Настоящая работа представляет собой опыт комплексного исследования религиозного сознания и художественной культуры одного из интереснейших регионов Нового Света. Хронологически она охватывает чрезвычайно важный период в истории Америки: открытие континента европейцами, становление, развитие и, наконец, закат на его территории испанских колоний; период, в котором были заложены основы латиноамериканской самобытности, определившие жизнь этих земель на века. В центре внимания данной работы – отрезок времени между 1532 г., когда конкистадор Франсиско Писарро во главе небольшого отряда впервые ступил на тихоокеанское побережье Перу и 1825 г., временем образования Боливии, последнего из государств региона, провозгласившего независимость. Объектом исследования выбраны андские страны, т.е. приблизительно та территория, на которой располагаются современные Эквадор, Боливия, Перу, Чили и частично Колумбия и Аргентина. Для этого есть ряд оснований. Прежде всего, природной доминантой этих земель стали андские горы, протянувшиеся с севера на юг вдоль тихоокеанского побережья континента на тысячи и тысячи километров. При всех различиях климатических зон, колоссальном перепаде высот, делающим, в частности, столь непохожей жизнь обитателей побережья и высокогорных плато или долин, именно Анды определили экономический и культурный облик этих районов, их отличия, скажем, от амазонских лесов или аргентинских степей. Здесь поочередно появляются и исчезают ряд развитых цивилизаций, сохраняющих между собой определенную преемственность, пока им на смену не приходит беспрецедентная по своему могуществу империя инков. Чтобы читатель смог составить хотя бы приблизительное представление о религии и культуре этого своеобразного государства, остановимся на них несколько подробнее. Государство инков выходит на авансцену истории в центральных Андах примерно в начале XV в. За не более чем 130 лет активной экспансии оно превращается в огромную империю площадью около 900 тыс. кв. км, полностью или частично занимающую территории современных Эквадора, Перу, Боливии, Чили и Аргентины. Центральным божеством страны "Четырех Сторон Света", или Тауантинсуйю (так называли свою родину сами индейцы), как и в некоторых других древних религиях, было Солнце. Именно от него, якобы, произошли инки и затем были посланы в мир с целью покорить и цивилизовать многие племена и народы. О том, как это случилось, можно узнать из испанских хроник раннеколониальной эпохи. По одной из версий, основатель династии, сын Солнца, Манко Капак (см. рис.1 на вклейке) явился на свет в какой-то из трех пещер в Пакаритамбо, расположенном в 18 милях к юго-западу от города Куско. Согласно другим источникам, его чудесное рождение произошло в районе высокогорного озера Титикака, по водам которого ныне проходит граница между Перу и Боливией. Вместе с Манко Капаком в Андах появилась и дочь Солнца, которая потом стала женой легендарного правителя инков. Эта кровосмесительная традиция, нашедшая свою параллель и на небе, где, как считалось, Луна была Солнцу одновременно сестрой и женой, нередко повторялась и в дальнейшем, когда верховный правитель, имевший множество наложниц, тем не менее выбирал невесту из числа своих сестер, чтобы именно она родила ему наследника. Манко Капак вынужден был некоторое время блуждать по андскому высокогорью в поисках подходящего участка земли для столицы будущей империи. Для того чтобы его сын не ошибся в выборе, Солнце вручило ему золотой посох, повелев искать такое место, где тот с легкостью сможет войти глубоко в землю. Это произошло в долине Куско, ставшей центром всей инкской вселенной. В соответствии с сакральной нумерологией "Земля четырех четвертей" (другой вариант перевода названия "Тауантинсуйю") делилась на четыре административные провинции: северо-восточная область Чинчайсуйю, в границах которой находилась большая часть территорий Северного Перу и Эквадора, юго-западная провинция Кунтисуйю, затем Антисуйю, охватывающая густые, лесистые склоны гор, а также самая крупная часть из всех четырех, Кольясуйю, в которую входило озеро Титикака и которая включала в себя север Чили. Соответственно и отдельные поселения тоже делились на четыре общины, по сторонам света, и во время религиозных церемоний каждая община имела строго отведенное ей место на главной площади. Помимо четырехчастных, важную роль в социальном функционировании Тауантинсуйю играли двоичные, троичные и десятеричные структуры. Город Куско стал не только политическим, но и культовым центром империи. Здесь возвышались главный храм Солнца и храмы других божеств. Тут же жил сам верховный инка – обожествляемый индейцами потомок Солнца. Сюда свозили многих идолов из недавно завоеванных районов, где им отводили почетные, но второстепенные роли в инкском пантеоне. Здесь происходили главные праздники и церемонии империи, на которые съезжались гости со всех ее необъятных земель. Наконец, многие так называемые уаки – идолы или священные места – нередко удаленные от столицы на десятки и даже сотни километров, подчинялись диктуемым ею законам сакральной географии. Некоторые из них, например, располагались вдоль целой серии мысленно проведенных линий, называемых секе, которые исходили из одного четко определенного места столичного храма Солнца, построенного в самом сердце города. Каждая из таких секе, вместе со всеми относящимися к ней уаками, становилась предметом забот и исключительной ответственности определенного клана, который ухаживал за святилищами и по торжественным случаям устраивал жертвоприношения. Хотя культ Солнца и Луны получил наибольшее распространение в империи, нельзя сказать, что они были высшими божествами пантеона. Инки поклонялись и Виракоче – творцу вселенной, человека и даже самого Солнца. Весьма возможно, что первоначально этот персонаж обозначал некоего культурного героя, но потом его роль изменилась, поскольку в андском обществе ко времени появления испанцев уже обнаруживалась определенная тенденция к монотеизму и возникла необходимость "придумать" верховного бога, который бы не был связан с конкретными предметами окружающего мира. Во всяком случае, впервые в индейской традиции Виракоча является во сне молодому инкскому правителю и затем помогает одержать победу в важном сражении с одним из восставших племен, попытавшихся захватить столицу империи, после чего в его честь воздвигают храм. По другим сведениям, этот творец вселенной назывался Пачакамак. Как известно, так именовали знаменитого идола перуанского побережья. Инки, присоединив к своей империи земли, на которых стояло его святилище, отнеслись к нему с уважением и поддержали его культ. Однако условия для единобожия так и не успели в полной мере созреть до прихода конкистадоров, и поклонение Виракоче-Пачакамаку, по-видимому, было наиболее распространено среди элиты Тауантинсуйю. В числе других особо почитаемых богов можно назвать Ильяпу, властелина грома и молнии и Пачамаму или землю-мать. Однако религиозные верования жителей империи отнюдь не исчерпывались этими официальными культами. Что касается отдельных племен, то, как это бывает в традиционных обществах, объектом их поклонения мог стать практически любой предмет или место: вершина горы или холма, пещера, озеро или источник, странной формы скала или камень, могила предка, необычного вида растение, животное и т.д. Веротерпимость по отношению к местным культам была ярким свидетельством политической мудрости инков. При этом все подданные Тауантинсуйю должны были безоговорочно признавать верховенство богов Куско, культ которых активно насаждался на завоеванных землях, как бы служа фундаментом, объединяющим разноязычные племена. Если же ассимиляция покоренного народа происходила не слишком гладко, то целые деревни могли быть переселены во внутренние районы империи, чтобы они могли легче усвоить стиль жизни и обычаи ее коренного населения. Вообще, военные и административные успехи инков действительно впечатляют. Они, наряду с ацтеками в Мексике, создали наиболее высокоразвитое политическое образование Америки к моменту появления здесь испанцев, и не будет преувеличением сказать, что Тауантинсуйю стало самым могущественным государством за всю историю доколумбовых цивилизаций Нового Света. Однако в интересующей нас сфере искусства успехи правителей Куско не столь значительны. Здесь инки, прежде всего, опирались на достижения предшествующих культур. Вот что пишет об этой преемственности К.Леви-Строс: "Инки в Перу, ацтеки в Мексике, в чьем лице, как были склонны считать, расцвела и сосредоточилась вся американская история, столь же далеки от этих живых истоков, как наш стиль ампир от Египта и Рима, у которых он так много заимствовал: тоталитарные искусства, жаждущие грандиозности за счет грубости и скудости; выражение государства, озабоченного утверждением своей мощи, которое расходует ресурсы на нечто иное (война или администрация), нежели на собственную утонченность". Того же мнения придерживается и известный российский ученый Ю.Е.Бер\"езкин: "Инки не оставили после себя такого обилия великолепных произведений искусства, как их предшественники". При этом, однако, надо помнить, что история жестоко обошлась с наследием правителей Куско, так что до нас практически не дошли образцы их культового искусства. Речь идет, прежде всего, о многочисленных изделиях из драгоценных металлов, которые украшали храмы и дворцы Тауантинсуйю. Золото инков уже в первые годы конкисты превратилось в легенду, во многом благодаря алчности и религиозному фанатизму испанских завоевателей, которые безжалостно переплавили все попавшие в их руки предметы культа. Поэтому, например, описание кусканского храма Солнца мы можем почерпнуть только из испанских хроник, во многом противоречивых и составленных в большинстве своем не непосредственными участниками конкисты. Согласно этим сочинениям храм Солнца имел 400 шагов в периметре и был окружен очень искусно сложенной стеной из камня. Здание делилось на квадратные комнаты, расположенные между стенами и внутренним двором. Внутри храма было несколько идолов "господина Солнце": огромный, обращенный на восток, золотой диск, с изображенным на нем человеческим лицом и расходящимися в разные стороны лучами, а также восседающая на троне золотая человеческая фигура, живот которой был наполнен кусками золота и пеплом сердец самих инкских правителей. Хронист Сиеса де Леон, со слов конкистадоров, оставил нам описание сада, который находился при дворце, где из золота были сделаны стебли, початки и листья кукурузы, а также стадо из 20 овец с золотыми пастухами, у которых в руках были посохи и пращи из того же драгоценного металла. О золотых изделиях храма писали и сами конкистадоры, восхищаясь многочисленными сосудами, горшками, блюдами, корзинами, чашами, тарелками, колчанами, барабанами, зеркалами. Другие очевидцы упоминали ящерицу, человеческую фигуру ростом с десятилетнего ребенка, статую женщины, макеты крепостей, медальоны с инками, колосья, птиц, стулья – все это частично или полностью было сделано из золота. Не меньшим разнообразием отличались и изделия из серебра, которое почитали как атрибут богини Луны. Из описаний этих предметов можно сделать вывод, что именно в работе с драгоценными металлами инкские ремесленники добились наибольших успехов. Если инкское золото исчезло практически бесследно, то об архитектуре Тауантинсуйю мы можем составить некоторое представление по сохранившимся памятникам и по данным археологии. В свое время здания Куско потрясли конкистадоров, которые сравнивали их с наиболее величественными сооружениями Старого Света. Особенно поразительна каменная кладка инкских крепостей и дворцов. Индейцы Анд обычно не пользовались скрепляющим раствором, при этом один камень настолько превосходно подогнан к другому, что инкские стены простояли до наших дней, несмотря на частые и сильные землетрясения, которые иногда до основания разрушали архитектурные памятники колониальной поры. Сооружение таких стен было, по-видимому, делом чрезвычайно трудоемким, так как один и тот же камень приходилось прилаживать по несколько раз, обрабатывая его так, чтобы он повторял изгибы и неровности соседних камней. Не менее поразителен и циклопический размер этих своеобразных "кирпичей". Инкская кладка может произвести еще большее впечатление, если вспомнить, что из инструментов индейцам были доступны только каменный молот, бронзовое долото и медный топор, а колесо или тягловый скот в Андах были совсем неизвестны. В целом инкская архитектура выделяется своей простотой и чрезвычайной добротностью, это царство суровой и сдержанной симметрии, где господствует прямая линия. На зданиях не часто можно встретить декор, время от времени их лишь украшали разрозненными барельефами с изображением пумы или неких змееподобных существ. Надо, однако, помнить, что наиболее выдающиеся инкские здания, стены которых нередко были облицованы золотыми плитами, не дошли до наших дней, так как были разрушены испанцами. По тому, что осталось, можно заключить, что наиболее типичные инкские постройки не имели ни скульптуры, ни карнизов, ни балконов. На фасаде единственное, что привлекает внимание, – один большой вход трапециевидной формы, окна же почти не встречаются, вместо них – маленькие трапециевидные двери. Даже самые роскошные здания имели двускатные крыши, покрытые соломой. Судя по раскопкам, стандартный городской дом представлял собой огороженную каменной стеной усадьбу с несколькими прямоугольными постройками, выходившими на центральный дворик. Здания имели чердак и весьма редко – второй этаж. Центр города обычно делился на кварталы прямоугольной формы. Пригороды, где жили более бедные индейцы, были беспорядочно застроены небольшими круглыми домами (диаметром около шести метров), сделанными обычно из разных непрочных материалов. Постройки такого же типа характерны и для сельской местности. По своему духу инкская архитектура хорошо соответствует суровому пейзажу андского высокогорья. Не случайно наибольшее восхищение наших современников вызывает цитадель Мачу-Пикчу (см. рис.2 на вклейке), построенная на высокой горной вершине, что дало ее создателям возможность очень гармонично сочетать рисунок скал и архитектуру, создав удивительный по своей целостности ансамбль, с зубчатыми башнями на фоне остроконечных пиков, террасами и платформами, нависающими прямо над пропастью и лестницами, выдолбленными в толще скал. Некоторая суровость отличает и инкскую керамику. Прежде всего, это касается не слишком разнообразной цветовой гаммы. Ремесленники обычно использовали красный, оранжевый, желтый, белый и весьма часто – черный цвет. Вероятно в горах, где располагалось большинство инкских городов, служивших центрами гончарного производства, было трудно добыть иные краски. Керамика же, дошедшая до нас из прибрежных областей, выглядит куда более совершенно. Среди глиняных сосудов особым распространением пользовались так называемые "арибалы", напоминающие своим видом греческие пифосы. Считается, что эта форма возникла именно в имперскую эпоху и, став своеобразным знаком подчинения власти Куско, копировалась ремесленниками по всей империи. Арибалы предназначены для хранения жидкостей и, как правило, отличаются довольно большим размером. Обычно с боков и спереди они имеют "ушки", куда продевали веревку, чтобы нести сосуд на спине. Чаще всего они украшены темноватым геометрическим орнаментом, состоящим из ромбов, квадратов, прямоугольников, треугольников или крестов. Реже в орнамент вплетены изображения птиц, насекомых или растений, которые непропорционально малы по сравнению со значительными размерами самого сосуда. Другая распространенная форма керамических изделий – глубокие тарелки с ручками с обеих сторон. Они также расписаны в темных тонах, геометрическим орнаментом по всей окружности, а иногда – изображениями птиц или рыб, которые "движутся" против часовой стрелки. Что касается изделий из дерева, то, прежде всего, упоминания заслуживают кубки "керо" – сужающиеся в центре ритуальные чаши, украшенные различными рисунками. Помимо геометрического орнамента, на них изображали людей, растительный и животный мир. Известны керо с нарисованными на них змеями, ягуарами, попугаями, обезьянами, можно встретить и фигуры инков, вождей, крестьян с палкой-копалкой, музыкантов с флейтами или барабанами и т.д. (см. рис.3 на вклейке), хотя некоторые исследователи придерживаются мнения, что традиция фигуративной росписи керо появилась уже после испанского завоевания. Во всяком случае, датировать керо эпохой инков или более поздним временем бывает чрезвычайно непросто, поэтому привлекать их для характеристики искусства Тауантинсуйю можно лишь с большой осторожностью. В числе других ремесленных изделий можно назвать многочисленные фигурки или амулеты из глины, дерева или камня, относящиеся к низовой мифологии. Археологи находят их почти повсеместно в андских странах; таковы, например, маленькие каменные альпаки, которые зарывали в полях, вероятно надеясь на то, что они будут способствовать плодородию. Если инкская керамика или изделия из дерева не могут похвастать великолепием красок, то ткани Тауантинсуйю с самого начала не переставали восхищать очевидцев своей яркостью (см. рис.4 на вклейке). Андские индейцы были единственными в доколумбовой Америке, кто имел дававших превосходную шерсть домашних животных – ламу и альпаку. В ткачестве широко использовался и хлопок. Наиболее дорогие ткани были доступны только знати и по своей престижности ненамного уступали золоту. Их шили высококвалифицированные мастера и мастерицы специально для двора в Куско, откуда потом они могли попасть в руки провинциальной знати в виде особого благодеяния со стороны кого-нибудь из инков. Известны случаи и ритуального сожжения таких тканей. Обычно их изготовляли из шерсти с самыми разнообразными добавками – с волосами некоторых грызунов, пухом летучих мышей, человеческими волосами, золотой или серебряной нитью. Особое значение имели птичьи перья, которые нередко нашивали прямо на ткань, делая с их помощью различные узоры. Для украшения тканей использовался тот же геометрический орнамент или фигурки людей или животных. Особенности орнамента на тканях и ритуальных кубках давали основание некоторым исследователям утверждать, что у инков были зачатки пиктографического письма, аналогичные тому, что можно наблюдать в Мексике. Речь идет о так называемых "токапу" – сериях заключенных в квадратные рамки геометрических символов, повторяющихся в различных сочетаниях. Вопрос о письменности у инков до сих пор остается спорным, тем более что абсолютное большинство испанских хроник совсем о ней не упоминают. В то же время у нас есть очень много свидетельств о другом способе передачи информации в империи Тауантинсуйю – кипу. Кипу представляли собой хлопковые или шерстяные шнурки различной длины с разноцветными узелками. С помощью такого мнемонического средства велась вся статистика в империи – размеры урожаев, количество собранных налогов или перевезенных грузов, численность населения и т.д. За определенную группу кипу несли ответственность специальные чиновники, которые держали в памяти информацию, связанную с конкретной областью жизни, причем далеко не только экономического характера. Так, кипу оказывались очень полезными и для историков империи. Как отмечают хронисты, глядя на свои узелки, специально подготовленный индеец мог рассказать о времени правления того или иного инки, о его вкусах и привычках, о его детях, женах, о событиях его царствования, включая предпринятые военные походы, крупные стройки, эпидемии, землетрясения и т.