Робинэ Ж.Б. О ПРИРОДЕ:
Естественная иерархия форм бытия. Философский трактат. Пер. с фр. Изд. стереотип.

Оглавление

Предисловие

Если обратить внимание на распространенные среди людей заблуждения, то мудрец повидимому должен столько же или даже больше не доверять общепринятым мнениям, чем самым странным идеям. Это меня успокаивает относительно некоторых необычных взглядов, излагаемых в этом сочинении. Не следует впрочем думать, будто я готовлюсь высказать какие-нибудь новые мысли: мир слишком стар, чтобы учиться чему-нибудь, а я пришел в него) слишком поздно, чтобы осмелиться взять на себя что-нибудь подобное. Наоборот, я старался воспользоваться взглядами других мыслителей, приспособляя их к моему образу мыслей, когда я находил, что они совпадают с ним, и не считая худшими тех теорий, которые ему противоречат. Действительно, было бы очень странно, если бы, читая творения талантливых авторов и размышляя над ними, я не извлекал из них никакой пользы. Я не нанесу им этого оскорбления: наоборот, я счастлив признать все то, чем я им обязан. А в чем лучшем может выразиться эта признательность, как не в том, что я стану продолжать их исследования?

Одни мыслители утверждали, что все в мире хорошо; другие – что все плохо; третьи – что в мире больше добра, чем зла; наконец четвертые – что в мире больше зла, чем добра. Я, с своей стороны, нашел повсюду одинаковую сумму как того, так и другого. Я стал размышлять над этим равновесием и пришел к выводу, что оно абсолютно необходимо.

Возьмите идеи добра и зла во всем их объеме. В природе нет ничего такого, к чему не применимы были бы качества хорошего и дурного; но причина, следствием которой является природа, абсолютно блага; и это приводит к установлению полного равновесия. Действительно, если бесконечное как таковое представляет нечто хорошее, то конечное как таковое будет представлять нечто дурное. Поэтому, опасаясь, чтобы меня не обвинили в смешении бесконечной сущности с дуалистическим принципом Манеса, я счел необходимым объясниться с самого начала с большей смелостью, чем это было сделано когда-нибудь, по поводу этой сущности. Я должен был указать и доказать, что качества бесконечного имеют совершенно другую природу, чем качества конечного. На этом различии я и основываю главным образом утверждение о необходимости равенства добра и зла во вселенной. Читатели, которые не заметят связи этого исходного пункта с остальной частью моей системы, плохо поймут меня.

Надо было затем фиксировать смысл выражений природа, состояние природы, совершенство природы, необычайно многозначных в силу разнообразия даваемых им толкований.

Я хочу показать равновесие добра и зла во всех субстанциях и во всех их модальностях; не следует ли для этого обозреть быстро вместе с читателем все бесконечное разнообразие вещей? Чтобы уловить связь между узорами пышно разукрашенного рисунка и главным сюжетом его, надо знать как историю, так и мифологию. Но философы обыкновенно плохо знают естественную историю. Для них я нарисую широкую картину, в которой нет ни одного луча света, не смешанного с тенью, и в которой тени так же сгущены, как лучи света ярки и блестящи. Установив повсюду наличие этого контраста, я доказываю необходимость его, которую я считаю абсолютной и не зависящей ни от какой воли. Аргументы в пользу этого показались мне имеющими решающее значение. Я их представляю на суд проницательных читателей. Причиной названного равновесия является причина существования вселенной.

В вопросе о единообразии размножения в трех царствах природы и даже в планетной системе я дерзнул пойти дальше всех предшествовавших мне естествоиспытателей. Ни один из них, насколько я знаю, не распространил его на элементы и на светила; но во всяком случае до меня утверждали, что камни рождают другие камни.

"Естествоиспытатели (Авиценна, Альберт Великий, Парацельс, Кардан, Фаллопий, Эт.Де-Клав, Ферранте Императо, Турнефор, Колонн) приписывали камням растительную, но не чувствующую душу и стремились доказать, что они представляют организованные тела. Трудно поверить, что в телах, столь плотных, как камни, имеются сосуды, через которые могут циркулировать соки. Приведя пример таких твердых пород дерева, как эбеновое и гваяковое, далее пример раковин, наших зубов, наших ногтей, костей животных, они добавляют к этому, что рост этих предметов, идущий из глубины, несмотря на их твердость, увеличивается с каждым днем; это служит доказательством роста камней, которые должны обязательно иметь сосуды, проводящие питающие их соки.

"Есть философы (Муциан, Этмюллер, Альберт Великий, Борелли и т.д.), которые шли еще дальше и утверждали, что камни рождают другие камни; в качестве примера они ссылались на геод (ge'ode), алмаз, орлиный камень и др.

"Ферранте Императо (кн.24, стр.575 его "Istoria Naturale") придерживается этого взгляда; а Турнефор ("Me'moires de l'Асаdemie royale des sciences de Paris". Anne'es 1702 et 1707) в согласии с теми же самыми принципами утверждает, что камни представляют организованные тела, что всякая организация предполагает семя, яйцо, которое содержало бы тело в миниатюре и которое нуждалось бы только в развитии. Строение аммонитов, еврейских камней, белемнитов, астроитов и других ископаемых, предполагает наличие зачатков (germes) или особых форм; однако в земле не находят ни следа этих форм и ни одного отломавшегося от них кусочка; кроме того кто извлек эти предметы из названных форм? Следовательно камни и другие ископаемые происходят из семени.

