Комарова А.И. Функциональная стилистика:
научная речь. Язык для специальных целей (LSP). Изд. 2

Содержание

Предисловие

Преподавание иностранных языков представителям неязыковых специальностей является сложным и трудоемким процессом, который нуждается в тщательном осмыслении и рациональной организации. Студент-биолог или студент-географ должны владеть иностранным языком в той мере, чтобы понимать любой научный текст по биологии или географии, однако для развития соответствующих навыков им нельзя предлагать вообще любой материал. Используемые в преподавании тексты должны отвечать определенным стилистическим нормам и соответствовать уровню языковой подготовки каждой конкретной группы учащихся.

Осмысление онтологии языков для специальных целей и анализ их функционально-стилистических характеристик являются, таким образом, одной из важнейших задач, стоящих перед филологами-преподавателями иностранного языка. В данной монографии делается попытка рассмотреть названные вопросы на материале биологического LSP в связи с тезисом о функционально-стилистической неоднородности регистра научной речи.

Монография состоит из 2-х частей.

Первая часть – "К вопросу об онтологии языка для специальных целей (LSP)" – рассматриваются вопросы, связанные с функционально-стилистической природой LSP.

Во второй части – "Биологический LSP: функционально-стилистическая неоднородность регистра (от функции сообщения к функции общения)" – выдвинутые теоретические положения проверяются на конкретном языковом материале.

В работе продолжаются традиции исследований в области "языков для специальных целей", которые в течение многих лет велись в Московском университете под руководством профессора О.С.Ахмановой. Автор выражает свою глубокую признательность ныне покойной О.С.Ахмановой, чьи постоянное руководство и помощь сыграли огромную роль на всех стадиях настоящего исследования. Автор также считает своим приятным долгом поблагодарить коллектив кафедры теории преподавания иностранных языков факультета иностранных языков МГУ и в особенности заведующего кафедрой профессора С.Г.Тер-Минасову за высказанные ими ценные замечания, за интерес к работе и за доброжелательность, проявленную ими в ходе обсуждения книги.

Введение

В 30-е годы нынешнего столетия в одной из статей академик Л.В.Щерба, отмечая общий упадок языковой культуры и филологического образования в стране в послереволюционное время, противопоставлял друг другу два различные по сути, но в равной мере утраченные в то время виды знания языка (1). По словам Л.В.Щербы, в дореволюционное время в России, с одной стороны, имелось достаточно много людей, учивших иностранные языки с детства и владевших ими на разговорном уровне; с другой стороны, существовала обширная группа лиц, способных читать и понимать сложные тексты на иностранных языках (тексты как художественного, так и специального научного характера) [269]. Представители этой второй группы далеко не всегда владели устной речью, однако их знание иностранного языка было намного более глубоким и фундаментальным, чем у людей, освоивших один только разговорный язык (2). По объективным причинам в послереволюционное время число людей, в той или иной мере владевших иностранными языками значительно сократилось. Понимая имеющиеся сложности, академик Л.В.Щерба указывал на необходимость создания эффективных и рациональных методов, использование которых позволило бы исправить положение и поднять преподавание языка на тот уровень, когда учащиеся владели бы материалом в том же объеме и с той же долей уверенности, как представителе второй из упомянутых групп. Понятно, что в идеале образованный человек должен сочетать в себе черты, характеризующие представителей обеих групп, и поэтому намеченное Л.В.Щербой противопоставление не должно восприниматься как нечто раз и навсегда установленное и незыблемое. Реально оценивая сложившуюся обстановку, академик Л.В.Щерба в то время старался выявить наиболее насущные проблемы, решение которых представлялось ему безотлагательным".