д. Иногда, по-видимому, кипу дополнялись живописными изображениями. Об этом говорится в нескольких испанских источниках. Согласно одному из них, в Куско находилась своеобразная сокровищница, где вместе с кипу хранились толстые доски или ткани с изображениями самих инков или важных событий из прошлого Тауантинсуйю. При "музее" состояло некоторое количество "историков", которые могли рассказать о сюжетах этих картин. Судя по рисункам на керо, эти произведения вряд ли отличались большим совершенством. Инкская живопись несколько статична, тяжеловесна, почти не знает движения, в отличие, например, от более ранних керамических росписей прибрежной культуры Моче. Кроме керо, у инков было принято раскрашивать военные щиты, имевшие трапециевидную или квадратную форму, изображая на них предметы, животных или птиц. Судя по сведениям из хроник, речь здесь идет о зачатках геральдики, хотя особенности ее неизвестны, поскольку ни один такой щит не дошел до наших дней. Косвенным свидетельством того, что в Андах пользовались фигуративной живописью для иллюстрации истории могут служить и многочисленные рисунки индейца Гуамана Помы де Айалы в его объемистой книге "Новая хроника и доброе правление". Поме словно было недостаточно написанного слова для рассказа об истории Анд, поэтому он дополнял его собственными иллюстрациями – случай крайне нехарактерный для испанских хроник, и кажется, что живописный образ ему ближе и понятней словесного. К тому же об искусстве живописи он прямо пишет, что каждому принцу подобает владеть им, что позволяет предположить, что в индейской среде это искусство традиционно существовало. Если наличие фигуративной живописи у инков не вызывает сомнения, то совсем по-другому обстоит дело с театром. С одной стороны, у нас есть свидетельство известного хрониста Инки Гарсиласо де ла Веги, писавшего, что в империи "у амаутов, которые были философами, не было недостатка в умении сочинять комедии и трагедии, которые в дни торжественных праздников представлялись перед их королями и господами, которые посещали королевский двор. <...> Аллегорические сюжеты трагедий воспроизводились точно, а их содержание всегда касалось военных событий, триумфов и побед, подвигов и величия прошлых королей и других героических мужей. Содержание комедий касалось деревенской жизни, поместий, домашних и семейных дел". Однако практически ни в одной другой хронике не говорится о театре Тауантинсуйю, что вынуждает относиться с большой осторожностью к словам Гарсиласо. Несомненно все же, что театральные элементы играли существенную роль в религии инков. Весь трудовой процесс империи был сильно ритуализован – например, любые сельскохозяйственные работы начинались лишь после определенных церемоний и обрядов, с особенными жертвоприношениями, песнями и т.д. Но наиболее ярко паратеатральные формы давали о себе знать во времена больших праздников. Пожалуй, главным из них был "интип райми" – "торжественный праздник Солнца", отмечавшийся после июньского солнцестояния. В это время в Куско съезжалась знать со всей империи в самых пышных одеяниях, блистая золотом и серебром, одни в шкурах ягуара или с огромными крыльями кондора за спиной, другие в ярких масках, с разнообразным оружием, увешанные бусами, браслетами и прочими украшениями. В день праздника верховный инка и его родня в строгом порядке выходили еще до рассвета на главную площадь города, где, в знак почтения сидя на корточках и целуя воздух, ждали появления Солнца. Когда оно показывалось, верховный инка вставал, держа в руке два больших золотых сосуда. Из одного отпивал он сам, получая его как бы из рук Солнца, а содержимое другого выливал в кувшин, откуда потом кукурузное пиво попадало в специальную трубу, по которой оно текло в храм Солнца. Затем верховный инка наливал присутствующим родичам по глотку из своего сосуда, и все направлялись к главному храму, чтобы поклониться образу Солнца. За двести шагов до здания все разувались, и только сам инка шел обутым до самых дверей. Далее присутствующие делали подношения идолу Солнца, а за ними уже следовала остальная аристократия империи. Затем на площади приносили в жертву несколько лам. Особенно важна была черная лама, поскольку ей вскрывали живот и по виду ее сердца и легких предсказывали будущее. Потом ее, а также кровь и сердца других лам сжигали на огне, получаемом с помощью вогнутого зеркала как бы от самого Солнца. На этом огне готовили и мясо других лам, которые потом съедали с маисовым хлебом. Непременным атрибутом последующего застолья было приглашение выпить, делавшееся в строго определенном порядке – от более знатных к менее знатным. По-видимому в этот же первый день имели место и человеческие жертвоприношения, для которых по всей империи отбирали наиболее красивых детей или девушек. Их одевали как можно роскошнее, а потом закапывали заживо, нередко предварительно давая какое-либо наркотическое средство. Хроники приводят различные сведения о частоте таких жертвоприношений, сходясь на том, что они происходили только по случаю самых торжественных дат или с целью предотвращения каких-либо неприятностей, грозящих империи, вроде смертельного исхода болезни инки или возможного неурожая. Праздники, подобно описанному выше, могли длиться больше недели и, разумеется, их невозможно представить себе без музыки и танцев. В Андах были известны несколько разновидностей духовых и ударных инструментов. Первые представлены самыми различными флейтами, в основном продольными, которые могли быть сделаны из тростника, кости или металла. Андская музыка справедливо ассоциируется с "антаррой" – флейтой пана, которая благополучно дожила до наших дней с доколумбовых времен. Другие духовые инструменты могли быть сделаны из глины, морской раковины, тыквы или даже черепов косуль. На праздниках неизменно звучали и ударные: барабаны из полых бревен с кожей ламы, на которых во время танца играли обтянутой шерстью палочкой; инструменты типа бубна, иногда даже с человеческой кожей; маленькие бубенцы из полых бобов или ракушек, которые могли привязывать к щиколоткам; медные или серебряные колокольчики и т.