Нечипоренко О.М. За кулисами Театра Шпионажа:
Жизнь в конспирации: Будни советского разведчика. Изд. 3, доп.

Содержание

От автора. Мысли вслух

В один из дней начала февраля 1958 года за моей спиной хлопнули две тяжелые двери подъезда дома № 7 на Малой Лубянке. На посту за дверями я оставил разовый пропуск и предъявил для выхода удостоверение личности, только что врученное мне в кабинете отдела кадров. В книжечке из красного дерматина с государственным гербом СССР золотистого цвета на одной стороне была наклеена скрепленная гербовой печатью моя фотография в военной форме с погонами младшего лейтенанта, на другой стороне под фамилией, именем и отчеством, вписанными от руки, было сказано, что предъявитель документа является «помощником оперуполномоченного Ленинского райаппарата Управления КГБ при СМ СССР по гор. Москве». Ниже надпись мелким шрифтом гласила, что мне разрешается «хранение и ношение огнестрельного оружия».

По легкому морозцу я зашагал по столь знакомым с детства улицам: Малая Лубянка, проходной школьный двор между родной 276-й средней школой и католическим храмом святого Людовика (1830 года постройки), соединяющий Малую Лубянку с улицей Мархлевского (ныне Милютинский переулок), налево по ней вдоль здания школы, мимо жилого «дома Ягоды» (одиозного руководителя советской госбезопасности в 1930-е годы) и дальше до Боброва переулка, всю левую сторону которого занимал наш жилой дом, бывшего страхового общества «Россия». Другая его часть выходила во Фролов переулок, возможно, самый короткий в Москве, всего по одному дому с противоположных сторон. И вот пересечение переулка со Сретенским бульваром, угол «Дома России» и неприглядная дверь, обитая черным кожзаменителем с прибитой в верхней части биркой с номером 177 и кнопкой звонка, закрепленной на выступе стены. Справа — другой выступ и другая металлическая дверь в «трансформаторную будку», помещение электрической подстанции здания.

Неторопливым шагом весь путь от «Дома России», где я жил, до покинутого Храма Госбезопасности на Малой Лубянке занимал немногим более десяти минут, но моя дорога туда продолжалась шестнадцать лет.

О своей жизни до того, как сделал первые шаги по этой дороге, что происходило за те шестнадцать лет, охвативших военное детство, послевоенную юность, о мечтах и разочарованиях и, наконец, о достижении главной жизненной цели — стать чекистом — вот о чем в меру своих возможностей я попытался рассказать на последующих страницах первой части моих воспоминаний. Во всяком случае, решившись на изложение воспоминаний, мне хотелось поведать возможным читателям о том, как происходило формирование одного из тех, кого одни раньше уважительно называли чекистами, другие позже с презрением гэбистами, а теперь все чаще кличут просто силовиками или опять чекистами, но в негативном смысле.

Сейчас мемуары пишут все, в том числе и авторы отнюдь не преклонного возраста. Появились специализированные мемуарные (гламурные) жанры, возможно, самые смыкающиеся с литературой. Такие, например, как «постельные» или «бельевые». Они приобрели характер эпидемии в творческой и «околотворческой» среде (по фразеологии советской госбезопасности) и с жаром повествуют о реальных (?) эпизодах общения с интимными партнерами. Причем подчас авторы одних воспоминаний превращаются в персонажей других с обратным знаком.

А вообще, все ли желающие предаваться автобиографическим откровениям могут рассказывать о своей жизни все, что им хотелось бы?

Сейчас право знать отстаивается при помощи свободы слова и свободы печати. Но есть право не знать, которое регулируется законодательством: государственная тайна, военная тайна, тайна следствия и так далее. В этих условиях в весьма непростом положении оказываются представители тех профессий, на чьи технологии распространяются информационные табу, то есть право не знать. Естественно, в их числе одно из первых мест занимают бывшие сотрудники силовых ведомств, жизненный путь которых состоит из эпизодов специальной деятельности и запреты на их огласку подчас значительно превышают продолжительность жизни мемуаристов. Может показаться парадоксальным, что в последнее время полки книжных магазинов заставлены воспоминаниями бывших спецслужбистов. Но это отнюдь не парадокс, а естественный процесс.

Люди, бóльшую часть сознательной жизни являясь носителями серьезных государственных секретов, испытывают тяжелый психологический стресс, круглые сутки находятся в нервном напряжении, оберегая доверенные тайны от возможной непроизвольной утечки. Завершив свою служебную карьеру, часть из них стремится хоть в какой-то степени освободиться от многолетнего гнета секретов и видит в мемуарах определенный клапан снятия указанного стресса, хоть и ограниченной возможности. Главным руководящим критерием при своих жизнеописаниях для таких авторов, как и для медиков, должен служить священный девиз медиков — «Не навреди!».

