь сопоставлены и объяснены слова, употреблявшиеся греками для выражения понятий, относящихся к историческому знанию и изложению.) Историческое знание и изложение принимало различные формы, смотря по тому, в какое отношение ставился ум человека к событиям, составлявшим предмет его наблюдения и размышления. Несмотря на все различие в подробностях, все формы исторического знания и изложения могут быть сведены к трем типам, соответствующим троякому отношению ума к предмету, его занимающему. За неимением более подходящих названий для этих трех типов, можно первый из них назвать летописным, второй – мемуарным, третий – научным, или: объективным, субъективным и объективно-субъективным. Там, где развитие истории шло самостоятельным путем, эти три типа следовали друг за другом в порядке, указанном выше, причем каждый из них, развиваясь, от простейших форм восходил к более и более сложным. § 2. Летописный тип. Историческое знание, как показывает первоначальный смысл слова "история", начинается с восприятия; историческое изложение – с памятной заметки, выражающей в чистом виде результат восприятия. Необычайные явления природы и поразительные события человеческой жизни останавливали на себе внимание человека, ярко отпечатлевались в его воображении и выражались в кратком и сухом известии. Здесь отношение ума к тому, что перед ним, в высшей степени просто: за впечатлением извне следует представление; представление облекается в формы, данные языком; образы заменяются названиями и результат восприятия закрепляется с помощью письма. Материал, данный восприятием, не подвергается дальнейшей переработке, но в чистом и первоначальном виде переходит сначала в слово, потом в запись. Отмечаются записью отдельные события без всякого подбора и связи. Такие отметки особенно любили греки, не пропускавшие случая увековечить память о себе и своих деяниях. Греческие наемники царя Псамметиха, сопровождавшие его в походы в Нубию до тех пор, пока можно было плыть по реке (Нилу), увековечили свое участие в экспедиции надписью на колоссальной статуе перед храмом в Нубии. Это одна из самых древних греческих надписей (относится к концу VII или началу VI в.). С этой первоначальной ступени случайных и разбросанных записей историческое знание и изложение поднялось выше, когда образовался класс людей, по своему образованию и положению способных и расположенных к последовательной записи выдающихся событий. Таким классом были жрецы в древности и духовенство в Средние века. При храмах велись списки главных жрецов и жриц с отметкою числа лет их службы. До нас дошла копия с такого списка жрецов при храме Посейдона в городе Галикарнассе, сделанная с подлинника, относящегося к VII столетию. Точно также велись списки царей и архонтов в Греции, консулов в Риме. Вместе с записью имени и лет службы делались отметки о важнейших событиях, случившихся в правление данного лица. В Риме такие списки и отметки велись правильно великим первосвященником, который ежегодно на белой доске записывал сначала имена консулов и других сановников, а потом и достопамятные события, случившиеся при них (например, дороговизну съестных припасов, затмение луны и солнца, военные походы и т.п.). Наряду с записями официальными существовали и частные. Знатные роды в Греции и Риме вели родословные списки, или генеалогии, в которых также вместе с именами предков упоминались и подвиги их. Такими родословными списками пользовались последующие историки (в Греции логографы) для определения времени событий, ими описываемых. (См.: Duncker M. Gesch. d. Alterthums. V в. 5, 89. 5 изд.) Списки жрецов, правителей или предков знатных родов с отметками событий представляют первоначальную форму летописания, отличительными чертами которой были: краткость и сухость известий; отсутствие определенного плана в их подборе; отсутствие всякой связи, кроме порядка во времени; полное отсутствие субъективного элемента. Такие летописи отражали в себе лишь ряд случайных восприятий ума, не тронутых ни воображением, ни чувством и потому относительно более достоверных. Дальнейшее развитие летописного типа состояло в том, что известия о событиях современных становилось все разнообразнее и подробнее. Внимание летописца все с большим и большим участием следило за современностью и схватывало рядом с крупными и более мелкие черты событий, причем к данным восприятия стали примешиваться, незаметно для пишущего, и черты, подсказанные его воображением и чувством. По мере того как впечатления действительности затрагивали ум глубже и шире, историческое знание становилось богаче содержанием; изложение делалось живее, но зато уменьшалась близость изображения к