Если отвлечься от возможных терминологических несовпадений, то под влиянием этих мыслей Л.В.Щербы можно прийти к следующему выводу: уже в то время ученый ясно понимал наличие глубинных различий между разговорным языком и языком литературным и подчеркивал, что усилия преподавателей должны быть направлены в первую очередь на описание и упорядочение языкового материала в объеме, далеко превосходящем нужды повседневного общения Отсутствие в данной статье более дифференцированного объяснения того, из каких частей состоит литературный язык, не должно скрывать от читателя неоднородности исследуемого предмета. Большую важность здесь имеет тот факт, что способность человека читать и понимать сложные тексты, рассматривается не как нечто врожденное, но как результат систематической работы и ориентации учащегося в данном направлении (3): "...и на родном языке надо длительно учить читать более трудные тексты, потому что живой и книжный язык далеко не совпадают" [267, с.12].

От такого понимания специфики языкового материала и необходимости применения различных методов для преподавания разных его пластов остается один шаг до современной теории "языка для специальных целей" (Language for Specific Purposes – LSP или English for Specific Purposes – ESP; поскольку в данной работе речь будет идти об английской научной речи, в дальнейшем мы позволим себе использовать аббревиатуры LSP и ESP недифференцированно, в качестве синонимов и не оговаривать каждый раз, что речь идет именно о "языке для специальных целей" как функционально-стилистической разновидности английского языка или "языка для специальных целей" вообще) [280, 352, 433]. И то, что ни академик Л.В.Щерба, ни Г.Суит, задолго до Л.В.Щербы в книге "The Practical Study of Languages" [438] писавший о важнейшем в практике преподавания языка противопоставлении разговорной (spoken) и литературной (literary) его форм, не оставили более конкретных указаний относительно способов обработки материала, говорит лишь об объективной сложности предмета и о необходимости затратить много сил и времени на выяснение более конкретных вопросов, решение которых по разным причинам не было осуществлено упомянутыми филологами. Мысль о методологической и теоретической правомерности выделения научного языка как особого пласта, особой разновидности, особого регистра в составе общелитературного языка в полной мере обосновано уже в этих, достаточно фрагментарных и лаконичных, работах.

Из сказанного ясно, что сама идея о существовании особого регистра научной речи (наряду с речью разговорной и художественной) высказывалась задолго до оформления Функциональной стилистики как особой филологической дисциплины [163]. Однако подлинно научное – т.е. не гипотетическое, а основанное на анализе большого корпуса языковых фактов – подтверждение эта мысль получила значительно позже, когда в 50-е – 60-е годы ученых все в большей степени стали привлекать функционально-стилистические исследования. Именно в 50-е – 60-е годы был осуществлен переход от фрагментарного изучения тех или иных сторон языка, связанных с проявлением его функционально-стилистических свойств, но не осмысляемых с научно-теоретической точки зрения, к планомерному и глобальному описанию языкового материала.

Функциональная стилистика 50–60-х годов не сводилась к изучению поэтического языка, как это имело место в 20-е годы в работах А.М.Пешковского [172], Л.В.Щербы [268], Б.А.Ларина [126], В.В.Виноградова [49, 53], Ю.Н.Тынянова [236], и не ограничивалась изучением особенностей какого-либо конкретного регистра, как это осуществлялось в отношении устной разговорной речи Л.П.Якубинским [273] и в отношении газетной речи Г.О.Винокуром [54]. Именно в это время, в 50–60 годы, проводились важные в научном плане дискуссии, которые позволили определить статус функциональной стилистики как "лингвистической науки, изучающей закономерности функционирования языка в различных разновидностях речи, соответствующих тем или иным сферам человеческой деятельности и общения, а также речевую системность складывающихся при этом функциональных стилей, нормы отбора и сочетания в них языковых средств" [105, с.11].

В работах того времени освещались разнообразные теоретические вопросы: определение понятия "стиль" и других основных понятий и категорий стилистики (стилистическое значение, стилистические средства, стилистическая окраска), выявление принципа классификации стилей, соотношение лингвистического и экстралингвистического, соотношение культуры речи и стилистики, соотношение функциональных разновидностей языка и речи, связь между этими разновидностями и формой речи (устной или письменной), место художественного стиля и разговорной речи в стилистической системе и др. Эти проблемы нашли отражение в трудах О.С.Ахмановой [21, 22, 24], Р.А.Будагова [37, 38, 39], В.В.Виноградова [47, 48, 50, 51, 53], Т.Г.Винокур [55], В.П.Вомперского [56], Е,М.Галкиной-Федорук [58], И.Р.Гальперина [59], А.И.Ефимова [82], М.Н.Кожиной [100, 104], В.Г.Костомарова [114, 116], Э.Г.Ризель [195], О.Б.Сиротининой [204], Ю.С.Сорокина [218], Г.В.Степанова [220] и других (4).

