Фененко А.В. Понятие ядерной стабильности в современной политической теории

Оглавление

Введение

В начале XXI в. эксперты все чаще говорят о возвращении "ядерного фактора" в систему международных отношений [1]. Дискуссии по ядерной проблематике вновь вышли на одно из первых мест в межгосударственном (а теперь и транснациональном) взаимодействии. Возрождаются и заново переосмысливаются такие популярные в годы "холодной войны" понятия, как "ядерный порог" (nuclear threshold) и "ядерная дипломатия" (nuclear diplomacy).

Причиной столь резкой реставрации ядерного фактора стали несколько объективных процессов. Во-первых, за последние пять–семь лет существенно девальвировались сложившиеся во второй половине XX в. режимы ядерного нераспространения. Формально за десятилетие 1995–2005 гг. базовый Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) только усилился за счет дополнительных соглашений и международных конвенций. Фактически параллельно этой системе сложился и уже начал функционировать "черный рынок" расщепляющихся материалов, изначально не регулируемый межгосударственными соглашениями.

Во-вторых, ядерное распространение задает новую рационализацию подзабытой с рейгановских времен доктрины "ограниченной ядерной войны" (limited nuclear war). На рубеже 1970–1980Нх гг. эксперты рассматривали ее как советско-американское столкновение в Европе [2]. Теперь аналитики не исключают, что в ближайшие годы конфликт с использованием ядерного оружия (ЯО) может разразиться в так называемых "новых ядерных зонах" – в Южной и Северо-Восточной Азии, а возможно, и на Ближнем Востоке [3]. Причем немногочисленность ядерных арсеналов азиатских государств служит дополнительным источником военной опасности: последствия от их возможного применения не оцениваются в категориях глобальной экологической катастрофы.

В-третьих, обострение проблем нераспространения совпало с возрождением интереса к противоракетным технологиям. C конца 1990Нх гг. стратегическая противоракетная оборона (ПРО) рассматривается в США как один из наиболее эффективных инструментов обеспечения американской безопасности от ракетно-ядерных атак "государств-изгоев" (rouge-states). А модификация систем тактической ПРО позволит вывести их на уровень, позволяющий решать стратегические задачи – вплоть до поражения баллистических ракет близлежащего противника на разгонном участке траектории полета. Не факт, что режимы контроля над ЯО, созданные на основе хрупкого баланса между наступательными и оборонительными системами, выдержат столь резкий перекос в сторону "стратегической ядерной обороны" (strategic nuclear defense).

В-четвертых, с весны 2002 г. начались легальные эксперименты по созданию качественно нового поколения ядерных вооружений [4]. Разрабатываются проекты "сверхмалых" (мощностью менее 5 килотонн) ядерных боезарядов, вызывающих минимальные радиоактивные осадки и предназначенных для поражения труднодоступных целей – бункеров и пещер. Не исключается и создание "чистого" термоядерного оружия, действующего без классической реакции распада атомного ядра [5].

В-пятых, под воздействием этих тенденций "старые" ядерные державы резко снизили так называемый "порог ядерного сдерживания". В 2002–2005 гг. ядерная стратегия США впервые официально признала допустимость "превентивных" ударов по ранним ядерным объектам потенциально опасных режимов (Counter-Proliferation Strategy) [6]. Россия еще во второй половине 1990Нх не только де-факто, но и документально отказалась от "позднесоветской" доктрины ненанесения первого ядерного удара. А новейшие ядерные программы КНР призваны не только увеличить китайский ядерный арсенал, но повысить его контрсиловые возможности. Официально Пекин не отказывается от своего заявления 1964 г. о неприменении первым ЯО. Вместе с тем Китай ясно дает понять: в условиях подавляющего превосходства США в высокоточном оружии, военно-морских и авиационных силах он рассматривает любые (в том числе и ядерные) сценарии выравнивания силовой диспропорции. Возможно, в недалеком будущем аналогичный выбор в сторону большей опоры на ЯО сделает и Франция.

В-шестых, в середине 2000Нх гг. активизировались дискуссии по проблемам ядерного терроризма [7]. Прежде эксперты размышляли преимущественно об угрозе терактов на ядерных объектах. Теперь речь идет о том, что террористические сети могут приобрести ядерные технологии на "черном рынке" расщепляющихся материалов. Проблема ядерного терроризма обострила, таким образом, вопрос о транспортировке и охране расщепляющихся материалов.

Наконец, в-седьмых, с 2004 г. администрация США начала дискуссию о введении "внешнего управления" ядерными объектами "проблемных государств" (failing states) [8]. Даже на переговорах с Ираном и Северной Кореей Соединенные Штаты все чаще предлагают им "сдать" ядерные технологии не Пентагону (раз это так болезненно для их самолюбия), а авторитетным международным организациям – ООН и (или) МАГАТЭ. Еще ярче эта доктрина проявляется при диалоге с Пакистаном. Американские аналитики не исключают ситуации, когда Белый дом будет вынужден учредить "международную опеку" над пакистанским ядерным арсеналом или заключить договор с правительством П.Мушаррафа о совместной охране его ядерных объектов. Вопрос лишь в том, как далеко готов идти Вашингтон в распространении этой схемы.

Разумеется, ситуация 2000Нх гг. не возвращает мир к "равновесию страха" второй половины прошлого века. Однако от этого она не становится более устойчивой. В современных условиях продолжает быстро размываться грань между политическим устрашением и боевым применением ядерных систем. Вот почему исследователи все чаще говорят о необходимости выработать качественно новый аналитический инструментарий, пригодный для изучения ядерных проблем современности.

Одной из наиболее интересных попыток на этом направлении можно считать разработку проблематики ядерной стабильности (ЯС) [9], воспринимаемой исследователями как антитеза перманентному снижению порога ядерного сдерживания. Новый термин понемногу вытесняет понятие "стратегическая стабильность" – ключевой аналитический конструкт периода биполярной конфронтации. Но несмотря на всплеск интереса к новому понятию, его теоретико-методологическое содержание остается не вполне определенным. Более того, едва "вбросив" новую категорию, исследователи стали говорить о ее концептуальном "размывании" под воздействием новейших политико-военных тенденций [10]. Все это превращает ЯС в одну из самых "загадочных" политологических категорий [11]. Поэтому задача предлагаемого анализа – уточнить структуру понятия "ядерная стабильность" и оценить меру соответствия ее концепта стратегическим реалиям мировой политики.

Об авторе

Кандидат исторических наук, научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН.