|
Оглавление
Из введения
Существуютъ три высочайшiя и несомненныя блага которыя неотразимо влекутъ къ себе все существо человека: это-истина, красота и добро. Сами собой, помимо нашего сознательнаго желанiя, они поставляются конечною целью, къ которой человечество стремится постепенно приблизиться. Познать, что есть истина,-было всегда идеаломъ для человеческаго разума: осуществить насколько это возможно, абсолютное добро въ практической жизни,-въ этомъ идеалъ для человеческой воли; наконецъ, овладеть красотой и вновь возсоздать ее, повторяя въ искусстве,-здесь высочайшiй идеалъ для человеческаго сердца съ его эстетическими стремленiями. Въ какой же степени, спрашивается, удалось человечеству осуществить эти свои идеалы? - Ответы на это даютъ исторiя философiи, исторiя соцiальная съ этикой и религiей и исторiя искусства съ эстетикой,-каждая въ последовательномъ своемъ развитiи. И каждая освещаетъ намъ одну изъ сторонъ этого общаго стремленiя къ идеалу: исторiя философскаго мышленiя раскрываетъ намъ, какъ далеко подвинулось человечество на пути къ отысканiю истины; исторiя соцiальная вместе съ этикой и религiей делаетъ это въ отношенiи практическаго осуществленiя идеаловъ добра; наконецъ исторiя искусства вместе съ эстетикой даетъ возможность увидеть те существенные успехи, которые сделало человечество, съ одной стороны, въ теоретическомъ развитiи своихъ идеаловъ прекраснаго, а съ другой, въ практическомъ осуществленiи ихъ въ самыхъ памятникахъ искусства.-Переплетаясь другъ съ другомъ во многихъ подробностяхъ, философiя, этика, исторiя соцiально-политическая и исторiя искусства съ эстетикой, образуютъ собою те широкiя и живыя области, въ которыхъ сосредоточиваются наши высшiе духовные интересы,-къ которымъ предъявляются самые,жизненные запросы нашего духа и настойчиво требуютъ для себя удовлетворенiя. – На что же мы обратимъ наши изследованiя? Въ какой изъ этихъ трехъ областей будемъ мы ихъ вести? - Мы не станемъ входить здесь въ обширныя области философiи, этики и исторiи, поскольку оне не касаются спецiально прекраснаго. Мы коснемся въ своихъ чтенiяхъ только искусства, и именно его исторiи вместе съ эстетикой посвящаемъ все содержанiе последующаго.-А такъ какъ важнейшей задачей искусства является достиженiе красоты (вместе съ правдой), то прежде всего остального необходимо выяснить здесь истинное значенiе этого элемента, какъ вообще въ человеческой жизни, такъ въ особенности въ сфере искусства, въ области художественнаго творчества. – Можно утверждать, что красота влечетъ къ себе все существо человека, и это наше влеченiе къ ней отнюдь не есть плодъ измышленiя въ какихъ либо целяхъ; не есть и простой результатъ воспитанiя и внушенныхъ имъ съ детства привычекъ и вкусовъ. Нетъ! Это влеченiе къ прекрасному заложено въ насъ самой природой, передано намъ отъ целаго ряда нашихъ культурно-развившихся предковъ, и въ насъ самихъ, живущихъ въ среде культурнаго общества, оно становится силой господствующей,-силой у многихъ более напряженной и действующей, чемъ даже стремленiе къ истине и добру, обыкновенно менее интенсивныхъ для большинства..... Прекрасное, повторяемъ,-увлекаетъ все существо человека! и внешнiя чувства его, и разумъ, и сердце, и волю; но потому-то и разнообразны все те пути, по какимъ для него возможно подойти къ этому прекрасному, такъ или иначе въ известной степени овладеть имъ. Такъ, человекъ прежде всего созерцаетъ, слышитъ прекрасное: въ этомъ участвуютъ, это даютъ ему внешнiя чувства. Этого мало: при всехъ такихъ эстетическихъ воспрiятiяхъ человекъ получаетъ всегда высокое и искреннее художественное наслажденiе, и это последнее даетъ чистую духовную пищу сердцу его, и затемъ, обращаясь въ любовь къ прекрасному въ его общности, даруетъ ему полную радостей жизнь, близкую къ счастью. Но и на этомъ не останавливается человекъ въ своемъ стремленiи къ прекрасному: онъ старается познать своимъ разумомъ самую причину и содержанiе своихъ эстетическихъ наслажденiй,-стало быть, наслаждается сознательно, и его наслажденiе отъ того становится еще более устойчивымъ, более вернымъ. Онъ устремляетъ, наконецъ, свою волю къ тому, чтобы это прекрасное, которое онъ уже раньше позналъ и которое такъ беззаветно и всецело его услаждало,-вновь возсоздать въ произведенiяхъ уже искусства, чтобы въ его прочныхъ памятникахъ, какъ будто останавливая самый полетъ вечно бегущаго времени, закрепить и упрочить хотя-бы немногiе изъ этихъ всегда ускользающихъ моментовъ прекраснаго. И это нередко удается художнику сделать. И вотъ за эту-то пребывающую въ искусстве неизменяемость прекраснаго, за эту долговременную устойчивость его въ произведенiяхъ искусства самъ человекъ такъ высоко ценитъ прекрасныя созданiя художественнаго генiя.-Здесь, въ процессахъ художествен наго творчества, находитъ себе, наконецъ, практическое осуществленiе то стремленiе человеческой воли къ прекрасному, которое способно удовлетворить себя только созданiемъ вновь, повторенiемъ въ искусстве элементовъ той красоты, которая отыскивается человекомъ въ самой природе и такъ всесильно привлекаетъ къ себе и его внешнiя чувства, и сердце, и разумъ. Таково разнообразiе путей, по которымъ человекъ способенъ придти къ обладанiю красотою, и такъ-то въ стремленiи къ прекрасному принимаютъ участiе все способности человека, все его лучшiя силы, Какимъ же изъ этихъ различныхъ путей возможно для насъ, какъ представителей самостоятельной науки объ искусстве и красоте, подойти къ прекрасному, овладеть тою безсмертною красотой, стремленiе къ которой отъ века заложено въ самую природу человечества? - Мы знаемъ, что художники подходятъ къ ней путемъ созидающей практики,-реальнымъ путемъ художественнаго творчества, обогащая действительность новыми явленiями прекраснаго въ произведенiяхъ своего искусства, которое возсоздаетъ красоту, воспринятую раньше въ природе. Мы знаемъ, что, съ другой стороны, все вообще любители прекраснаго имеютъ возможность приблизиться къ нему въ непосредственномъ эстетическомъ наслажденiи,, въ которомъ они какъ бы нераздельно, непосредственно и безотчетно сливаются съ прекраснымъ въ такомъ наслажденiи. Что касается насъ, занимающихся разработкой исторiи искусства и эстетики, то мы должны постараться найти иные пути къ отысканiю истинной красоты и духовному обладанiю ею, и притомъ пути более твердые и определенные, чемъ безотчетное наслажденiе красотою. Передъ нами въ безчисленныхъ созданiяхъ искусства является целый мiръ красоты, той красоты, которую восприняли уже раньше художники изъ окружающей его природы и, перечувствовавши ее въ своемъ сердце очистивши ее отъ всякихъ случайныхъ признаковъ, несвойственныхъ ей самой по себе, сумели передать ее своимъ современникамъ и отдаленнымъ потомкамъ въ безчисленныхъ про изведенiяхъ искусства для созерцанiя и поученiя. Передъ нами здесь безконечный мiръ красоты въ ея разнообразнейшихъ проявленiяхъ на самыхъ различныхъ ступеняхъ ея развитiя, начиная едва заметнымъ ея выраженiемъ въ первобытныхъ слабыхъ попыткахъ художника и кончая блестящими и ясными ея проявленiями въ созданiяхъ идеальныхъ въ эпохи расцвета искусства. Этимъ определяются задачи нашего изследованiя: весь этотъ мiръ красоты требуетъ нашего изученiя, требуетъ раскрытiя истиннаго существа его. Но, спрашиваемъ, каково-же это существо прекраснаго и какъ возможно познать его. Въ целяхъ яснейшаго раскрытiя мысли употребимъ здесь сравненiе. Подобно тому, какъ широкое море текучей влаги, сколько бы не волновалось оно на своей поверхности, какiя бы разнообразныя формы ни принимали его волны,-темъ не менее въ своихъ глубинахъ остается всегда неизменнымъ, всегда одинаковымъ въ сущности; такъ и безконечное море красотъ въ произведенiяхъ искусства и природы, вечно меняясь въ своихъ проявленiяхъ, въ своихъ внешнихъ формахъ, -при всемъ этомъ въ своемъ существе остается все темъ же, всегда является отраженiемъ одной и той-же нетленной и неизменяющейся по существу красоты, отъ одного присутствiя которой самыя вещи становятся прекрасными. Это есть та красота, которая не находитъ себе своего полнаго выраженiя въ отдельныхъ предметахъ природы, въ отдельныхъ живыхъ существахъ, потому что самое совершенное изъ нихъ всегда имеетъ какой нибудь недостатокъ, мешающiй его совершенству. Это есть та красота, которая въ природе можетъ быть познана только изъ созерцанiя длиннаго ряда прекрасныхъ предметовъ, такъ что отъ нихъ при помощи разума отвлек а ю т с я яснейшiя качества ихъ красоты, и только затемъ все уже вместе воспроизводятся они въ одномъ цельномъ образе, – въ художественномъ произведенiи, идеально прекрасномъ... Вы не разъ любовались, конечно, небесною радугой? Ей уподобить можно и эту красоту въ ея сущности, поскольку выразилась она въ произведенiяхъ искусства идеальнаго,-красоту возвышенную, величественную, влекущую къ себе и вместе необъятную; а те частицы ея, которыя разсыпаны по разнымъ предметамъ природы, подобны безчисленнымъ массамъ маленькихъ капель, входящихъ въ великую радугу: въ каждой изъ нихъ, изъ этихъ маленькихъ капель, солнечный лучъ преломился, въ каждой онъ далъ въ результате свою семицветную радугу; а мы между темъ не видимъ всей этой массы отдельныхъ маленькихъ радугъ,-мы наслаждаемся зрелищемъ одной грандiозной величественной радуги, составленной изъ всехъ нихъ, охватывающей собою весь небосклонъ и рождающей впечатленiе силы и ясности, невозможныхъ для каждой въ отдельности. И вы знаете, что сколько бы ни менялся составъ самыхъ капель, какiя бы тучи ни проходили по небосклону,-эта великая радуга всегда останется неизменною, всегда полукружною, всегда семицветною. Такова-же и красота въ своей сущности – неизменная и нерушимая, сколько бы ни менялись ея внешнiя проявленiя. Теперь понятнымъ станетъ, почему, пожелавши найти такую красоту въ самыхъ нормахъ ея, обращаемся мы не къ помощи метафизическаго отвлеченнаго мышленiя и даже не къ самой природе, насъ окружающей, а къ изученiю лучшихъ произведенiй искусства и прежде всего искусства античнаго.-Искусство здесь, въ этихъ произведенiяхъ творчества самого человека, выше природы. Почему? Объяснимся. Природа нередко сама по себе предлагаетъ нашему созерцанiю безчисленныя красоты, которыя разсыпала она щедрою рукой по всемъ своимъ царствамъ. Яркiя блестки ея, выделяясь то здесь, то тамъ изъ целой массы обычныхъ будничныхъ качествъ предметовъ, увлекаютъ собой наше вниманiе, какъ лучшiй изъ всехъ ихъ праздничныхъ нарядовъ. Мы любимъ и восхищаемся явленiями, одаренными этимъ божественнымъ даромъ. Но далекъ и чрезвычайно труденъ тотъ путь, по которому отъ чисто безсознательнаго восхищенiя прекрасными предметами природы возможно придти къ пониманiю красоты идеальной, совершенной въ ея существе.-Труденъ и далекъ, и немногимъ подъ силу,-потому что вся эта красота разбросалась въ природе по безконечному множеству отдельныхъ предметовъ, разошлась по самымъ различнымъ вещамъ, не имеющимъ между собою, кроме признака красоты, ничего общаго. Чтобы собрать воедино все эти проблески красоты, чтобы отыскать эту общую всемъ прекраснымъ вещамъ красоту,-нужно иметь не только глубокую и искреннюю любовь къ прекрасному, но й серьезную наблюдательность, и тонкое художественное чутье. Нужно уметь самому открыть и ясно представить затемъ для другихъ ту красоту, на которую сама природа въ отдельныхъ предметахъ делаеть только намеки; для этого требуется работа продолжительная и сложная, Должно прежде всего уметь полнымъ сердцемъ воспринимать въ себя красоты внешняго мира.