Большую роль сыграло также разграничение таких понятий, как "стиль языка" и "стиль речи". Несмотря на то, что многие ученые не считали правомерной постановку вопроса о существовании стилей языка, само начало дискуссии явилось чрезвычайно плодотворным. Благодаря проведенному разграничению "стиль языка/стиль речи", внимание исследователей было обращено, с одной стороны, на наличие в языке лексических единиц, обладающих теми или иными стилистическими свойствами, которые позволяют им соотноситься с определенными сферами деятельности, и, с другой стороны, на возможность систематического употребления этих языковых единиц в речи, благодаря чему совокупность речеупотребления и определенные правила сочетаемости этих единиц составляют собственно "стиль речи".

Понятие "функциональный стиль" с полным основанием может быть применено к "стилю речи" как к явлению относительно замкнутому и систематическому в противоположность "стилю языка1, ассоциирующемуся прежде всего с лексикой и не составляющему способной к непосредственному функционированию системы. Это положение было чрезвычайно важным для проведения дальнейших исследований в области функционирования стилей, так как оно позволило вывести функционально-стилистические исследования за рамки понятийно ориентированных работ, основным результатом которых является введение стилистических помет и которые способствуют уточнению лексикографической теории и практики, но не реальному улучшению процесса преподавания языка [134, 275, 277]. Именно в процессе лексикографической практики могут быть уточнены основные понятия стилистики языка, но такого рода работы не выходят на уровень функциональной стилистики или стилистики pern.

Постановка и успешное решение теоретических проблем не сопровождались столь же детальной проработкой соответствующего языкового материала. Несмотря на внушительный объем материала, подвергнутого исследованию (например, корпус текстов, анализировавшихся М.Н.Кожиной, насчитывает сотни тысяч единиц) [100, 103, 104], в практическом плане результаты оказались весьма скромными (5). При проведении этого, на первый взгляд, подробного и даже исчерпывающего анализа из поля зрения исследователя практически полностью ушел важнейший вопрос о сочетаемости слов и об их контекстуальных связях и свойствах, так как исследования М.Н.Кожиной велись в основном на грамматическом уровне. Грамматический уровень, как неоднократно отмечалось разными филологами, не представляет существенной сложности при обучении языку. И если грамматика самого сложного языка может быть освоена в течение шести месяцев, как утверждал Г.Суит (6), то по отношению к грамматике научного стиля это утверждение применимо в той же мере, как и к другим разновидностям литературных Языков. Намного более сложной оказывается проблема функционирования слов, т.е. специфические особенности их семантики и речеупотребления в разных разновидностях языка или разных функциональных стилях [22, 333, 402].

В целом названные исследования, начатые в 50–60 годы и продолжавшиеся до настоящего времени, объединяются одной общей чертой: при широте охвата и глубине теоретической проработки проблемы, в них не проводится до конца последовательное выявление инвариантных и вариативных признаков функциональных стилей. При разработке соответствующих вопросов ученые сосредотачиваются на важных, но все же периферийных признаках стиля – главным образом, его грамматических характеристиках – и уходят от проблемы речеупотребления слов и ограничения или актуализации их семантических свойств в пределах данного регистра. Также не до конца проясненным остается вопрос о соотношении различных функциональных стилей в связи с реализацией основных трех функций языка, так как проводимое разграничение носит не категориальный, а умозрительный характер (7).

