|
Содержание
От "социальной инженерии" к кибернетике (отрывок)
О методологической концепции Центрального Института Труда 8 октября 1972 г. Алексею Капитоновичу Гастеву исполнилось бы 70 лет. Настоящее издание, так же как и переиздание в 1972 г. книги "Как надо работать", составители посвящают этой знаменательной дате. Обе книги вместе смогут дать широкому кругу читателей достаточно полное представление о научном и педагогическом творчестве А.К.Гастева, о практической работе возглавлявшихся им коллективов. В то же время книги составлены так, что каждую из них можно читать независимо от другой. Основой этой книги, как видно уже из ее названия, является ее первый раздел – монография "Трудовые установки", в которой с наибольшей полнотой и глубиной изложена "установочная методика обучения" Центрального Института Труда. Второй раздел – книга "Установка производства методом ЦИТ", которая по замыслу автора должна была быть основой II части "Трудовых установок". Здесь "установочная методика" переносится уже на проблемы организации труда и производства, причем особое внимание уделяется вопросам практического внедрения организационных рекомендаций. Третий раздел – "Реконструкция производства. Подготовка рабочей силы и политехнизм" – начинается с тезисов ЦИТа "Реконструкция производства. Подготовка рабочей силы". Здесь А.К.Гастев демонстрирует, с одной стороны, поразительную четкость "почерка" логика-аналитика, безошибочно улавливающего важнейшие (хотя подчас и далеко не очевидные) тенденции развития общественного производства, а с другой стороны – завидную интуицию организатора-практика, умеющего вовремя приложить результаты, казалось бы, чисто теоретического анализа к самым что ни на есть "будничным" вопросам организации обучения. Остальную часть раздела составляют непосредственно продолжающие "Тезисы ЦИТа" материалы из цитовского журнала "Установка рабочей силы", где организационно-педагогические и организационно-технические идеи автора получают дальнейшую практическую детализацию. Резюмирующая содержание всей книги статья "Трудовые установки" не вошла в нее, так как она напечатана в книге "Как надо работать" (стр.195–201 издания 1972 г.). Место и время первых публикаций, помещаемых в книге материалов, указаны в подстрочных примечаниях редакторов-составителей. Эти сноски, как и крайне немногочисленные наши примечания чисто справочного характера, отмечены звездочками - в отличие от нумеруемых примечаний автора. Исправляя опечатки и редакционные погрешности прижизненных изданий А.К.Гастева, составители старались максимально бережно отнестись к его стилю, весьма характерному и экспрессивному (хотя и далеко не всегда удовлетворяющему "школьным" критериям). В текстологической работе учтены и некоторые авторские ремарки, имеющиеся в архивных материалах. Купюр (конъюнктурного характера) в авторском тексте очень немного; все они, как обычно, оговариваются с помощью многоточий. *** Попытаемся теперь дать ответы на некоторые вопросы, которые, естественно, могли бы возникнуть у читателя книги, написанной без малого пятьдесят лет назад. Эти слова – не призыв к "скидке на злободневность" помещаемых в книге работ Гастева и не признание необходимости непременной их модернизации, так сказать, перевода на современный язык. Работы эти – как мы предоставляем убедиться внимательному читателю – имеют безусловную и непреходящую ценность. Для современного читателя интересна и поучительна как число фактическая сторона цитовских работ, так и особенно методологическая: конкретные организационные проблемы все же устаревают (хотя и далеко не в той мере, как часто принято думать), методология же, именно в силу своей универсальности, абстрагирования от специфических деталей этих самых конкретных проблем, оказывается действенной многие годы и десятилетия. Эту задачу – поиск метода – отчетливо осознавал Гастев уже в самый начальный, самый ответственный и трудный период работы Центрального Института Труда, в период его формирования. В 1921 году, в программной статье "Наши задачи" (заканчивавшейся знаменитыми правилами ЦИTa "Как надо работать") А.К.Гастев писал: 10. Современная техника Наиболее решающим фактором организации труда надо признать современное развитие техники. В области заводской индустрии техника дала революцию настолько разительную, настолько глубокую, что перед ее логикой оказалась недействительной самая косная сопротивляемость... Система операционных работ и миллионно-массовых фабрикаций сделала из каждого станка лабораторию, в которой выживает только все наиболее рациональное, удобное, быстрое, продуктивное. Родилась система механических подборов, выживания "сильных" механических методов ... Эти подборы закреплялись особой регламентацией, нарушать которую так же нелепо, как нелепо подставлять палец под резец". Методология машинной работы с ее аналитизмом, учетом малых величин, нормировкой неминуемо должна была ворваться в живой труд работника. И если бы не родился Тейлор с его хронометражем и разложением на элементы – его надо было бы родить "по заказу"... Так возникает система научного управления предприятиями... 