|
Содержание
Введение
Так на каких людей приятнее смотреть, спросил
Сократ, – на тех ли, в которых видны прекрасные, благородные, достойные любви черты характера или же безобразные, низкие, возбуждающие ненависть? Клянусь Зевсом, Сократ, тут большая разница, отвечал Паррасий. Ксенофонт. "Воспоминания о Сократе" Суровость суждений – великая добродетель.
Уильям Блейк Зачем нужна еще одна книга по эстетике? Вопрос далеко не праздный. Развитие науки в нынешней России напоминает не постепенное строительство (с которым обычно сравнивают науку), а разбор завалов во время продолжающегося землетрясения. Если, в чем нет никакой уверенности, человечество выживет, оставив капитализм в далеком прошлом, люди будущего вспомнят наше время – по аналогии с Просвещением – как эпоху Затемнения. "Воспретить человеку материалистическое направление равносильно запрещению искать истину", – писал А.П.Чехов (1860–1904). Сегодня мы как никогда близки к этому состоянию. Если во времена Чехова, когда человечество развивалось прогрессивно и капитализм в целом не изжил себя, препятствия материализму и науке чаще ставились извне, цензурой – и рушились под напором увеличивающегося объема знаний, то сейчас, когда человечество топчется на месте, не в силах покончить с отжившим строем и терзаясь подлинными и мнимыми страхами, отторжение материализма становится еще и внутренней потребностью, оно исходит из нежелания людей видеть мир таким, каков он есть, что является и следствием, и причиной деградации науки, в том числе эстетики. "Если в системе понятий потрясение занимает место прекрасного, творчество – место искусства, если формируется эстетика без прекрасного и искусства – то это уже не последующие фазы старого развития, это, пожалуй, уже разрыв преемственности". При этом наука, не опирающаяся на материалистическую философию, как свидетельствуют историки науки, не в силах противостоять антинаучным настроениям. "Социальное одобрение научной деятельности позволяет ученому полностью сосредоточиться на внутренних проблемах своей дисциплины и этим создает иллюзию самоценности, внесоциальности научного мышления. Но если верно, что наука способна развиваться лишь в качестве одобряемого обществом предприятия, то утрата ею общественного престижа должна вызвать со стороны научного сообщества не противодействие, а уступку антинаучным настроениям". Пример: известный историк эстетики Б.Ф.Егоров пишет: "Я очень болезненно воспринимаю различные выкрутасы постмодернистского искусства, но понимаю, что упаси Боже (орфография Б.Ф.Егорова. – Г.З.) "разносить" или запрещать новейшие течения во всех видах искусства", так как "всем памятен разгром великих композиторов", "учиненный советскими вельможами" и т.д., после чего пугливо возлагает надежду на время, которое все расставит по местам – очевидно, без помощи ученых, дезертировавших с фронта борьбы между истиной и ложью. Запретить ложь в условиях рыночного спроса на нее, действительно, невозможно. Но назвать ее ложью можно и нужно – не боясь слова "разнос" и всего ушата обвинений в тоталитарности, приготовленного на этот случай убийцами науки. За прошедшие 20 лет в нашей стране марксисты практически не занимались эстетикой и, что гораздо хуже, ею занимались немарксисты, постсоветские ренегаты. Занимались они ею так же, как любой другой областью знания – уничтожали либо с религиозных, либо с субъективистских позиций. В итоге красота оказывалась принадлежащей либо нашему сознанию, либо потустороннему миру, что означает одно и то же – в нашем материальном мире красоты нет. А такой мир немного стоит, и вряд ли кому-нибудь придет в голову его защищать – мир, а не себя или бога, причем бога власть имущих. Последнее сказано не для проформы: в религиозно ориентированной эстетике на первый план все больше выдвигается не В.С.Соловьёв и не Н.А.Бердяев, а откровенный нацист Ильин, прямо исповедовавший принцип партийности ("служения") и готовый поддержать любое мракобесие в любой стране и любой сфере жизни. Второе пришествие Ильина в отечественную эстетику – это вызов марксизму. Речь, конечно, идет не просто об опровержении его взглядов (красота – создание бога, а бог – создатель красоты), а о развитии научной альтернативы идеологическому диктату реакции. Марксизм – не просто наследник классической философии; марксизм – это и есть классическая философия сегодня, единственная дорога к познанию в мире, где кроме нее остались лишь трясина постмодернизма, поглотившая неклассическую философию, и антимир богословия. Еще в 1970-е годы на Западе, похоронившем свое философское и в том числе эстетическое наследие, была замечена "особая готовность марксизма предоставить эстетике новую родную почву и включить ее в свою систему". Отчасти эта задача была выполнена советской эстетикой, занимавшейся теми проблемами, которые на Западе, уже тогда затронутом интеллектуальной деградацией, отказались решать, в первую очередь – проблемой объективной основы эстетического восприятия мира; но лишь отчасти. Многое в нашей эстетике было марксистским только по названию, что и привело к ее нынешнему печальному состоянию. Причина, разумеется, в том, что и общество, именовавшее себя социалистическим, таковым не являлось. В СССР и других странах "второго мира" существовал способ производства, известный под названием "азиатского". Более верным представляется термин "политарный", введенный Ю.И.Семёновым, давшим наиболее полную концепцию возникновения неополитаризма (или индустриального политаризма) в СССР. Сущностью политаризма является то, что частная собственность (собственность части общества) на средства производства принимает общеклассовый (а не персональный) характер и потому выступает в форме государственной собственности; классом-собственником является госаппарат. Исторически неизбежное поражение политаризма стало реставрацией зависимого капитализма, существовавшего в России до 1917 года, и обрекло нашу страну на положение полуколонии, что означает не только вечную бедность, но и очень резкую интеллектуальную деградацию, борьба с которой стала основной задачей современных отечественных марксистов. Доказать, что марксизм жив, можно лишь применением марксистского метода к различным философским проблемам, в данном случае – эстетическим. Поэтому и нужен разбор завалов как предпосылка строительства; нужно взглянуть на результаты, достигнутые эстетикой прошлого, в том числе той, которая считалась марксистской, и кто-то должен сделать первый шаг. Об авторе
 Завалько Григорий Алексеевич Родился в 1970 году в Москве. Окончил МГУ имени М. В. Ломоносова. Кандидат философских наук (1998), доктор философских наук (2006). Доцент кафедры философии ГМПИ им. М. М. Ипполитова-Иванова. Автор книг «Понятие „революция“ в философии и общественных науках: проблемы, идеи, концепции», «Проблема соотношения морали и религии в истории философии», «Философские проблемы эстетики», «Сокровище Шира (сказочная повесть на темы Дж. Р. Р. Толкиена)».
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