Опыт показывает, что одни лишь экстралингвистические факторы не могут служить критерием выявления функционального стиля. При разработке классификации следует учитывать категориальную (понятийно-языковую) природу противопоставления функций языка, на котором, no-существу, и основывается вся функциональная стилистика, но которое недостаточно осознавалось большинством исследователей [131. 132]. Поэтому многие выдающиеся ученые, наделенные тонким языковым чутьем и обладавшие незаурядными способностями в плане научного оформления своих мыслей, не дали подробного описания языковых характеристик регистра научной речи, но при этом на теоретическом уровне прекрасно понимали, что научный стиль речи обладает некоторыми особыми характеристиками. Так, В.В.Виноградов отмечал: "Язык науки будучи орудием создания понятий, формул, раскрывающих законы существования развития, связей, взаимодействий и соотношений разных предметов, явлений мира и т.д., тяготеет к речевым средствам, лишенным индивидуальной экспрессии, к знакам, обладающим признаками и свойствами всеобщей научно-логической принудительности, системной взаимосвязанности и абстрактной условности." [51, с.120]; Л.В.Щерба [268] исходил из того, что наиболее существенной характеристикой научной речи является ее лаконичность и точность, В.Матезиус [144] настаивал на том, что научная речь – компактна и целенаправлена, а Р.А.Будагов [38, с.220–245] писал, что важнейшей чертой интеллективного функционального стиля является логичность.

Осмысление этих экстралингвистических характеристик, безусловно, помогает правильно поставить вопрос и в наиболее общем виде осознать природу рассматриваемого языкового материала. Однако обсуждение этих характеристик является лишь первым шагом, тем предварительным этапом, за которым должно, следовать собственно языковедческое описание материала и который теряет смысл и лишается филологической ценности без этого подробного анализа (8).

Наиболее общее определение функционального стиля, сформулированное в те годы и вошедшее в Словарь лингвистических терминов* О.С.Ахмановой [476] звучит следующим образом: "Стили функциональные, – Стили, дифференцируемые в соответствии с основными функциями языка – общения, сообщения и воздействия – и классифицируемые следующим образом: стиль научный – функция сообщения, стиль обиходно-бытовой – функция общения, стиль обиходно-деловой – функция сообщения, стиль официально-документальный – функция сообщения, стиль публицистический – функция воздействия, стиль художественно-беллетристический – функция воздействия" [476, с.456],

По понятным причинам это определение не может дать исчерпывающую информацию о языковых характеристиках интеллективного функционального стиля; оно содержит в себе лишь наиболее общую методологическую основу, опираясь на которую, ученым предстоит выявить собственно языковые особенности научного регистра. Однако помимо вполне понятных ограничений, связанных с необходимостью дать толкование термина в наиболее сжатом виде, это определение оказывается не достаточно полным и по другой причине: в нем отсутствует указание на языковую неоднородность соответствующего функционального стиля, на то, что степень реализации функции сообщения в научных текстах (при том, что эта функция языка, действительно, с наибольшей полнотой проявляет себя в интеллектнвном регистре) может быть совершенно различной в зависимости от их понятийной ориентации и степени их информативности.

Продуктивное на начальном этапе противопоставление таких глобальных стилей речи, как интеллективный функциональный стиль и словесно-художественное творчество [10, 104, 209, 219, 248], не должно скрывать от исследователей того факта, что сами эти функциональные разновидности языка не представляют собой какого-то однородного и не поддающегося дальнейшему членению образования. Именно этот момент отсутствует в приведенном нами определении, и для прояснения его нам придется обратиться к более подробному обсуждению трех основных функций языка, так как без этого дальнейшее исследование регистра оказывается малоэффективным и не способствует рациональному описанию материала ни в научно-теоретических, ни в прагмалингвистических целях (9).