11. Психофизиология ...Перед нами во весь рост встает задача синтезировать все достижения психофизиологических исследований... Мир машины, мир оборудования, мир трудового урбанизма создает особенные связанные коллективы, рождает особые типы людей, которые мы должны принять, принять так же, как мы принимаем машину, а не бьем свою голову о ее шестерни... История настоятельно требует... смелого проектирования человеческой психологии в зависимости от такого исторического фактора, как машинизм. 12. Педагогика Но вот область, где еще не ступила нога исследователя, – это разбросанные приемы массового трудового обучения... Наука о передаче знаний... к сожалению... чужда разработанного учебно-трудового экспериментирования ... Педагогику мы должны ввести в рамку инструкции, беспощадного аналитизма сверху, чтобы создать в ученике автоматизм разложения сложного труда на элементы. Перед нами стоит проблема создания новой индустриальной педагогики... 13. Экономика До сих пор экономическая наука в своих научных выводах о труде давала в высшей степени общие положения. В этой науке слишком ограниченно применялся метод конкретного учета, слишком далека была ее рабочая методология от реторты мер и весов. А между тем теперь перед нами стоит задача – дать хотя бы в ограниченной области строго заштрихованные выводы... 14. Социальный инженеризм Только что представленные проблемы, проэкспериментированные и учтенные на протяжении определенного периода и на громадных людских массах, дают возможность поставить вопрос о совершенно новой науке, которая должна заменить социологию. Если в последней главным методом изучения было наблюдение и суммарные исторические обозрения, то синтез науки о труде должен выдвинуть на первый план социальный эксперимент. В технике уже вытравились методы определения вещей и процессов на глаз, приблизительно; там господствует точная мера с сотыми и тысячными делениями малых. В социальной области должна наступить эпоха тех же точных измерений, формул, чертежей, контрольных калибров, социальных нормалей. Как бы ни смущали нас сентиментальные философы о неуловимости эмоций и человеческой души, мы должны поставить проблему полной математизации психофизиологии и экономики, чтобы можно было оперировать определенными коэффициентами возбуждения, настроения, усталости, с одной стороны, прямыми и кривыми экономических стимулов, с другой". Как мы уже говорили, эти слова были написаны в 1921 году – в том самом 1921 году, когда Гастев виделся последний раз с Лениным, распорядившимся оказать молодому Институту денежную помощь ("...такое учреждение мы все же таки, и при трудном положении, поддержать должны") в полмиллиона золотых рублей, которые, правда, потом превратились в 100 тыс., потом в 20 тыс., затем в 8 тыс., да и те не удалось использовать полностью... Чтобы яснее ощутить, что это было за время, что означали эти странные метаморфозы с деньгами, в каких условиях приходилось начинать работу, анонсированную в столь дерзких и многообещающих заявках, достаточно привести здесь один небольшой и чрезвычайно колоритный документ: "В Президиум ВЦСПС После нескольких частных переговоров почти со всеми членами Президиума я делаю настоящее письменное заявление в связи с работой по созданию Института Труда. При самых неблагоприятных условиях мне удалось сгруппировать около начатого дела известный круг консультантов и поставить работу Технического Бюро, явившегося фактически Бюро Изысканий. Оказалось, однако, что ценнейшие сотрудники Бюро должны оставить работу, так как я не в состоянии им гарантировать жилищное обеспечение и минимальное обеспечение обувью. У меня есть сотрудник, исполняющий ценнейшую работу, который ходит буквально без подметок, ни один из сотрудников не имеет комнаты. Понятно, что при таких условиях наиболее ценные сотрудники переходят в другие учреждения, где они могут найти разрешение своих жилищно-бытовых потребностей. Очень прошу Президиум дать положительное разрешение поставленным мною здесь вопросам, иначе Институт Труда будет держаться на двух–трех сотрудниках, и из серьезно задуманного учреждения может получиться невинная теплица. Заведующий