-уметъ чувствоватъ ихъ всею полностъю п самому уметь наслаждаться ими живо и искренно; должно уметь затемъ выделить уже въ сознанiи эти качества предметовъ, созерцанiе которыхъ сообщило намъ такое наслажденiе, и каждое изъ этихъ качествъ определитъ въ самомъ представленiи; наконецъ, должно уметь соединить все эти качества прекраснаго, отвлеченныя нами отъ многихъ родовъ прекрасныхъ предметовъ, въ единое гармоничное целое, въ единый образецъ, идеалъ красоты, въ которомъ, подобно тому, какъ въ сумме содержится вся совокупность слагаемыхъ, заключаются все наши частичныя представления о прекрасномъ, разсыпанномъ въ природе. Искусство въ громадной степени облегчаетъ намъ весь этотъ путь къ познанiю красоты идеальной: оно даетъ намъ уже совершенно готовымъ всякiй разъ тотъ собирательный образъ ея (въ своихъ идеальныхъ произведенiяхъ), о которомъ мы только что говорили. Самъ художникъ исполняетъ здесь вместо насъ ту трудную работу собиранiя разбросанныхъ въ природе частицъ прекраснаго, которую въ другихъ случаяхъ мы должны были делать самолично. Въ своихъ художественныхъ произведенияхъ онъ представляетъ намъ эти частицы уже собранными и соединенными въ одно гармоничное целое, а потому та красота, которую въ природе мы нередко едва только смутно чувствовали, потому что она терялась тамъ среди другихъ различныхъ качествъ предметовъ,-эта красота является намъ въ лучшихъ произведенiяхъ искусства въ самыхъ яркихъ и вместе понятныхъ образахъ, является чистою и свободною отъ всякихъ случайностей, потому что она уже очистилась отъ нихъ, проходя чрезъ творческое сознанiе художника. Что это действительно такъ, что изъ лучшихъ произведенiй искусства возможно скорее и съ большею точностью познать красоту совершенную, чемъ изъ остальныхъ предметовъ природы,-эту мысль подтверждаетъ намъ опыть самихъ же художниковъ, которое всегда изучали усердно работы своихъ великихъ предшественниковъ для того чтобы черпать изъ нихъ, какъ изъ самаго вернаго источника идеальныя стороны красоты, которыхъ сама природа не даетъ непосредственно. Даже величайшiе художники Возрожденiя, какъ Рафаэль, Микель-Анджело, Леонардо да Винчи, не говоря уже о целой массе мастеровъ меньшей величины, старательно штудируютъ работы древнихъ мастеровъ, чтобы вдохновиться тою высокою красотою, которой оне исполнены, и усвоить себе те высочайшiя въ своемъ изяществе формы, въ которыхъ передана была эта античная красота. Этого мало: даже сами художники античнаго мiра, глубоко понимавшiе всю важность изучения нормъ красоты по самымъ памятникамъ искусства, поступали такимъ же образомъ по отношенiю къ работамъ великихъ своихъ предшественниковъ по искусству и своихъ современниковъ. И такъ, изъ всего предыдущаго надеюсь, достаточно уже выяснилась та наша мысль, что лучшiй, наиболее скорый и верный путь къ отысканiю истинной красоты есть путь изученiя ея въ выдающихся образцовыхъ произведенiяхъ искусства. Но естественно возникаетъ теперь вопросъ: почему же искусство античное, которому мы посвятимъ дальнейшiя наши лекцiи, поставляется въ деле познанiя красоты выше всехь остальныхъ? Почему его, именно, преимущественно предъ искусствомъ всехъ другихъ эпохъ и народовъ мы считаемъ способнымъ сообщить намъ высшiе идеалы человеческой красоты въ ея изящнейшихъ формахъ? Потому, коротко говоря, что никогда и нигде художники не били поставлены въ такiя счастливыя условiя творческой деятельности, какiя мы видимъ въ классической Грецiи, и никогда такъ сильно не стремилисъ они къ познанiю красоты и не умели такъ близко подойти къ ея воплощенiю, какъ художники Греции. Чтобы яснее представить себе все эти счастливыя условiя, мы войдемъ вместе съ Вами въ ту изящную во всехъ подробностяхъ среду, въ которой жилъ и действовалъ античный грекъ. "Въ этой стране, справедливо замечаетъ о Грецiи Ипполитъ Тэнъ: "Чтенiя объ искусстве", (1904 года СПБ., изд.5, стр.334 и сл.).