д. Звуки этих инструментов часто сопровождались песнями, которые, как и танцы, можно разделить в зависимости от их назначения. В праздники обычно звучали песни, посвященные прошлому того или иного племени, либо прославляющие отдельных местных идолов или богов инкского пантеона. Были и песни любовного содержания и трудовые песни, исполнявшиеся в поле: один из уважаемых в общине людей запевал, а остальные подхватывали. Особенно украшали инкские праздники яркие и колоритные танцы, составлявшие основу разнообразных ритуалов. У каждого племени было много своих традиционных танцев с особенными костюмами и музыкой. Некоторые из них предназначались исключительно для мужчин. Таковы были танцы военные, которые исполняли с оружием в руках, или охотничьи – их участники нередко надевали на себя шкуру какого-либо животного. Другие танцы были связаны с трудовой деятельностью, например, "уариска арани", где мужчины, изображая пастухов, плясали вокруг ярко-рыжей ламы, или танец, напоминавший о полевых работах – мужчины и женщины исполняли его, держа в руках ручные плуги или палки для выравнивания почвы. Были также танцы и чисто развлекательного характера и те, которые можно было исполнять только в соответствующую торжественную дату. При этом пляшущие нередко надевали на себя маски или раскрашивались определенным образом. Если помнить, что инки всегда отличались большой терпимостью к местным культурным традициям, то можно представить себе насколько красочно выглядел любой значительный праздник в Куско или даже в каком-нибудь менее крупном городе, куда съезжались индейцы со всей округи. Надо упомянуть еще об одной стороне официальной религии Тауантинсуйю. Речь идет о культе мертвых, имевшем огромное значение в империи. Каждый верховный инка и после смерти сохранял за собой свою челядь и свой дворец. В нем "жила" его мумия, которой оказывали прежние почести. Эти мумии роскошно одевали, ставили перед ними еду, делали им соответствующие жертвоприношения, они участвовали в пирах, ходили в гости, их носили по улицам, и жители Куско, завидев их, падали на колени. Вот что писал иезуит Хосе де Акоста, которому довелось увидеть мумию инки Пачакутека: "Его тело было таким твердым, будучи хорошо укрепленным каким-то раствором, что казалось живым. Глаза были сделаны из тонкой золотой ткани, так что вполне заменяли настоящие, а на голове был виден след от камня, которым попали в него во время какого-то сражения. Он был сед и имел волосы, словно бы умер в тот же день, хотя на самом деле прошло более 60 или 80 лет со времени его смерти". Все эти мумии, как и многие другие памятники инкской цивилизации, бесследно исчезли вскоре после испанского завоевания. Мы уже говорили о географическом и природном единстве региона, которое дает возможность рассматривать его как одно целое. Империя Тауантинсуйю оказалась еще одним фактором, укрепившим эту целостность, что проявилось, например, в повсеместном проникновении кечуа, который, за исключением аймара и ныне распространенного в районе озера Титикака, в конечном счете вытеснил все остальные языки. Единство региона сохранилось и в колониальную эпоху. На развалинах империи инков в 1542 г. было основано вице-королевство Перу со столицей в Лиме или, как она официально именовалась, Городе Волхвов. Данное политическое образование просуществовало до 1718 г., когда из него выделяется Новая Гранада (нынешние Эквадор, Панама, Венесуэла и Колумбия), а в 1776 г. – Рио-де-ла-Плата (Боливия, Парагвай и Аргентина); обе – со статусом вице-королевств. Однако, и то, и другое сохранили в качестве основополагающих те традиции в области культуры и искусства, которые формировались в едином Перу на протяжении полутора сотен лет – периода, когда складывались и основы здешней государственности. Так что о художественном наследии региона можно говорить, с отдельными уточнениями, как о некой культурной целостности. Есть и еще одна причина, по которой объектом исследования данной работы выбран именно андский регион. Существование развитой инкской цивилизации делает тему столкновения европейской и автохтонной культур в Андах особенно интересной. В какой степени коренное население сопротивлялось привнесенной культуре, имея собственные богатейшие традиции? Что именно могли принять индейцы, что отвергнуть, а что ассимилировать? Подобная ситуация, когда в сложные взаимоотношения вступают две высокоразвитые культуры, наблюдается и в Мексике, но необходимо помнить, что в отечественной и мировой латиноамериканистике вице-королевство Новая Испания изучено намного основательней и глубже, чем вице-королевство Перу. Разработка этой темы имеет большое значение именно сейчас, после того, как мировое сообщество не так давно отметило пятисотлетие открытия Америки. Было высказано