|
Оглавление
Содержание
Из вступления
Немецкая философiя съ давнихъ временъ стяжала себе репутацiю философiи туманной, заоблачной, вечно-витающей въ той сфере, которую сами немцы насмешливо прозвали Wolkenkukusheim'ом. Общеизвестенъ, въ самомъ деле, тотъ фактъ, что самое видное место и самая громкая известность въ теченiи времени, пережитаго целымъ рядомъ поколенiй, принадлежала философiи умозрительной (спекулятивной) или, какъ у насъ чаще ее называютъ, метафизической. Но если метафизика играла такъ долго въ Германiи первую роль, то это не можетъ еще служить основанiемъ для игнорированiя другихъ философскихъ направленiй въ этой стране, – направленiй, хотя и не столь громкихъ, какъ метафизическiя, но ни въ какомъ случае не менее важныхъ, и не можетъ оправдывать взгляда, признающаго всю немецкую философiю однородною, равномерно-проникнутою метафизическими принципами. Такое понятiе о немецкой философiи можетъ возникнуть только какъ следствiе одной изъ грубейшихъ ошибокъ обыденнаго мышленiя, которое никогда не затрудняется смешивать часть и целое, заключать по одной о другомъ и сплошь и рядомъ толковать о глубокомысленныхъ немцахъ, легкомысленныхъ французахъ, своекорыстныхъ англичанахъ и т.п. Только такое смешенiе понятiй могло дать поводъ говорить о туманности и заоблачности немецкой философiи вообще. На самомъ деле, немецкая филоcофiя есть явленiе весьма сложное и разнородное. Притомъ же, метафизическiй принципъ въ немецкой философiи получилъ громкую известность вследствiе многихъ внешнихъ условiй и, такимъ образомъ, скрылъ отъ глазъ поверхностнаго наблюдателя другiя теченiя немецкой мысли, шедшiя этому принципу въ разрезъ и имевшiя несравненно более важное философское значенiе. Эти анти-метафизическiя направленiя и разрушили мало-до-малу обаянiе метафизики, подрыли ея основанiе и подготовили полное торжество надъ нею той основанной на науке философiи, которая занимаетъ въ Германiи въ настоящее время весьма видное место. Несостоятельность огульнаго прозванiя немецкой философiи метафизическою, заоблачного, темною совершеныо очевидна. Въ самомъ деле, правильно ли считать заоблачность и темноту общими признаками умственной деятельности въ ея высшемъ выраженiи – философiи – тамъ, где генiальные люди, какъ Кантъ и Фейербахъ, высоко-талантливые, какъ Шоиенгауэръ и Гербартъ, работали именно для разогнанiя мрака и смело и успешно разрушали темную область Wolkenkukusheim'а? Люди эти, какь я только-что сказалъ, являются предшественниками современнаго научно-философскаго движенiя, но ко многимъ изъ нихъ непосредственно примыкаютъ ученики, последователыю поддерживавшiе и продолжавшiе ихъ дело: Карлъ Грюнъ, Вертольдъ Зуле, Группе, Фрауэнштедтъ и целая школа Гербарта. Ихъ всехъ не долженъ упускать изъ виду тотъ, кто действителыю желаетъ иметь о немецкой философiи правильное понятiе. Но если огульный эпитетъ "метафизическiй" не годился для немецкой философiи и тогда, когда метафизика находилась еще въ славе и пользовалась силою, то темъ менее годится онъ теперь, когда прославленныя метафизическiя системы лежатъ въ развалинахъ и научная философiя успешно развивается и пользуется влiянiемъ. Успехи научной философiи свидетельствуютъ, конечно, весьма красноречиво въ пользу присутствiя въ природе немцевъ стремленiя къ окончательному выходу изъ темныхъ умозренiй, но, въ то же время, успехи эти, опять-таки, очень далеки еще отъ того, чтобы дать немецкой философiи однородный характеръ. Сколь неправильно видеть въ ней метафизическую исключительность, столь же неправильно было бы считать теперь господствующимъ характеромъ ея научность: пестрота и разнородность остаются прежнiя. Одинъ успехъ Гартмана более чемъ достаточенъ для того, чтобы разогнать въ этомъ отношенiи всякiя иллюзiи, темъ более, что Гартманъ не генiй и не отличается никакими возвышенными качествами, какъ, напримеръ, Фихте-старшiй. Но невежество