Недостаток внимания к неоднородности функционального стиля частично может объясняться желанием исследователей показать его специфику, поэтому нередко работы, имеющие обширную и глубокую теоретическую основу, посвящены обоснованию обособленности функционального стиля научной прозы и сравнению его с наиболее противопоставленным ему по функционально-стилистическим характеристикам стилем художественной речи. В научно-методологическом плане это противопоставление весьма наглядно и потому оправдано, но оно не должно отвлекать исследователя от подробного изучения языковых характеристик стиля научной речи. На практике к сожалению дело обстоит иначе; исследователи начинают противопоставлять друг другу научную речь и словесно-художественное творчество и указывают на имеющиеся в одном регистре языковые единицы, которые, по понятным причинам, отсутствуют в другом регистре. При этом не происходит столь же подробного описания характера функционирования языковых единиц в пределах регистра и их динамики, дело ограничивается констатацией факта их наличия, что ценно в научном плане, но что не исчерпывает вопроса и не позволяет понять, как соотносятся по своим языковым характеристикам тексты, принадлежащие к одному и тому же функциональному стилю [6, 11, 88, lZ8, 248, 249]. Действительное понимание этого возможно только при осознании категориальной природы противопоставления трех основных функций языка.

Мысль о категориальной природе трихотомии функций языка (иногда по-иному оформленная в терминологическом плане) высказывалась во многих работах; с большой полнотой и ясностью она развивается в кандидатской диссертации А.А.Липгарта [129] и в отдельных его статьях [131], в которых говорится о том, "что предложенная академиком В.В.Виноградовым классификация функций языка помимо отраженной в самих названиях этих функций логической понятийной основы обладает устойчивыми характеристиками на языковом уровне, то есть отличается категориальным характером. Функции общения в языковом плане соответствует некий устойчивый и обширный набор лексических единиц, не называющих узко специальные понятия (функция сообщения) и не обладающих ингерентными коннотациями (функция воздействия). Эти лексические единицы соединяются друг с другом в речи согласно правилам морфо-синтаксической и лексико-фразеологической сочетаемости; правила эти возникают постепенно в ходе исторического развития языка и фиксируются лексикографами и специалистами в области грамматики. Если в тексте наличествует тенденция к ограничению числа специфических и не объяснимых на логическом уровне моделей, то ее можно воспринять как еще одно формальное проявление функции сообщения. Если же эти модели не только сохраняются, но и соответствующим образом обыгрываются (нарушаются или расширяются), то языковая сторона текста обращает на себя внимание исследователя в значительно большей степени, чем при реализации функции общения (не говоря уже о функции сообщения), и эти случаи следует воспринимать как проявление функции воздействия" [129, с.6].

Далее А.А.Липгарт пишет: "Ограничение сочетаемости языковых единиц и использование специальной лексики наиболее естественно связывается с научной речью; отсутствие подобных ограничений и относительная нейтральность лексики соотносится с ситуациями бытового общения; актуализация потенциальных свойств языковых единиц и использование коннотативных слов ассоциируются в первую очередь с произведениями словесно-художественного творчества. Однако в живой человеческой речи данное категориальное противопоставление осложняется тем, что ни в одной из перечисленных ситуаций не наблюдается реализации исключительно тех свойств языковых единиц, которые связываются с ними при теоретическом рассмотрении вопроса" [129, с.7]. Оказывается, что помимо элементов, соотносимых с функцией сообщения, в научной речи присутствуют черты, свойственные другим функциям (общения и воздействия), причем проявленность элементов разных функций может быть весьма различной в произведениях речи, даже близких по содержанию. Это делает научный регистр неоднородным в языковом плане.

Если рассматривать данную трихотомию категориально, становится понятно, что реализация функции сообщения или функции воздействия в чистом виде практически невозможна, так как в первом случае это повлечет за собой создание кода, а во втором – "автоматизацию" необычного речеупотребления. Если же реализация функции сообщения в чистом виде невозможна, закономерно встает вопрос о принципиальной неоднородности соответствующего регистра, о степени проявленности в нем функционально-стилистических признаков, это приводит к необходимости уточнения цитированного нами определения функциональных стилей из "Словаря лингвистических терминов". В книге Ю.С.Степанова "Французская стилистика" [221] приводится следующее определение: "Функциональный стиль – это исторически сложившаяся, осознанная обществом подсистема внутри системы общенародного языка, закрепленная за теми или иными ситуациями общения (типичными речевыми ситуациями) и характеризующаяся набором средств выражения (морфем, слов, типов предложения и типов произношения) и скрытым за ними принципом отбора этих средств из общенеродного языка. Слово "функциональный" указывает на то, что стиль речи характеризует социальную задачу, функцию общения." [221 с.218]. Приведенное определение более подробно по сравнению с тем, что было дано О.С.Ахмановой [476, с.456], однако и оно не отражает функционально-стилистической неоднородности соответствующего регистра (10).