предмету его. Не довольствуясь сухими и краткими заметками предшественников, продолжатели восполняли их тем, что хранилось в памяти народа в виде полубаснословных преданий о событиях и лицах минувшего времени. Таким образом, и при изображении прошедшего наряду с немногими данными восприятия были употреблены в дело вымыслы, сотканные народной фантазией под диктовку чувства. И здесь насколько знание выигрывало в полноте, настолько теряло в достоверности. Вместе с вымышленными лицами и фактами из народных сказаний про них в историю проник и первобытный способ объяснения того, что происходит, предполагавший всюду прямое вмешательство и действие божества. Когда историческое знание, не ограничиваясь изложением фактов, перешло к объяснению их в мифической теории мироправления, оно нашло готовый ответ на свои запросы. Приблизительно на этой ступени стояло историческое знание и изложение в эпоху, представителями которой были логографы, первые греческие историки. По словам Дионисия Галикарнасского, одни из логографов писали историю эллинов, другие – варваров. Эти истории они не связывали одну с другой, но излагали по народам и городам и издавали каждую отдельно. Причем имели в виду одну и ту же цель – исторические памятники, хранившиеся у туземцев по народам и городам, частью в храмах, частью в других общественных зданиях, издать для всеобщего сведения в том виде, в каком они приняли их, ничего ни прибавляя, ни убавляя. Между этими историческими памятниками находились также иногда мифы, в которые верили только по их глубокой древности, и некоторые необыкновенные превратности судьбы, заключающие в себе много нелепостей. Дальнейшее развитие летописного типа истории представляет следующие черты. 1. Расширение области, захватываемой историком; свод хроник дает начало связной истории народов и государств (пример: "История" Тита Ливия в римской литературе); за историей отдельных государств следуют попытки изложения всеобщей или всемирной истории (такую попытку представляет "Историческая библиотека" Диодора Сицилийского, современника Августа). Расширение границ на первых порах не сопровождается изменением в характере композиции и изложения: события излагаются по годам без всякой классификации; внимание историка сосредоточено на внешней жизни народов; изложение сохраняет свой объективный характер; историк ограничивается сводом в одно целое и пересказом материала, найденного у летописцев или предшествующих историков. 2. Изощрение критической способности и искусства отделять факты от вымыслов фантазии и домыслов рассудка. Зачатки исторической критики приметны ясно в сочинении Геродота и достигают полной зрелости в творениях Фукидида. Развитию критической способности искусства по преимуществу благоприятствует летописный тип истории, вследствие спокойного и бесстрастного отношения к фактам, которое составляет главную характеристическую черту этого типа. 3. Возрастание интереса к внутренней истории государств и народов, вследствие которого внимание историка, не ограничиваясь событиями политическими, начинает все более и более следить за переменами в умственной деятельности и в нравственном состоянии общества. Этим путем политическая история постепенно переходила в историю культуры или цивилизации. 4. Успех в объяснении исторических фактов. Вначале летописный тип представляет только запись фактов без всякой по пытки объяснить их. Затем факты представляются делом воли и могущества богов. По мере того как мифологическое воззрение сменяется метафизическим, человекоподобные боги уступают место сначала безличному божеству (to qe'331on у Геродота), а потом – отвлеченным принципам, в роде предопределения, судьбы, необходимости. Скоро, однако, не довольствуясь указанием на отдаленные и всеобщие причины, историки начинают искать объяснения исторических событий в понятиях, чувствах и желаниях лиц, принимавших в них участие. Представителем этого направления у греков является Фукидид, у римлян – Тацит. По мере успехов психологического наблюдения и анализа выясняются более и более основные и постоянные черты человеческой природы, ее господствующие склонности и расположения, и тогда историки, не довольствуясь объяснением событий из ближайших побуждений, указывают на свойства человеческой природы вообще, на действительные или только предполагаемые законы ее, на однообразия в подборе и порядке событий, замечаемые в истории. Фукидид, рассказывая (III, 81 и далее) о борьбе политических партий в его время, делает следующее замечание: "...тут происходило то, что всегда будет случаться, пока человеческая природа останется тою же самою". 