Писать мемуары о работе спецслужб можно и нужно, поскольку общество делегирует им право на специальную деятельность по обеспечению своей безопасности и должно иметь представление об их работе в законодательных пределах права знать. Но как не перейти эти пределы? Основные средства и методы оперативной деятельности известны уже более двух тысяч лет, поэтому нанести ущерб той или иной спецслужбе можно, только приводя конкретные сведения об ее операциях и их участниках, местах и времени проведения, данные о кадровом составе вообще, образцах специальной техники.

Возьмем в качестве примера первую разведывательную операцию в мире. Кто конкретно виноват в провале вербовочной операции в саду Эдема (раю)? Сотрудники Центра, пофамильно выбравшие в качестве объекта вербовки на роль агента влияния Еву, или персонально змей-вер¬бовщик (он же Сатана), не позаботившийся о конспиративном поведении агентов, расшифровавшихся сразу после вербовки. В эпизоде из библейского мемуарного откровения предан огласке факт вербовки, что неприятно для проводившей ее службы, но не расшифрованы сотрудники, ее готовившие, названо только прикрытие, под которым вербовщик осуществлял операцию, без каких-либо установочных данных, даже при его выдворении и объявлении персоной нон грата. Допустимо предположить, что автор, располагая такими сведениями, удержался от их изложения в своих мемуарах.

Мысль рассказать о своей конспиративной жизни и деятельности зародилась после публикации моей книги «Ли Харви Освальд: путь к убийству президента» (М., 1994), в которой были изложены некоторые эпизоды моей биографии. Это намерение укрепилось после возникших вопросов у моих детей, а затем и внуков об истории нашей семьи. С середины 90-х с разной степенью интенсивности началась работа над воспоминаниями, которую завершил рукописью-полуфабрикатом. Как в течение рукописного периода, так и на завершающем этапе я получал всяческую поддержку и помощь от моих близких и друзей, что позволило реализовать мой замысел в виде некоего обзора прожитых лет.

Представляя эту работу читателям, хочу выразить мою глубокую признательность тем, кто в разное время и по различным аспектам содействовал мне в ее завершении и выходе в свет: Михаилу и Виктории Коршуновым, Георгию Санникову, Виталию Сырокомскому, Владимиру Боровлеву, Евгению Абрамяну, Вячеславу Лашкулу, руководителям и сотрудникам Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного архива социально-политической истории, а также отдельным «бесфамильным» ветеранам КГБ и сотрудникам СВР. Превращению рукописи в электронный продукт я обязан Людмиле Зубаревой, которой низко кланяюсь. Надежным телохранителем, освободившим от бытовых раздражителей в течение творческого периода, являлась моя супруга Ирина. Она же первый критический читатель завершенной рукописи.

Об авторе

Нечипоренко Олег Максимович

Советский разведчик, ветеран Службы внешней разведки РФ, полковник КГБ. Родился в Москве. Учился на испанском отделении переводческого факультета 1-го Московского государственного педагогического института иностранных языков. В 1958-1960 гг. проходил службу в управлении КГБ по городу Москве. В 1960 г. переведен в Первое главное управление (внешняя разведка) КГБ при Совете министров СССР, где проработал до 1991 г. Дважды находился в длительных командировках в Мексике (1961–1965 гг. и 1967–1971 гг.); оба раза был под консульским прикрытием в составе резидентуры КГБ в советском посольстве. С 1971 г. работал в центральном аппарате ПГУ; в 1970–1980-е гг. часто выезжал в различные страны мира, в том числе в некоторые «горячие точки», для выполнения разведывательных заданий. Службу в первом главке завершил в качестве начальника отдела Управления внешней контрразведки.

В 1985 г. был назначен на должность начальника кафедры спецдисциплины «Разведывательное искусство» на факультет повышения квалификации Краснознаменного института КГБ имени Ю. В. Андропова (ныне Академия Службы внешней разведки РФ). Занимался преподавательской и научной работой по проблемам теории и практики разведывательной деятельности. Автор около 20 научных работ в указанной области, в том числе монографии и ряда учебных пособий. Награжден орденом Красной Звезды и девятью медалями, имеет знак «Почетный сотрудник органов госбезопасности». С 1993 г. — эксперт в Международной контртеррористической тренинговой ассоциации. Принимал участие в разработке проекта Федерального закона «О борьбе с терроризмом», принятого Государственной Думой в 1998 г. Автор фотоальбома «ЦРУ США — государственный терроризм» и книги «Освальд: путь к убийству президента», неоднократно переизданной и вышедшей на английском языке в США под названием «Паспорт на убийство». Член Американской гильдии авторов, член Союза писателей Москвы.