Если упомянутые работы отличаются достаточной степенью логичности хотя бы на теоретическом уровне и страдают отсутствием конкретности на уровне практического исследования, то в зарубежных работах по проблемам "языка для специальных целей" положение оказывается еще более неудовлетворительным. Так, многие современные исследователи языков для специальных целей отмечают, что они не могут дать исходного внятного определения LSP и определяют его либо методом от противного, либо предпочитают интуитивное осознание того, что есть "язык для специальных целей"; это положение с большой наглядностью отражено в книге П.Робинсон "ESP Today" [413], которая приводит несколько цитат" иллюстрирующих данную мысль (11).

Все это указывает на тот факт, что проблема LSP, несмотря на большое количество работ, посвященных общетеоретическим и более частным аспектам этого вопроса, сохраняет свою актуальность и на данном этапе остается в большой мере не разрешенной. Помимо интердисциплинарных исследований, находящихся на стыке языкознания и педагогики, языка и методики преподавания, языка и соответствующих специальных дисциплин, исследователи "языков для специальных целей" должны решить целый ряд сугубо филологических вопросов, которые до сих пор освещались либо на достаточно абстрактном уровне, либо фрагментарно и вне связи с общими функционально-стилистическими характеристиками регистров.

Как уже неоднократно отмечалось выше, настоящее исследование проводится в неразрывной связи с теорией функциональных стилей. Основные проблемы функционально-стилистического употребления языковых единиц связаны с лексическим уровнем языковой организации. Как было убедительно показано в диссертации И.М.Магидовой [137] и в других работах [279, 394], фонетические, морфологические и синтаксические характеристики функциональных стилей, несмотря на определенные различия, в целом не создают особых проблем в преподавании. Наиболее обширной и наименее однородной с функционально-стилистической точки зрения областью человеческого языка является лексика (12).

В отличие от других уровней языка, связанных с внутренними особенностями языка как системы, лексический уровень непосредственно и явно соотносится с действительностью, многообразие которой и призван передавать живой человеческий язык. Поэтому в преподавании любых сфер языка, в том числе "языков для специальных целей", именно лексический состав составляет основу и в то же время является камнем преткновения как для учащегося, так и для преподавателя (13).

* * *

Принципиальная новизна данного исследования обусловлена тем, что в нем впервые предпринимается изучение "языка для специальных целей" как неоднородного с функционально-стилистической точки зрения явления, начиная от наиболее "семиотических" его разновидностей и заканчивая случаями реализации языка во всей полноте его идиоматических свойств (идиоматический – это более широкое понятие, чем просто идиомы). Рассмотрение "языка для специальных целей" в единстве его инвариантных и вариативных признаков уточняет традиционный подход к описанию словарного состава языка на основе тройственной классификации "термины/общенаучная лексика/слова общего языка".

В работе проясняется взаимоотношение между такими важнейшими понятиями современной филологической науки как функциональный стиль, регистр научной речи, "язык для специальных целей, а также развивается существующая теория трех основных функций языка: сообщения, общения, воздействия. Кроме того в данной работе уточняется определение самого термина "язык для специальных целей", который рассматривается не как совокупность методических и исследовательских приемов, но как особая разновидность языка, обладающая выраженными категориальными – понятийными и языковыми – свойствами.

Настоящее исследование имеет выход в практику, так как разбираемый в нем материал применяется непосредственно в преподавании английского языка. Эффективность отбора и применения материала значительно возрастает, если исследователь подходит к его осмыслению с четких и научно-обоснованных методологических позиций. Результаты исследований оказываются значимыми для преподавания интеллективного функционального стиля в любых его реализациях, вне зависимости от конкретной области знаний.