-нетъ ничего громаднаго, гигантскаго; ни одна изъ видимыхъ вещей не поражаетъ своими несообразными, подавляющими размерами. Вы не найдете здесь ничего, подобнаго чудовищнымъ Гималайскимъ горамъ или огромнымъ рекамъ, которыя описываютъ намъ индiйскiя поэмы; ничего, подобнаго нескончаемымъ лесамъ, необозримымъ равнинамъ, безпредельному буйному океану. Глазъ легко охватываетъ тутъ все формы предметовъ и выноситъ отъ нихъ самые точные образы Здесь все въ меру, все легко и отчетливо дается внешнимъ чувствамъ... Самое море, столь грозное и яростное на севере, тутъ представляется чемъ-то вроде озера. Вы не чувствуете пустынной его громадности; постоянно виденъ какой-нибудь островъ или берегъ, нигде не производитъ оно мрачнаго впечатленiя, нигде не представляется какимъ-то губительнымъ существомъ,-не опустошаетъ своихъ береговъ. Всюду оно какъ-бы светится и, выражаясь словами Гомера, "блещетъ, то цветомъ вина, то фiалковымъ отливомъ"... Самыя качества воздуха, прозрачнаго на удивленiе, придаютъ еще более выпуклости предметамъ... Добавьте ко всему этому еще великолепный блескъ солнца, крайне усиливающiй контрасты света и теней, и вы получите понятiе о той самой природе, которая, запечатлевая въ мысли грека свои прекрасныя формы, прямо влекла его къ яснымъ и определеннымъ созерцанiямъ"... Та-же самая ясность, та-же свобода имела места и въ религiи грековъ, и въ общественныхъ ихъ отношенiяхъ. Зместо того, чтобы самимъ всецело и безлично подчиниться своимъ учрежденiямъ или потеряться въ религiозномъ экстазе съ его подавляющими грандiозными представленiями, они создали себе боговъ, совершенно человекообразныхъ въ своей природе, почти ничемъ не отличавшихся по существу и виду отъ самихъ-же грековъ, разве только высшею красотою по сравненiю съ ними. Въ самыхъ своихъ государствахъ они умели установить тотъ свободный общественный строй, те нормально-свободныя отношенiя, какiя давали возможность развитъ прекрасное тело и вместе прекрасную душу въ ихъ полной гармонiи,-давая возможность раскрыть все природныя дарованiя грека, воспитывая въ немъ тело здоровое, бодрое и красивое, душу свободолюбивую, гордую и живую. Ихъ общественныя учрежденiи, спецiально устроенныя для этихъ целей, чрезвычайно содействовали такому, именно, гармоничному развитiю всего человека и, Создавши естественно прежде живую статую, живого прекраснаго человека, темъ самымъ служили источникомъ для создания впоследствiи и въ пластике изящнейшихъ по красоте человеческихъ образовъ, достойныхъ быть представителями даже божескихъ сущностей.-"Ихъ орхестрика доставили скульптуре ея позы, ея движенiя, ея драпировки и группы: она образовала изящнаго человека своими хорами; она научила его позамъ, жестамъ и скульптуральному действiю: она ставила его въ группы, которыя уже сами представляли собой какъ-бы подвижной барельефъ. Вся она вела къ тому, чтобы создать изъ него самороднаго актера, играющаго по призванiю и ради своего собственнаго удовольствiя, природнаго актера. который играетъ и не налюбуется самъ собою"... Въ греческихъ палестрахъ и гимназiяхъ, которыя каждый свободный грекъ посещалъ съ известнаго возраста, постоянныя гимнастическiя упражненiя развивали въ немъ удивительную красоту, изящество, силу и гибкость, нередко просто поражающiя насъ, людей мало знакомыхъ съ такимъ родомъ жизни. И эта