и шарлатанство Гартмана не остаются скрытыми, и философiя Гартмана подъ ударами сильныхъ противниковъ падаетъ гораздо скорее, чемъ поднялась. Можно сказать, что въ настоящее время, вне группы поклонниковъ, отличающихся несомненною склонностью къ мистицизму, Гартманъ вовсе уже не имеетъ сторонниковъ и почитателей. Решительнымъ поворотомъ противъ метафизики следуетъ, конечно, считать провозглашенiе необходимости для философiи возвратиться къ Канту. Характеристическiя подробности этого важнаго момента развитiя современной немецкой философiи читатель найдетъ въ моемъ "Опыте критическаго изледованiя основоначалъ позитивной философiи"; здесь же я коснусь только той стороны этого многознаменательнаго поворота, которая можетъ пригодиться намъ для ознакомленiя съ характеромъ научной философiи. Необходимость возвращенiя къ Канту была провозглашена въ 1865 г.; движенiе же умовъ, вызванное ею, стало получать выраженiе въ целомъ ряде трудовъ по критической философiи, начиная съ 1870 года. Ранее этого года появилась только "Исторiя матерiализма" Фр.Альб. Ланге, въ которой изследованiю философiи Канта дано было очень видное место. Съ 1871 года стали появляться сочиненiя Когена, Паульсена, Риля, Карла Гёринга и др. весьма многочисленныхъ писателей, число которыхъ все возрастаетъ; позже вышло и второе изданiе уломянутаго сочиненiя Ланге съ главой о Канте, совершенно леределанной вследствiе влiянiя новой литературы о Канте, въ особенности трактата Когена. Между сочиненiями, вызванными провозглашенiемъ необходимости возвращенiя къ Канту, надо отличить прежде всего те, которыя посвящены изученiю и изследованiю кантовой философiи, отъ техъ, которыя въ воскрешенiи влiянiя Канта на современную философiю видятъ только толчокъ къ новому шагу въ ея развитiи. Решительность и определенность втораго изъ этихъ взглядовъ не у всехъ писателей одинаковы: оне возрастали темъ сильнее, чемъ более выяснялось отношенiе философiи Канта къ науке нашего времени и чемъ очевиднее становилась невозможность буквальнаго и точнаго осуществленiя "возврата" къ этой философiи. Если Альб. Ланге развивалъ еще мысль о техъ измененiяхъ, которыя должна претерпеть система Канта подъ влiянiемъ современной науки, и впадалъ вследствiе этого въ немалыя противоречiя, то Риль и К.Гёрингъ уже более не являются кантiанцами, хотя бы ине ортодоксальными, какъ Ланге. Риль находитъ, что система Канта страдаетъ двойственностью и что принципiальные успехи естествешшхъ наукъ не дозволяютъ оставаться более на точке зренiя Канта; однако-же онъ смотритъ еще на методъ Канта, какъ на непреходящую заслугу этого мыслителя, и полагаетъ поэтому возможнымъ остановиться на ней. Что же касается К.Гёринга, то онъ уже решительно объявляетъ о своей полной независимости отъ Канта. "Предлагаемая мною система критической философiи – говоритъ онъ – не входитъ въ область историческаго критицизма или кантiанизма; она названа мною критическою только потому, что критика, въ общемъ научномъ значенiи этого термина, составляетъ ея основанiе". Такимъ образомъ, между системою К.Гёринга и системою Канта только и есть общаго что идея критики явъ общемъ научномъ значенiи этого термина". Вникая, однако-же, въ мненiя К.Гёринга о философiи Канта, вводя мненiя эти въ связь съ теми философскими воззренiями, которыя возникли подъ влiянiемъ возобновленнаго изученiя Канта, и следя за постепеннымъ установленiемъ идеи самобытной философской критики у ново-кантiанцевъ, нельзя не придти къ несомненному убежденiю, что К.Гёрингъ, при всей его философской самостоятельности, при всей сокрушительности его критики техъ воззренiй Канта, за которыя еще держится Риль, что К.Гёрингъ есть детище ново-кантiанства и безъ него, какъ безъ прецедента, невозможенъ. Нетъ спора, что кантiанство является у К.