множество идей и соображений, подытоживающих несколько веков существования государств, основанных европейцами в Новом Свете. Кроме того, изучение истории Латинской Америки особенно актуально на современном этапе, в эпоху глобализма, когда мир становится все более единым, когда мы вырабатываем общие ценности, отыскивая некое оптимальное соотношение между национальным и универсальным. В Америке смешалось множество рас, народов и языков, и как положительные, так и отрицательные стороны этого процесса заслуживают в начале третьего тысячелетия пристального внимания. Взаимоотношение "религиозной" и "художественной" картины мира – вопрос ключевой для Нового Света колониальной эпохи в силу огромного влияния в здешних землях католической церкви, которая во многом сохраняет свои позиции и в наши дни. Именно своеобразие культурной ситуации в данном регионе диктует такой "двусторонний" подход. Без анализа сложного сочетания местной мифологической традиции и привнесенного христианства невозможно проникнуть в суть происходящих в испанской Америке художественных процессов. С другой стороны, именно "низовые", народные, фольклорные формы искусства помогают, наряду с данными этноистории, подобрать ключ к пониманию природы возникшей здесь религиозности, эволюции взаимодействия "своего" и "чужого", ставшего, в конечном счете, краеугольным камнем латиноамериканской самобытности. Вот почему любой автор, взявшийся писать о колониальном искусстве, неизбежно вынужден уделить какое-то внимание процессу христианизации, поскольку именно задачи "духовной конкисты" в огромной степени определяли облик создаваемых в Новом Свете художественных ценностей. Архитектура, живопись, музыка, театр этой эпохи (при минимальном значении светского искусства) во многом являются следствием сознательной политики церкви, программных установок миссионеров, что в корне отличает испанскую Америку от европейских стран Нового Времени. Эта тема так или иначе затрагивается российскими учеными в их во многих отношениях замечательных трудах, таких как: "Три века искусства Латинской Америки" (М., 1972), Е.И.Кириченко; "Музыкальная культура андских народов" (М., 1979), П.А.Пичугин; несколько сборников, посвященных культуре отдельных андских стран, подготовленных в ИЛА РАН; этнографические исследования С.Я.Серова, Н.В.Ракуца; "История литератур Латинской Америки. Т. 1: От древнейших времен до начала войны за независимость" (М., 1985), созданный коллективом из ИМЛИ РАН; различные сборники "Iberica Americans"; "Становление мексиканской живописи. XVI–XVIII века" (М., 1996), Е.А.Козлова; "Очерки истории латиноамериканского искусства. Ч. I: XVI–XVIII века" (М., 1997), написанный учеными ГИИ МК РФ; энциклопедия "Культура Латинской Америки" (М., 2000); "Между Андами и Европой. Шесть очерков об искусстве вице-королевства Перу" (СПб., 2003), Л.И.Тананаева, а также более ранние работы, в частности, В.М.Полевого, В.П.Андроновой, В.П.Слинченко. Однако поскольку авторы этих трудов ставят своей задачей этнографический, литературоведческий или искусствоведческий анализ материала, при этом нередко делая особый акцент на XX в., вопросы христианизации и религиозного сознания, по понятным причинам, не оказываются в центре их внимания. Вообще, "духовная конкиста" как исторический процесс совсем не изучена в нашей стране. Например, в коллективном труде Института всеобщей истории РАН "История Латинской Америки. Доколумбова эпоха – 70Не годы XIX в." (М., 1991) этой теме уделено не более двух страниц. Нет ни одной монографии, посвященной христианизации, а единственная пространная работа о латиноамериканской церкви "Церковь и олигархия в Латинской Америке" (М., 1981) И.Р.Григулевича носит слишком общий характер и во многом устарела. Несколько лучше обстоят дела в зарубежной латиноамериканистике, где существует немало превосходных статей и монографий о различных искусствах в колониальную эпоху. Довольно подробно исследован и процесс христианизации, – особенно стоит отметить две монографии: Borges P. M\'etodos Misionales en la Cristianizaci\'on de Am\'erica. Siglo XVI (Madrid, 1960) и Armas Medina F.de. Cristianizaci\'on del Per\'u (1532–1600) (Sevilla, 1953). Оба названных автора посвящают теме искусства и христианизации по отдельной главе. Можно назвать и ценные работы, в которых исследуется культурная политика латиноамериканской церкви, например: Vargas J.M. La Iglesia y el Patrimonio Cultural Ecuatoriano (Quito, 1982). Проблема индейского религиозного сознания затрагивается и в ряде других исследований, таких как работы Сабины Маккормек. Некоторые из них указаны в сносках. Однако насколько известно автору, ни в отечественной, ни в зарубежной латиноамериканистике нет ни одного фундаментального исследования, где бы можно было увидеть комплексный подход к процессу взаимоотношения различных искусств и религиозного сознания. Такой подход предполагает изучение культурного контекста христианизации и рождения новых, самобытных форм художественной жизни во всей их полноте. В частности, в настоящей книге исследуются такие темы, как: образ индейца, сложившийся в европейском сознании; конкретные задачи и шаги политики христианизации; что именно из европейского искусства попадало в Новый Свет; культурная политика церкви; влияние европейского искусства на коренное население андских стран; разрушение автохтонных культур; участие индейцев в становлении местного христианского искусства и т.