"Так как зачатки камней и металлов жидки, то они проникают в поры некоторых тел, обладающих правильной фигурой; они здесь затвердевают и окаменевают. Если они попадут в полости названных тел, то они сохраняют их форму, как мы это видим на примере многих камней. Отпечаток раковин св.Якова, морских ежей, аммонитов происходит, согласно утверждению того же самого автора, от зачатка; то же самое относится к горному хрусталю.

"Он доказывает еще факт роста камней на основании наблюдений над высекаемыми в пластах каменоломен надписями; углубления, образуемые этими надписями, заполняются, и составляющие их буквы возвышаются на две или три линии над поверхностью пластов. Он рассматривает эти возвышения как своего рода мозоли, образованные соком камня, подобно тому как сок заполняет кору деревьев, в которой вырезывают надписи. Следовательно камень организован: питающий его сок, который он извлекает из земли, должен просочиться на его поверхность, представляющую своего рода кору, откуда он разносится во все другие части камня.

"Материя камней и минералов жидка по своей природе, и в ней можно наблюдать волокна, жилки, а также нити, которые можно проследить, рассекши эти камни; таким образом они обладают органическим строением, а следовательно способностью размножения подобно органическим телам" (L'Oryctologie, partie II, p.136 et 137).

Я желал бы освободить мораль от софистических рассуждений и поставить на место пустых ухищрений умозрения то, что подсказывает природа. Я был бы рад, если бы читатель, прочитав мои рассуждения о нравственном инстинкте, составил себе более лестное, более мягкое, более приятное представление о добродетели и об обязанностях человека.

Рассуждая о деятельности духа, не следует быть слишком кратким, потому что нужно быть ясным, хотя в философских вопросах многословное рассуждение дает повод к неясности. Но сугубая сжатость, особенно та, которую я вменил себе в обязанность, предполагает в читателе такое обширное знакомство с этими вопросами, что я может быть не должен был бы так сурово удалять всякого рода подробности и разъяснения, которые несомненно сами придут в голову лишь наиболее сведущим и внимательным читателям. Рассматривать дух в предсуществующем зачатке, в оплодотворенном зачатке или в зародыше, в развившемся зачатке или в совершенно организованном теле; следовать за движением обеих соединенных субстанций в процессе их взаимного развития и, не смешивая их, объяснять деятельность одной из них механизмом и движениями другой – таков план физики духов. Я наметил лишь принципы ее и ограничился самым существенным; я коснулся лишь вскользь того, что можно найти в более подробном виде в других сочинениях: одним словом, я оставил гораздо больше для собственных размышлений читателя, чем сказал сам. Мое намерение заключалось в том, чтобы резюмировать на 30 страницах сущность всех тех наблюдений, исследований и размышлений, которые можно произвести по вопросу о связи духа с телом, и показать многообразие вытекающих из этого явлений, стараясь, чтобы в моем изложении было меньше слов, а больше содержания.

Что касается моего отношения к вопросу о предсуществовании душ в человеческом зачатке до его оплодотворения и его первого развития, то я приведу по этому вопросу мнение одного знаменитого философа, который в этом пункте согласен со множеством других весьма компетентных цитируемых им авторов.

"Я готов думать, – утверждает г.Лейбниц, – что души, которые будут когда-нибудь человеческими душами, а также душами других видов, были в семени предков вплоть до Адама и существовали следовательно с самого начала света всегда в каком-нибудь организованном теле. По этому вопросу г.Сваммердам, отец Малъбранш, г.Бейль, г.Питкерн, г.Гартсекер и многие другие очень компетентные люди придерживаются повидимому того же взгляда, что и я. Эта теория подтверждается в достаточной мере также микроскопическими наблюдениями г.Левенгука и других хороших наблюдателей. Но в силу ряда соображений мне кажется правильным допустить еще, что они существовали тогда лишь в качестве чувствующих или животных душ, одаренных восприятием и ощущением, но лишенных разума, и что они оставались в этом состоянии до момента рождения человека, которому они должны были принадлежать, и что тогда они получили разум либо благодаря какому-то естественному способу, позволяющему поднять чувствующую душу до степени разумной души (что представляется мне малопонятным), либо, благодаря тому, что бог сообщил этой душе разум посредством особого акта или (если угодно) своего рода претворения (transcreation). Последнее тем легче допустить, что откровение свидетельствует о многих других непосредственных актах воздействия бога на наши души. Это объяснение устраняет повидимому возникающие здесь трудности философского или богословского характера. Действительно, здесь отпадает целиком трудность, связанная с вопросом о происхождении форм; кроме того более соответствует божественной справедливости сообщить душе, уже испорченной физическим или животным образом благодаря греху, Адама, новое совершенство, каким является разум, чем сообщить путем акта творения или иным способом разумную душу телу, в котором она должна морально испортиться" ("Essais de The'odice 'e sur la bonte' de Dieu, la liberte' de l'homme et l'origine du mal" par Mr.Leibnitz, partie I, nombre 91).

Моя книга не написана для той массы легкомысленных людей, которые не любят размышлять. Я предупреждаю их – она яд для них. Если она им понравится, то им вскоре перестанут нравиться те пустяки, которые так приятно занимают их. Что сможет тогда вознаградить их за эту потерю? Но так как у них не имеется и следа тех разнообразных физических и метафизических познаний, которые необходимы, чтобы понять меня, то они несомненно отшатнутся от моей книги уже на первой странице ее. Тем лучше! Procul este profani.

Об авторе