Основные положения работы можно сформулировать в следующем виде:

1. "Язык для специальных целей" представляет собой специфическую разновидность "языка в целом", которая используется при общении на ту или иную специальную тему. Помимо определенной понятийной направленности для текстов, составляющих эту разновидность языка, характерны общие особенности языковой организации. Эти особенности наблюдаются в любых научных текстах, вне зависимости от их понятийной направленности, и поэтому всю совокупность указанных произведений речи следует воспринимать как случаи реализации интеллективного функционального стиля.

2. Для текстов, принадлежащих к языку для специальных целей" характерны следующие особенности формальной организации: помимо употребления слов, называющих узкоспециальные понятия, в них в различной степени ограничиваются морфо-синтаксические и лексико-фразеологические свойства слов, регулярно реализующиеся в текстах с иной понятийной направленностью.

3. "Язык для специальных целей" не является чем-то монолитным и однородным; напротив, он характеризуется высокой степенью неоднородности и распадается на функционально-стилистические разновидности. Он содержит в себе, с одной стороны, тексты, максимально близкие к "повседневному языку", т.е. не отличающиеся от него сколько-нибудь существенно по характеру речеупотребления слов, и, с другой стороны, тексты, в которых упомянутые идиоматические свойства слов сведены до минимума. Несмотря на это, и те, и другие тексты могут рассматриваться в рамках одного и того же регистра, благодаря наличию у ни сходной понятийной ориентации; языковая природа наблюдаемых между ними различий требует подробного изучения и осмысления именно в рамках работ по LSP.

4. В связи с вопросом о функционально-стилистической неоднородности LSP, возникает необходимость разграничения постоянных (инвариантных) и переменных (вариативных) языковых признаков регистра. При рассмотрении LSP в единстве его понятийной и языковой сторон оказывается возможным утверждать, что инвариантными в данном случае являются те языковые свойства текстов, наличие которых связано с их понятийной ориентацией: формальные признаки, влияющие в первую очередь на усложнение языковой ткани текстов и лишь опосредованно сказывающиеся на их содержании, должны восприниматься как вариативные. Разные сочетания инвариантных и вариативных признаков создают функционально-стилистические разновидности.

Если преподаватель-филолог сможет рационально организовать материал и от тех текстов, в которых функция сообщения проявляется в наиболее явном и непосредственном виде, постепенно поведет учащихся к текстам, в которых язык реализуется в функции общения и даже функции воздействия, то тем самым будет обеспечена "поступательность" процесса обучения иностранному языку и окажется возможным снять противопоставление двух групп учащихся, намеченное академиком Л.В.Щербой и упоминавшееся нами выше. Освоение языка – процесс, разные стороны и разные цели которого были противопоставлены друг другу академиком Л.В.Щербой, – по сути своей является единым и непрерывным: от наиболее простых форм языка (с точки зрения идиоматики, а не с точки зрения передаваемого содержания), учащийся с помощью своих преподавателей постепенно поднимается к более сложным формам языка, что позволяет ему не только общаться на бытовые темы и поддерживать ограниченный разговор на темы профессиональные, но и постигать язык во всем богатстве, своеобразии и неожиданности его идиоматических связей. Несмотря на то, что в работе рассматривается вопрос лишь об освоении LSP, такой подход к преподаванию может быть использован при изучении и других функционально-стилистических разновидностей языка. Данный подход позволит учащемуся приблизиться к филологическому овладению языком (если у него будет такая потребность) вплоть до развития способности читать и глубоко понимать художественные тексты на иностранном языке, хотя это выходит за рамки изучения LSP.

Об авторе

Доктор филологических наук, профессор. Область научных интересов – функциональная стилистика, текстология научного регистра речи, теория и практика преподавания языка для специальных целей, методика преподавания иностранных языков. Автор 80 научных и научно-методических работ по указанным темам, а также учебников "Английский язык для географических специальностей" (2005), "Английский язык через культуры народов мира" (2008), учебного пособия "75 устных тем по испанскому языку" и других учебных изданий по английскому и испанскому языкам. А. И. Комарова занимается теорией и практикой терминологической лексикографии. Является соавтором пятиязычного терминологического словаря "География: понятия и термины" (2007).