д. При этом речь идет о самых разных сферах художественного творчества: живописи, скульптуре, архитектуре, музыке, танце, театре, а также затрагиваются такие темы, как праздничные формы культуры и пережившие конкисту языческие ритуалы. При создании работы неоценимую помощь автору оказали сотрудники отдела Ибероамериканского искусства Государственного института искусствознания, возглавляемого профессором В.Ю.Силюнасом. Отвечая на их конструктивную критику и на возможную критику других оппонентов, хотелось бы прояснить еще несколько вопросов. Понятно, что в задачу автора не входило последовательное и хронологическое описание искусства, созданного в южноамериканских вице-королевствах, поэтому некоторые важные памятники не упоминаются на страницах этой книги. Более того, здесь почти не затрагивается проблема художественных стилей и их трансформации в условиях Нового Света, которую блестяще рассматривали (на материале пластических искусств) Н.А.Шелешнева-Солодовникова и Л.И.Тананаева. Автора интересовали, в первую очередь, лишь те особенности культуры континента, которые могут свидетельствовать о специфической местной религиозности. Ее носителями становились, прежде всего, индейцы, поэтому именно их картина мира стала объектом исследования настоящей работы. При том что в XVII и XVIII вв. многие общины коренных жителей продолжали весьма замкнутое существование, в условиях колониального города другие индейцы смешивались с представителями прочих рас, образуя не совсем четко очерченную группу метисного населения, из которой и выходили мастера, создававшие такие самобытные явления, как "школа Куско". Именно в этой среде формировались особенно оригинальные художественные формы, поэтому автора интересовала, в первую очередь, культура "низов". В результате недостаточно освещенной оказалась жизнь вице-королевских дворов и, вообще, латиноамериканской элиты. Но ее вкусы (за некоторым исключением периода, предшествовавшего войнам за независимость) вполне совпадали с теми, что господствовали в метрополии. Хотя автор все-таки старался проследить "креольскую" составляющую в южноамериканской культуре (иногда, как в случае совместного почитания католических святынь, она совпадала с "метисной"), поскольку именно белые потомки испанцев сыграли основную роль в освобождении колоний. В результате, на основе комплексного подхода к материалу, в работе проводится анализ явления, которое некоторые исследователи называют "народным католицизмом". Современная историческая наука уже давно интересуется сознанием людей прошлого, и в этом смысле целью данной книги было также внести определенный вклад в такие дисциплины, как этноистория и культурная антропология. |
2023. 720 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) URSS. 2024. 800 с. Мягкая обложка. 37.9 EUR
ВЕРСАЛЬ: ЖЕЛАННЫЙ МИР ИЛИ ПЛАН БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?. 224 стр. (ТВЁРДЫЙ ПЕРЕПЛЁТ) 11 ноября 1918 года в старом вагоне неподалеку от Компьеня было подписано перемирие, которое означало окончание Первой мировой войны. Через полгода, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский договор — вердикт, возлагавший... (Подробнее) 2023. 696 с. Твердый переплет в суперобложке. 119.9 EUR
Опираясь на новейшие исследования, историк Кристофер Кларк предлагает свежий взгляд на Первую мировую войну, сосредотачивая внимание не на полях сражений и кровопролитии, а на сложных событиях и отношениях, которые привели группу благонамеренных лидеров к жестокому конфликту. Кларк прослеживает... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) URSS. 2024. 248 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
В книге изложены вопросы новой области современной медицины — «Anti-Ageing Medicine» (Медицина антистарения, или Антивозрастная медицина), которая совмещает глубокие фундаментальные исследования в биомедицине и широкие профилактические возможности практической медицины, а также современные общеоздоровительные... (Подробнее) URSS. 2024. 240 с. Твердый переплет. 23.9 EUR
Предлагаемая вниманию читателей книга, написанная крупным биологом и государственным деятелем Н.Н.Воронцовым, посвящена жизни и творчеству выдающегося ученого-математика, обогатившего советскую науку в области теории множеств, кибернетики и программирования — Алексея Андреевича Ляпунова. Книга написана... (Подробнее) 2023. 416 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Вам кажется, что экономика — это очень скучно? Тогда мы идем к вам! Вам даже не понадобится «стоп-слово», чтобы разобраться в заумных формулах — их в книге нет! Все проще, чем кажется. Автор подаст вам экономику под таким дерзким соусом, что вы проглотите ее не жуя! Вы получите необходимые... (Подробнее) |