5. Усовершенствование композиции. Летописному типу в его первоначальном виде свойственна случайность, как в подборе, так и в расположении исторического материала. Данные восприятия отмечаются в том порядке, в каком они следовали одно за другим; отдельные моменты события обыкновенно отторгаются друг от друга, отмечаются порознь и вперемешку с моментами других событий. Первой попыткой положить конец хаотическому изложению исторического материала является расположение его по годам. Таков порядок летописей. Приурочивая материал к годичным периодам, летопись на первых порах не заботится о сохранении цельности событий, соединяет вместе различные события данного года и излагает порознь отдельные моменты одного и того же факта, коль скоро они не умещаются в пределах одного года. Дальнейшим усовершенствованием летописной композиции является стремление сохранить цельность событий, не отклоняясь далеко от распределения их по годам. С этою целью соединяются вместе черты событий, принадлежащие к годам предшествующим или последующим; историк то оглядывается назад и припоминает отмеченное раньше, то забегает вперед и рассказывает случившееся в следующем году; примеры комбинации летописного порядка с требованиями внутреннего единства представляют Фукидид в своей "Истории Пелопонесской войны" и Тацит в своей "Летописи". Затем летописный порядок уступает совсем свое место композиции, основанной на внутреннем единстве событий; годичные периоды с пестрым содержанием сменяются цельными картинами, соединяющими в одно целое все моменты данного события, рассеянные по разным точкам в пространстве и времени. Последним шагом в этом направлении является расположение исторического материала по отделам или сторонам жизни народа и периодам его истории. Тут соединяются по группам события политической жизни, события в области литературы, искусства, перемены в общественном быту и т.д. До сих пор нет еще установившейся классификации исторического материала. Наиболее обдуманную попытку представляет классификация, данная Спенсером в его "Описательной социологии". Таким образом летописный тип истории, начав с беспорядочного и случайного расположения данных восприятия, постепенно дошел до художественной композиции, выражающей внутреннее единство и взаимную связь событий, насколько то и другое доступно вниманию наблюдателя. Для того чтобы получить наглядное представление о развитии летописного типа истории полезно сравнить его низшие и высшие формы, хотя бы по образчикам в "Истории Средних веков" М.Стасюлевича, причем следует иметь в виду пункты, отмеченные выше. § 3. Мемуарный, или субъективный тип истории в противоположность летописному выражает собою такое отношение к событиям, при котором последние не только отражаются в уме, но действуют и на чувство, возбуждая в нем различные движения. Чувство, затронутое событиями, действует на воображение и рефлексию; к данным восприятия, идущим из действительности, присоединяются данные памяти, подобранные воображением под диктовку чувства, или понятия и мысли, соответствующие последнему. В итоге получается образ события, в котором черты действительности сливаются с вымыслами фантазии, окрашиваются, а подчас и совсем заслоняются мнениями, подсказанными чувством. Если объективный тип истории можно считать более или менее чистым отражением действительности, то в типе субъективном мы имеем перед собою не столько отражение действительности, сколько выражение личности наблюдателя; там – точный протокол события; здесь – размышление по поводу его. В истории объективной личность автора скрывается за событиями; в истории субъективной она, напротив, часто заслоняет события; в первой – образ событий слагается из черт и красок, взятых с действительности; во второй – он в значительной степени зависит от личности историка, от господствующего направления его мыслей и чувств. Летописный тип занят главным образом изображением событий; мемуарный – их оценкой с точки зрения нравственной или политической; первый излагает факты и деяния; второй анализирует побуждения и рисует характеры. Мемуарный тип возникает в пору сильного развития личности, в периоды политических и социальных смут и катастроф – так было в Риме в период от Суллы до Цезаря, во Франции в эпоху великой революции. Дальнейшее развитие мемуарного типа представляет прагматическая история, в которой изложение и оценка событий определяется поучительными целями в роде оправдания каких-нибудь политических принципов или сообщения моральных назиданий. Представителем такой истории в древнем мире был Полибий (II в. до Р.X.), который в своей "Истории Пунических войн" рассказ о событиях сопровождает рассуждением об их значении и причинах, вдается