Институтом Труда А.ГАСТЕВ 21.Х.1920" Ну конечно же, столь выразительное обращение не могло остаться без "положительного разрешения", и притом на самом высшем уровне – в протоколе заседания Президиума ВЦСПС №48 от 12 ноября 1929 г. можно прочесть: "...Предложить тов. Гастеву, а равно и остальным заведующим отделами, представить секретарю список необходимых технических средств для оборудования... и нормальной постановки работы в отделах"... Да! – уж если проблема башмаков не может быть решена иначе, как поднятием до уровня "списка необходимых технических средств для оборудования", то нетрудно представить себе и реальность получения субсидии в полмиллиона золотом... Вернемся, однако, к нашей теме – тем более, что, охарактеризовав возможности эпохи, мы еще раньше договорились не делать никаких конъюнктурных скидок. Итак – "социальный инженеризм". Что же это такое? "Социальный инженеризм" (позднее А.К. чаще говорил "социальная инженерия") – лейтмотив всего творчества Гастева, его своего рода idee fixe ("идея норм... как определенный социальный фактор"). Принцип привнесения "инженерного" ("лабораторного", точного, рационального) начала в область социальных и трудовых процессов не только неизменно варьируется и развивается во всех его сколько-нибудь значительных произведениях, но и выносится (хотя отчасти и декларативно) на арену практической деятельности в несколько фантастических формах проекта "Школы социально-инженерных наук" в Харькове (1919 г.), социально-инженерной лаборатории ЦИТа, и особенно настойчиво в виде "социально-инженерной машины" (см. ниже, стр.19–21). Наиболее последовательное развитие эти идеи получили в гастевской "доктрине трудовых установок" и ее разнообразных применениях. Поскольку "вживание" во всю эту несколько экстравагантную для современного читателя терминологию может вызвать у него поначалу известные (хотя и вполне преодолимые) трудности, а в наиболее известных описаниях работ Центрального Института Труда она поясняется лишь в самой ограниченной мере, мы позволим себе остановиться на этих вопросах несколько подробнее. Это тем более важно, что термин "установка" имеет широкое хождение в научвидов (как членов какой-либо группы или общества в целом) относительно ценностей данной культуры. Оба предыдущих подхода к понятию установки в известной мере синтезированы в понятии установки (set), введенном американским психологом Дж. Г.Мидом в арсенал социальной психологии. Согласно определению английского социолога Г.Олпорта, социально-психологическая установка представляет собой "психическое и нервное состояние готовности, образующееся на основе опыта и оказывающее направляющее или динамическое влияние на реакции индивида на те объекты и ситуации, с которыми он связан". К этому необходимо добавить, что установки могут формироваться и на основе воображаемых ситуаций. Что же касается Гастева, то он говорит о "трудовых установках", О "культурных установках", об "оргаустановках", вводя все новые и новые модификации и подразделения понятия. Что же все это значит? – Читаем: "Машина работает исправно тогда, когда правильно установлена станина и инструмент. Машина-автомат работает исправно, быстро и точно – как заведена, так и идет, – а заводка зависит от установки. С человеком то же самое: установка тела и установка нервов определяет движение, определяет трудовую сноровку. Сначала движение (работа) идет трудно, а как только выработается у-ста-нов-ка, движение идет уверенно, точно и быстро. Установка создается постепенной тренировкой. Эту тренировку можно точно рассчитать, сделать легкой. Тренировкой же можно воспитать быстрый переход от одной установки к другой". И дальше, чтобы уж не было никаких недоговоренностей, следует совсем лаконичный лозунг: "Устанавливай прочно ноги. Итак, "установка" по Гастеву – это прежде всего установка в самом обычном, житейском смысле слова: станина станка, ноги (да и руки) рабочего именно устанавливаются, "пристраиваются", ставятся на надлежащее место. Затем, в соответствии с "заводским" словоупотреблением, "установка" понималась как наладка станков, механизмов. Профессия (точнее: роль, функция) установщика-наладчика всегда играла громадную роль в машинизированном производстве. По мысли Гастева, именно установщикам, к тому же естественным образом принимающим на себя и функции инструкторов, должна принадлежать ведущая, революционизирующая роль в неразрывно связанных между собой процессах рационализации, реорганизации и реконструкции социалистического производства. Наконец, как видно из приведенных цитат, термин "установка" применялся и в том "газетном" смысле, в каком он близок к терминам "директива", "предписание", то есть правило, руководство к действию. И это, однако, еще не все! Поскольку перечисленные выше специальные, научные (психологическое, социологическое, социально-психологическое) употребления этого термина вполне естественны и с точки зрения обычного разговорного языка, то Гастев, не стесняя себя рамками "канонических" их определений (я даже не берусь утверждать, что они были ему известны...), свободно и охотно пользовался и этими и им подобными значениями термина – лишь бы они всякий раз согласовывались с данным конкретным контекстом. И уж тем более естественным казалось ему называть "установками" ("вещевыми", как он выражался) и те совершенно реальные предметы (приспособления), с помощью которых в машине налаживаются (а в "живой машине", то есть в человеке, в работнике – воспитываются) установки в собственном смыслe слова: биологические (в свою очередь подразделяемые на статические, двигательные, сенсорные и т.