здоровая жизнь естественно положила свою печать красоты на самое тело античнаго грека, свидетельствующее о техъ упражненiяхъ, среди которыхъ оно развивалось. Въ этомъ здоровомъ теле, "кожа его, значительно загоревшая отъ солнца, масла, холодныхъ купанiй и действiя воздуха, уже не казалась какъ будто нагой: она привыкла къ открытому воздуху, была въ ней какъ будто въ своей настоящей стихiи, не дрожа и не сжимаясь, -какъ наша, отъ действiя свежаго ветра; это была здоровая ткань прекраснаго тона, обличающая жизнь свободную и мужественную. Въ этомъ теле все мышцы были укреплены и доведены до крайней податливости; ничего не было выпущено изъ виду; различныя части тела все находились въ полномъ взаимномъ равновесiи, потому что учителя палестры, какъ истые художники, упражняли тела питомцевъ не для того только, чтобы сообщить имъ силу упругость и быстроту, но и придать всемъ частямъ возможную симметричность и изящество. Оттого въ этихъ телахъ -повсюду гармонiя всехъ частей, которые какъ бы продолжаютъ одна другую и, подходя другъ къ другу, взаимно сливаются; повсюду юность и свежесть текучей жизни-столь же простой и естественной, какъ и жизнь любого цветка" (стр.398). Понятно теперь, почему художники мира античнаго поставлены были въ самыя лучшiя условiя творчества. Сама прекрасная природа греческаго племени, развившаяся въ самой счастливой физической среде и усовершенствованная до высочайшей степени его же собственными усилiями, непрерывными упражненiями,-сама природа давала античнымъ художникамъ лучшую пищу для творчества, всегда увлекательное зрелище прекрасно устроенныхъ телъ, котораго лишены уже наши художники. Палестры, гимназiи и другiя места, где юноши и зрелые мужи ежедневно упражнялись въ борьбе, въ быстромъ беге и иныхъ мирныхъ играхъ, были разсадниками красоты для самого искусства столько же, какъ и для греческаго общества: здесь-то художники получали возможность следить за развитiемъ прекраснаго теда на целой массе его представителей, и здесь-то воображенiе ихъ, разогретое ежедневной привычкой созерцать прекрасное тело, могло создавать и действительно создавало уже совершенныя, идеальныя его формы, отвлеченныя путемъ наблюденiй и размышленiя отъ многихъ прекраснейшихъ телъ. Такимъ же путемъ изученiя греческiе художники приходили къ созданiю и женскихъ идеальныхъ телъ, потому что во многимъ местахъ, а въ Спарте особенно, и молодыя девушки упражнялись въ борьбе и другихъ гимнастическихъ играхъ почти совершенно нагiя, и здесь-то античные художники искали единства красоты въ разнообразiи и гармонiи прекрасныхъ девическихъ телъ... Такова была та живая среда, въ которой развивались и работали древнiе художники,-та проникнутая изяществомъ общественная культура, въ которой созданъ былъ целый культъ красоты и въ которой единственно возможны были те факты обоготворенiя человека за одну его высокую красоту, какiе имели не одинъ разъ место въ классической Грецiи. [Вспомнимъ, напримеръ, о знаменитой красавице Фрине, или не менее славномъ юномъ красавце Филиппе Кротонскомъ, въ честь котораго былъ даже построенъ храмъ и приносились богатыя жертвы]. Само собой понятно, что искусство античное, и въ частности пластика, не были въ состоянiи достигнуть осуществленiя идеала въ короткiй перiодъ. Великое множество чисто техническихъ трудностей всегда являлось и является тормозомъ для художниковъ, желающихъ воплотить въ краски и формы свои творческiе разнообразные замыслы. Необходимость научиться рисунку, правиламъ перспективы, уменью накладывать краски и пр.-въ технике живописи,научиться уменью обрабатывать мраморъ, дерево, камни и проч., отливать бронзу, спаивать части металловъ, и т.п.