|
Оглавление
Предисловие
В настоящей брошюре воспроизведены четыре лекции, прочитанные автором сначала – весною 1925 г. – в Свердловском университете, а потом – в конце зимы 1926 г. – на курсах уездных партработников. Основное фактическое содержание и план изложения обоих курсов совершенно тождественны, но во второй редакции (стенограмма которой взята за основу) имеются некоторые фактические подробности, отсутствующие в первой, а самое изложение сделано, насколько было возможно, еще более общедоступным. Как очень популярный очерк международных отношений России, кончая интервенцией 1918–1920 гг., брошюра и предлагается читателю. Само собою разумеется, что открывать какие-нибудь новые перспективы в таком популярном очерке не приходится, – если читатели найдут здесь, может быть, что-либо для себя новое, то лишь потому, что вообще марксистских обзоров русской внешней политики за новейшее время в литературе почти не имеется. Основная точка зрения автора также не заключает в себе ничего нового, и неоднократно высказывалась им в его прежних работах. Она сводится к тому, что внешняя политика царского самодержавия отвечала интересам той общественной группировки, которую представляло самодержавие внутри страны – интересам блока крупного землевладения с купеческим капиталом. Появляющиеся в последнее время в нашей литературе попытки доказать, что в последние десятилетия своего существования самодержавие представляло собою политически не эту группировку, но интересы нового общественного слоя, промышленной буржуазии, не кажутся автору ни в малой степени убедительными. Попытка пересматривать и "углублять" точки зрения Ленина в каком бы то ни было вопросе – дело до чрезвычайности ответственное и рискованное, и предполагает, что пересматривающий, если не стоит на одном уровне с Лениным, то, по меньшей мере, стоит к нему в таком же отношении, в каком Энгельс стоял к Марксу. От автора в высшей степени далека подобная смешная претензия. Автор думает, что то, что говорилось насчет самодержавия Лениным, вполне правильно и по сей день. Возможность изменения классового содержания царизма Ленин допускал – он не был бы диалектиком, если бы он не допускал его принципиально, – но от возможности до действительности очень большой шаг, и, по Ленину, самодержавие за время своего существования этого шага не сделало. Впрочем, лучше всего говорить словами самого Ленина. Я приведу два наиболее важные в этом отношении отрывка. Первый относится к 1909 году и неоднократно цитировался, но без начала и без конца, что совершенно искажало его смысл. "И самодержавие, и конституционная монархия, и республика суть лишь разные формы классовой борьбы, при чем диалектика истории такова, что, с одной стороны, каждая из этих форм проходит через различные этапы развития ее классового содержания, а с другой стороны, переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних эксплуататорских классов при иной оболочке. Например, русское самодержавие XVII века с боярской думой и боярской аристократией не похоже на самодержавие XVIII века с его бюрократией, служилыми сословиями, с отдельными периодами "просвещенного абсолютизма" и от обоих резко отличается самодержавие XIX века, вынужденное "сверху" освобождать крестьян, разоряя их, открывая дорогу капитализму, вводя начало местных представительных учреждений буржуазии. К XX веку и эта последняя форма полуфеодального, полупатриархального самодержавия изжила себя. Переход к представительным учреждениям национального масштаба стал необходимостью под влиянием роста капитализма, усиления буржуазии и т.д. Революционная борьба l905 года обострилась особенно изНза того, кто и как соберет первое всероссийское представительное учреждение. Декабрьское поражение решило этот вопрос в пользу старой монархии, а при таких условиях иной конституции, кроме черносотенно-октябристской, и быть не могло. На новом поприще, при учреждениях бонапартистской монархии, на более высокой ступени политического развития борьба начинается опять с устранения прежнего врага, черносотенного самодержавия. Итак, самодержавие, несмотря на изменение внешней формы, оставалось полуфеодальным, полупатриархальным" до начала XX века и продолжало оставаться "черносотенным" (т.-е. крепостнически-помещичьим) еще в 1909 г. при действии столыпинской Конституции. Этот совершенно ясный и единственно возможный вывод из слов Ленина и был сделан им самим в 1917 году. "Первая революция и следующая за ней контр-революционная эпоха (1907–1914) гг. обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до "последней черты", раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство семьи Романовых, – этих погромщиков, заливших Россию кровью евреев, революционеров, – этих "первых среди равных" помещиков, владеющих миллионами десятин земли и идущих на все зверства, на все преступления, на разорение и удушение любого числа граждан ради сохранения этой своей и своего класса "священной собственности". И далее, перечисляя три политических лагеря, три основные политические силы", имевшиеся налицо накануне революции 1917 г., Ленин начинает перечень так: царская монархия, глава крепостников-помещиков, глава старого чиновничества и генералитета". Никакого "перерождения" самодержавия из политического возглавления крепостного хозяйства в политическую организацию промышленного капитализма у Ленина найти нельзя. Самодержавие могло стать "буржуазной монархией" в полном смысле этого слова, т.-е. на 100% уподобиться империи Наполеона I или Наполеона III, но оно ею не стало. До конца своих дней оно продолжало оставаться "исполнительным комитетом" крепостников-помещиков – и, стало быть, их союзника – купеческого капитала, – ибо отрицать связь крепостного хозяйства с торговым капитализмом еще никто у нас не пробовал. В заключение два слова о заглавии: я думаю, что, назвав свою брошюру Внешняя политика России в XX веке" я поступил правильно: в 1920 году, на котором останавливается изложение, СССР еще не было. В то же время внешняя политика РСФСР после 1920 года слишком тесно связана с политикой Советского Союза, чтобы их можно было рассматривать раздельно. Еще одно замечание. На стр.45-й у меня говорится о взаимной ненависти сербов и болгар". Я полагаю, что всякий читатель и с м догадается, что речь идет о болгарской и сербской буржуазии, а никак не о сербских и болгарских рабочих или крестьянах. Но лучше и это оговорить. 22.V.1922. М.П.
Об авторе
 Покровский Михаил Николаевич Выдающийся советский историк, видный деятель революционного движения и коммунистической партии. В 1891 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. В апреле 1905 г. вступил в РСДРП, активно печатался в большевистской прессе. В дни декабрьского восстания в Москве участвовал в вооруженной борьбе. Эмигрировал во Францию, где создал два крупнейших своих произведения — 5-томную «Русскую историю с древнейших времен» и «Очерк истории русской культуры». В августе 1917 г. вернулся в Россию, принимал участие в вооруженном восстании в Москве. С 1918 г. — член правительства, заместитель наркома просвещения РСФСР. В различные годы руководил Коммунистической академией, Институтом истории АН СССР, Институтом красной профессуры. С 1929 г. — академик АН СССР.
С именем М. Н. Покровского связаны крупнейшие мероприятия по реорганизации высшей школы на коммунистических началах. При его активном участии были проведены национализация и централизация архивных, библиотечных и музейных фондов, подготовлены и реализованы декреты о введении новой орфографии, охране памятников искусства, ликвидации безграмотности и т. д. В трудах последних лет жизни — в основном популярных учебных курсах и критических обзорах литературы — им было высказано немало как интересных и глубоких, так и противоречивых и спорных суждений о прошлом. Одно из самых известных высказываний М. Н. Покровского: «история есть политика, опрокинутая в прошлое». |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||