в анализ и оценку побуждений действующих лиц. Сосредоточив свое внимание на событиях, затронувших его чувство, историк-прагматист не развлекается другими, придает более единства своему изложению, в расположении своего материала руководится не столько соседством событий в пространстве и времени, сколько сходством отношения их к идее или чувству, которое занимает его. Высшею ступенью в развитии мемуарного типа является философия истории как попытка свести все бесконечно разнообразное содержание жизни народов и государств к одной или немногим основным идеям или началам. Подобно философии природы, и философия истории была вызвана потребностью объединить отдельные познания о явлениях физического и нравственного мира в одно цельное и стройное мировоззрение, отвечающее на все запросы ума. Философия истории занимается не изложением фактов, а объяснением их, причем, не довольствуясь ближайшими условиями, заключающимися в свойствах природы и духа, она стремится к открытию всеобщих и вечных факторов истории. Одни признавали таким фактором божественный промысел, другие – вечные свойства человеческого духа, третьи – силы и законы природы. Задача философского построения истории состоит в том, чтобы всей совокупностью фактов и событий оправдать теорию, подсказанную лишь ничтожной долей этих фактов, да и то рассматриваемых в субъективном освещении. Философское построение истории есть преждевременная попытка разрешить задачу человеческой жизни. Но несмотря на всю мощь умов, предпринимавших такие попытки, последние не имели успеха. Самое глубокое и напряженное размышление не в силах вознаградить недостаток точных и достоверных сведений о предмете, а потому в истории, как и в других областях знания, за философским размышлением по пятам идет методическое и кропотливое изучение, приводящее сначала к частным и узким, а потом и более широким обобщениям. Изучающему историю необходимо ознакомиться с попытками философского построения ее, потому что неудачи этих попыток в целом не исключают присутствия в них глубоких и верных воззрений на природу и смысл отдельных явлений истории. См.: Стасюлевич М. Опыт исторического обзора главных систем философии истории. СПб., 1866. Новейшая история этих систем: Die Philos\"ophie der Geschichte, Darstellung und Kritik der Versuche zu einem Aufbau derselben v. K.Eochol. 1878. В предисловии есть краткий обзор литературы предмета. Изложение сжато и ясно; суждения автора метки. К сожалению, обзор новейших систем философии истории сделан слишком кратко и поверхностно. § 4. Научный тип истории. Задатки его, и притом весьма крупные, замечаются еще у греков; сочинение Аристотеля "О политике" представляет образец в этом роде. Развитие этого типа истории, более быстрое и непрерывное, началось в новейшее время, когда тип научного знания определился вообще вполне, благодаря успехам естественных наук. Научное знание, не доискиваясь сущностей и производящих причин, довольствуется открытием законов, т.е. единообразий в сосуществовании и последовательности явлений. В изучении общественной жизни научный тип истории, в отличие от летописного, не довольствуется списыванием единичных фактов в порядке их последовательности, но стремится к открытию и определению исторических законов, т.е. таких единообразий в порядке исторических явлений, которые будут иметь место всегда и везде при данных условиях. Летописная история народа так же точно, как и биография личности, установляет, что в данном месте и в данное время за фактом А следовал факт В. Научная история, сравнивая несколько подобных случаев, старается определить, при каких условиях В неизменно следует за А. Летописец рассказывает, что в 600Нх гг. низший класс афинского общества страдал под гнетом нужды и долговых обязательств, что за этим следовало недовольство существующим порядком вещей, а за недовольством явились преобразования. Научная история старается определить, при каких условиях неизменно бывает последовательность явлений, указанная в данном случае, т.е. при каких условиях нужда подвластных ведет к недовольству политическим порядком, а это недовольство в свою очередь вызывает преобразования. Определив эти условия, т.