въ технике пластики,-все это требуетъ долгаго времени и усилiй прежде, чемъ художники овладеютъ ими настолько, чтобы въ создаваемыхъ ими живописныхъ или скульптурныхъ произведенiяхъ получалось большее или меньшее приближенiе къ задуманнымъ образамъ. Проходятъ многiе годы, даже столетiя въ культурной жизни народа, прежде чемъ отдельные наиболее даровитые изъ художниковъ успеваютъ достигнуть въ сфере того или другого искусства такихъ или иныхъ незначительныхъ прiобретенiй, которыми обуславливался дальнейшiй прогресъ въ приближенiи къ совершенству. Попытки творческой практики пiонеровъ искусства, самыхъ раннихъ художниковъ, всегда бывали элементарны, слабы и грубы въ своемъ наивномъ несовершенстве. Только усилiя целаго ряда поколенiй художниковъ, постепенно все более и более овладевая представляющимися имъ техническими затрудненiями и совершенствуя стиль, приводятъ съ теченiемъ времени къ той ступени развитiя, на которой выдающимся мастерамъ эпохи расцвета искусства удается, наконецъ, воплотить желанное высокое содержанiе-въ соответствующiя ему прекрасныя формы. Исторiя искусства и должна показать этотъ постепенный процессъ художественнаго развитiя отъ первыхъ элементарныхъ его начинанiй до высшаго его процветанiя и снова затемъ последующаго перiода разложенiя и паденiя. И мне предстоитъ познакомить Васъ въ дальнейщихъ моихъ чтенiяхъ съ теми интересными и важными въ культурномъ смысле перепитiями въ смене однихъ художниковъ и ихъ школъ другими-съ иными задачами, чемъ у прежнихъ; съ иными успехами или недостатками, чемъ у предшественниковъ каждаго, съ своеобразнымъ содержанiемъ и съ своеобразными формами создаваемыхъ ими произведенiй. По временамъ, когда будетъ представляться особенно важнымъ и нужнымъ, я буду делать краткiе экскурсы въ область античной эстетики для того главнымъ образомъ, чтобы показать, насколько соответствуетъ въ ту или иную эпоху творческая практика классическихъ художниковъ темъ теоретическимъ воззренiямъ на искусство, которыя оказались господствующими въ то же самое время въ греческой философiи и въ современномъ художнику греческомъ обществе. И раскрывая такую или иную связь между философской теорiей и творческой практикой, мы получимъ возможность разъяснять сущность искусства каждой данной эпохи в его наиболее глубокихъ интимнейшихъ сторонахъ и притомъ съ наибольшею близостью къ истине. Таковы предметъ и задачи последующихъ нашихъ чтенiй по исторiи античнаго искусства, съ которыми я хотелъ васъ предварительно ознакомить. Об авторе
Искусствовед, историк искусства. Окончил Харьковский университет. В 1895 г. в Московском университете защитил магистерскую диссертацию на тему "Картины загробной жизни в греческой живописи на вазах". С весны 1906 г. преподавал в Казанском университете, с 1914 г. – профессор кафедры теории и истории искусств. С 1908 г. – директор Казанского музея изящных искусств. За заслуги на ниве просвещения А. М. Миронов был награжден орденами Святого Равноапостольного князя Владимира 4-й степени, Святой Анны 2-й и 3-й степени и Святого Станислава 3-й степени. С середины 1920-х гг. – профессор Среднеазиатского государственного университета (Ташкент) и заведующий его музейной секцией. Основные работы А. М. Миронова: "Московский публичный Румянцевский музей как художественно-воспитательное учреждение" (М., 1899), "Альбрехт Дюрер, его жизнь и художественная деятельность. К характеристике эпохи Возрождения в немецком искусстве" (М., 1901), "Роль искусства в жизни человека и государства" (Казань, 1909), "Изображение богини Победы в греческой пластике" (Казань, 1911), "Эпоха Возрождения в итальянском искусстве" (Казань, 1912), "История эстетических учений" (Казань, 1913), "История христианского искусства" (Казань, 1916) и др. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||