п.), организационные и вообще трудовые. И вся эта картина постепенного "наращивания", "накапливания" установок-автоматизмов (еще один весьма употребительный и чрезвычайно важный синоним!) покрывается широкой, перерастающей чисто "производственные" рамки, программой "новой культурной установки" (включающей в качестве важнейшего звена так называемую "двигательную культуру"). Все это свободное, непринужденное владение аналогиями (подчас достаточно далекими), ассоциациями, свободное переключение с одного понятия родственного ряда на другое (типичный пример: перенесение представлений о "шаблонах", "направляющих" и "водителях" со станочных "установок" на биологические – сравните "Установку производства методом ЦИТ" и "Трудовые установки"), да и вообще сама эта манера метафорического словоупотребления во вполне деловых научных контекстах идет, безусловно, от художнического, поэтического мировосприятия Алексея Капитоновича. Чем дальше развертывается его мысль, тем изложение делается более "полифоничным": к привычным, "законным" понятиям спокойно добавляются и совсем новые, подчас такие, о которых никто отродясь и не слыхивал, и появляются всяческие "трудовые установки", "вещевые установки", "аппаратные установки", "модельные установки" и еще бог весть какие установки... Такие неологизмы способны поначалу вызвать протест, но поскольку ход мысли автора предельно ясен и нагляден, то всерьез спорить не хочется. И психолог милостиво признает в качестве "установок" нечто совсем "неканоническое". Социолог без удивления вникает в рассуждения об установках-шаблонах, установках-направляющих и установках-водителях (а к "новой культурной установке" ему, собственно, и привыкать-то нечего). А затем вообще уже никому не надо особенно объяснять, что значит "установка рабочей силы" (в "Тезисах ЦИТа" этот термин появляется как само собой разумеющийся, и никто не спрашивает, почему уже так называется цитовский журнал...). И уж конечно, трест по подготовке (и этой самой "установке") рабочей силы называют просто "Установка". И как старых знакомых воспринимаем теперь мы и "установку производства", и "установочный план", и "установочный график"... Слово живет, так сказать, самостоятельной полноценной жизнью, на равных с другими, "полноправными" словами... Об авторе
 Гастев Алексей Капитонович Выдающийся советский теоретик и практик научной организации труда и управления производством, крупный общественный деятель. Родился в Суздале, в семье учителя. Учился в Московском учительском институте, откуда был исключен за политическую деятельность. В 1901 г. вступил в РСДРП; делегат IV съезда. С 1906 г. активный работник профсоюзов. В 1907–1918 гг. был членом правления Петроградского союза металлистов, в 1917–1918 гг. — секретарем ЦК Всероссийского союза металлистов. В 1920 г. организовал в Москве Институт труда, под его руководством ставший ведущим научным и учебным центром СССР в области организации труда (с 1921 г. — Центральный институт труда). В 1924–1926 гг. занимал посты заместителя председателя и председателя Совета по научной организации труда при Народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции. В 1932–1936 гг. — председатель Всесоюзного комитета стандартизации при Совете труда и обороны СССР.
А. К. Гастев — автор свыше 200 монографий и статей по рациональной организации и культуре труда. В них он излагал свои взгляды на вопросы научной организации труда, профессионального движения, строительства новой культуры. Под его руководством в Центральном институте труда была сформулирована концепция научной организации труда и управления производством, оригинальная и вместе с тем в достаточной мере интегрировавшая все наиболее ценные находки западной организационно-управленческой мысли, прежде всего систем Ф. Тейлора и Г. Форда. Эта концепция в комплексе охватывала сферы техники и технологии, биологии, психофизиологии, экономики, истории, педагогики; она также содержала в себе в зародыше основы таких наук, как кибернетика, инженерная психология, эргономика, праксеология. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||