е. найдя закон, историк дает в руки летописцу ключ для объяснения частного случая, с которым последний имеет дело. Таким образом, научная история заимствует материал от летописной и взамен того сообщает последней основы для объяснения и систематизации фактов, изучаемых ею. История данного народа или государства в своей идеальной форме должна соединять преимущества летописного и научного типа, она должна представить правдивую и художественную биографию этого народа и объяснение его судеб из общих законов развития. Научный историк должен в себе соединять качества летописца: проницательность и трезвость наблюдений, стремление к истине и отвращение к вымыслу, – и качества мемуариста: способность проникать в глубину явлений, анализировать и обнаруживать их скрытые мотивы. Историк-летописец устанавливает и описывает единичные или конкретные факты; историк научный сличает эти единичные факты и путем анализа и отвлечения строит из них факты общие. Каждая успешная работа в области летописной истории увеличивает материал для науки, каждая успешная работа в области научной истории содействует построению из этого материала общей теории исторических явлений. Определению научного типа истории весьма много содействовал Огюст Конт в своем "Курсе положительной философии", стремившийся применить положительный или научный метод исследования к изучению общества, его жизни в ее status quo – социальная статика и в ее историческом развитии – социальная динамика (V и VI тт. "Курса положительной философии"). О Конте и его учении см.: Огюст Конт и положительная философия. Изложение и исследование Льюиса и Д.С.Милля. СПб., 1867. Полной истории нашей науки до сих пор не имеется. Краткий очерк сделан Герцбергом в "Энциклопедии" Эрша и Грубера в статье под словом Geschichte (1 Setc, 62 Th.). Там же дано обозрение различных форм истории и указаны предшествующие сочинения по теории истории. Статья Герцберга заслуживает внимания главным образом потому, что нет ничего лучшего в этом роде. Аландский Павел Иванович Русский историк, специалист в области классической филологии и истории Древней Греции и Рима. Родился в семье сельского священника. В 1865 г. окончил Санкт-Петербургскую духовную семинарию, в 1870 г. окончил курс на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета. В 1873 г. защитил магистерскую диссертацию на тему «Синтаксические исследования. Значение и употребление Conjuctivi в языке “Илиады” и “Одиссеи”». В 1873–1874 гг. читал лекции по греческой словесности в Санкт-Петербургском университете; в 1874 г. избран в доценты Университета св. Владимира в Киеве. С 1878 г. также преподавал на Киевских высших женских курсах историю Греции и Рима и римской литературы.
Основные сочинения П. И. Аландского по филологии и истории древнего мира: «Поэзия как предмет науки» (1875), «Изображение душевных движений в трагедиях Софокла: Опыт для теории поэтического творчества» (1877), «Филологическое изучение произведений Софокла» (1877), «Обозрение истории Греции» (1879), «Древнейший период истории Рима и его изучение» (1882), «Записки по истории Греции» (1883). |
2023. 720 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) URSS. 2024. 800 с. Мягкая обложка. 37.9 EUR
ВЕРСАЛЬ: ЖЕЛАННЫЙ МИР ИЛИ ПЛАН БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?. 224 стр. (ТВЁРДЫЙ ПЕРЕПЛЁТ) 11 ноября 1918 года в старом вагоне неподалеку от Компьеня было подписано перемирие, которое означало окончание Первой мировой войны. Через полгода, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский договор — вердикт, возлагавший... (Подробнее) 2023. 696 с. Твердый переплет в суперобложке. 119.9 EUR
Опираясь на новейшие исследования, историк Кристофер Кларк предлагает свежий взгляд на Первую мировую войну, сосредотачивая внимание не на полях сражений и кровопролитии, а на сложных событиях и отношениях, которые привели группу благонамеренных лидеров к жестокому конфликту. Кларк прослеживает... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) URSS. 2024. 248 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
В книге изложены вопросы новой области современной медицины — «Anti-Ageing Medicine» (Медицина антистарения, или Антивозрастная медицина), которая совмещает глубокие фундаментальные исследования в биомедицине и широкие профилактические возможности практической медицины, а также современные общеоздоровительные... (Подробнее) URSS. 2024. 240 с. Твердый переплет. 23.9 EUR
Предлагаемая вниманию читателей книга, написанная крупным биологом и государственным деятелем Н.Н.Воронцовым, посвящена жизни и творчеству выдающегося ученого-математика, обогатившего советскую науку в области теории множеств, кибернетики и программирования — Алексея Андреевича Ляпунова. Книга написана... (Подробнее) 2023. 416 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Вам кажется, что экономика — это очень скучно? Тогда мы идем к вам! Вам даже не понадобится «стоп-слово», чтобы разобраться в заумных формулах — их в книге нет! Все проще, чем кажется. Автор подаст вам экономику под таким дерзким соусом, что вы проглотите ее не жуя! Вы получите необходимые... (Подробнее) |