Гёринга до такой степени раствореннымъ въ науке и до того поглощеннымъ ею, что теряется основанiе считать систему его даже хоть сколько-нибудь кантiанскою; несомненно только, что привело къ ней кантiанство, что оно играло весьма важную роль въ созданiи техъ условiй, которыми определилась новая критическая точка зренiя. Идти далее только-что указаннаго толкованiя соотношенiя между Кантомъ и К.Гёрингомъ было бы ошибочно еще и потому, что не одинъ только Кантъ подготовилъ элементы философiи К.Гёринга, но еще въ известной мере и Шопенгауэръ, и притомъ тою именно стороною своего ученiя, которая наиболее противоположна воззренiямъ Канта. Но надо заметить, что воззренiя Шопенгауэра достигли К.Гёринга точно такимъ же путемъ, какъ и воззренiя Канта, а именно пройдя чрезъ науку и очистясь въ ней. Роль Шопенгауэра уступаетъ, впрочемъ, роли Канта въ этомъ процессе, а потому и система носитъ названiе критической. "Только соединенiе критики и систематической философiи – говоритъ К.Гёрингъ – делаютъ успехи въ области философiи возможными." Такимъ образомъ, критичность является тою существенною чертою, которою характеризуются воззренiя современнаго фазиса "научной философiи". При такомъ генетическомъ восхожденiи къ Канту, не можетъ быть и речи для научной философiи о возвращенiи къ нему. Наследуется не система, не решенiе задачи, а только духъ и смыслъ этой задачи. "Критицизмъ – говоритъ Риль – есть разрушенiе трансцендентнаго, основанiе положительной философiи. Положительное направленiе критицизма отличаегъ его отъ простаго скептицизма. Сомненiе критицизма ведетъ за собою не отрицанiе, а созданiе основанiй. Самъ по себе, онъ, конечно, лишенъ творчества, но онъ освобождаетъ творческiя силы; онъ пробуждаетъ духъ отъ метафизическихъ грезъ для деятельности при свете дня, въ среде живой действителъности. Онъ указываетъ философiи путь прогрессирующей науки". Изъ этого видно, что критицизмъ выступаетъ у новейшихъ мыслителей въ такой форме, въ которой центръ тяжести переносится изъ области воззренiй Канта въ область требованiй положительной науки и, следовательно, можетъ вести къ результатамъ, находящимся къ системе Канта въ полной противоположности. У Риля противоположность эта смягчается еще удержанiемъ метода Канта, у К.Гёринга она проникаетъ насквозь всю систему, у Авенарiуса получаетъ даже яркое внешнее выраженiе въ самомъ заглавiи его труда, въ словахъ "критика чистаго опыта". Об авторе
 Лесевич Владимир Викторович Известный отечественный философ, социолог, публицист, общественный деятель. Родился в селе Денисовка Полтавской губернии. Окончил Петербургское инженерное училище и Академию генерального штаба; служил на Кавказе. В 1860-е гг. сотрудничал с журналами "Отечественные записки", "Вестник Европы" и др. В 1879–1888 гг. за связь с движением революционного народничества отбывал ссылку в Сибири (пробыл там около 3 лет, затем 6 лет жил в городах европейской части России: Казань, Полтава, Тверь). По возвращении в Петербург стал одним из основателей народнического журнала "Русское богатство". В 1901 г. был вынужден покинуть Петербург; последние годы жил в Киеве.
В своих первых работах философского характера В. В. Лесевич пропагандировал идеи позитивистов (прежде всего О. Конта), Л. Фейербаха, П. Л. Лаврова. В наибольшей степени его воодушевляла позитивистская программа преодоления метафизики и утверждения в культуре идеалов подлинной научности и рациональности. В дальнейшем он сосредоточил усилия на разработке гносеологической проблематики, которой, по его убеждению, "первый позитивизм" уделял неоправданно мало внимания. Он признал необходимость использования новейших научных методов для обоснования "позитивной" философской теории познания и приветствовал "критицизм" представителей второй волны позитивизма — Р. Авенариуса, А. Риля, К. Геринга и др. Успешное развитие научного знания В. В. Лесевич считал основным критерием общественного прогресса. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||