|
Оглавление
Предисловие ко второму изданию
Настоящее издание: "История письма. Руководство к изучению латинской палеографии" выходит вторым после издания 1922 г., ныне разошедшегося. Через двенадцать лет. Шорох времени отчетливо слышится в грандиозных делах этих замечательных лет. Но интересно, что он смог сказаться и в судьбах настоящей скромной и специальной книги. Читатель почувствует это, если прочтет то Предисловие, которое предваряло первое издание, и которое мы считаем небезынтересным перепечатать здесь. На "Руководстве латинской палеографии" не могли не сказаться тогда бурные годы, когда оно предпринималось. "В вихре пробудившихся запросов, – писали мы тогда, – меньше всего надежды встретить интересы, отзвучные латинской палеографии..." На это предостережение, в отношении отсталого, казалось, предприятия мы, однако, тогда же отвечали: "При первом дыхании возрождения интереса к человеческому прошлому, во всей его живой полноте и стремлении изучать его со всей энергией самостоятельной критической мысли, вернется гордое желание отпирать самому его тайники и, стало быть, овладевать необходимыми к тому орудиями". Вопреки волновавшим тогда сомнениям (которые только усилили непосредственно за тем следовавшие годы, устранившие университетские преподавание палеографии и существование ее кабинета, недавно только налаженное тогда автором настоящей книги), он решился уже в первом ее издании на ряд оптимистических предсказаний (см. ниже стр.8). Ныне они оправдываются с такею убедительностью, что с невольным чувством удовлетворения перечитывает он ныне иные строки тогдашнего Предисловия. "Дыхание возрождения" в специальной нашей области пришло раньше, чем мы его ждали. Автор не думал дожить до второго издания своей книги. Быстрый ход общего расцвета в стране, подъем в ней "гуманизма", с которых пришло возрождение конкретного интереса к прошлому, ставит вновь на очередь потребность в палеографии, в частности в западной. Оно вызывает второе издание книги, ей посвященной. Какие изменения, усовершенствования может автор ныне в нее внести? И сейчас не мог бы он утверждать, чтобы осведомленность наша о жизни нашей науки на Западе – стала совершенной (ср. Предисловие 1922 г., стр.6). Здесь все еще приходится преодолевать немало трудностей, не столько принципиальных, сколько практических, технических, осложняющих желательную "повседневность" сношений, безусловную взаимную осведомленность. И все-таки, трудности эти, если не до конца, то в большой степени, преодолены. Как нашей Государственной Публичной библиотеке (ГПБ), хранящей большинство (в Союзе) ценных западных рукописей, так и АН СССР, где имеется немало первоклассных их образцов, удалось ныне наладить довольно регулярные сношения с западными центрами и работниками рукописного дела. Их, в частности, удалось завязать и автору данной книги. Во всяком случае, ныне мы уже находимся в курсе особенно кардинальных и животрепещущих проблем, разрабатывающихся в западных центрах, и значительнейшие сочинения, вышедшие в последние годы, имеются в наших руках. Автор считает здесь долгом обратиться со словом искренней благодарности к тем специалистам, маэстро западной палеографии, как Е. A.Lowe, Е.К. Rand, J.Lesli Jones, P.Lehmann, которые проявляли все эти годы интерес к нашей работе и присылали автору свои труды (см. Библиографию). Особенно глубокой и живой является эта благодарность по отношению к "сениору" нашей науки, W. М. Lindsay, оказывавшему нашей работе постоянное содействие присылкой книг, ценных коллекций факсимиле и не менее ценных советов и информации. В связи с этим явилась возможность переработать отделы, посвященные актуальным ныне на Западе проблемам зарождения письма в его ранних мастерских (в движение, совершающееся вокруг этой проблемы, автор имел возможность внести свою долю работой над ранней мастерской Корби, чьими рукописями гордится наша Государственная Публичная библиотека. Работа ныне – см. нашу библиографию N49 – издана АН СССР), вопросам пунктуации, абревиатур и иным. Далее, уточнены параграфы о методе складывания и линования, с их критериями для датировки кодексов в самые темные периоды истории письма, об обычаях постановки сигнатур, интересные в том же смысле; установлены исчерпывающие списки унциалов и полуунциалов Государственной Публичной библиотеки, развита глава о типах меровингского письма, важная для ценных коллекций этого письма в Государственной Публичной библиотеке. Труднее было охватить новое в разработке более нового письма. Здесь движение совершается менее интенсивно и скорее спорадически. Основываясь на любопытных наблюдениях последних месяцев над нашими новыми фондами (см. ниже об архивах Бастилии, с их богатыми и трудными разновидностями письма), автор смог расширить соответствующий отдел и серию таблиц, но не мог достаточно опереться на западную литературу. Отдел таблиц значительно расширен и освежен новыми образцами из советских хранилищ. Заново перестроена система "библиографии", в интересах наибольшего удобства учащихся. В установлении системы, в поисках новой библиографии, в фактическом осуществлении аппарата автор отмечает с благодарностью существеннейшую помощь своего бывшего ученика, а ныне товарища, В.В.Бахтина. Настоящая книга была прочтена в рукописи, – за что автор выражает свою искреннюю признательность, – старейшим маэстро нашей латинской филологии, А.И.Малеиным, сделавшим ряд замечаний, особенно ценных для первой – на грани античности – части книги. Последнее же перечитывание и приведение в порядок рукописи автор провел в сотрудничестве с В.В.Бахтиным, чья большая эрудиция по всем затронутым проблемам и свежее четкое внимание делали из него неоценимого помощника в работе. Автор не может не отметить с благодарностью ту инициативу и поддержку, какую проявил в издании его книги Институт истории Академии Наук СССР. Предисловие к первому изданию 1922 г.
Условия, в каких выходит "Руководство латинской палеографии", во многих отношениях мало благоприятны для безупречности и успеха книги, ставящей себе цель, подобную данной. Они мало благоприятны для ее безупречности. На доказательстве этого положения не приходится останавливаться особенно долго. Оно слишком понятно каждому, кто хотя бы отдаленно причастен к историческому исследованию вообще и в особенности – к предметам, подобным тому, какой стоит в заголовке нашей книги. Латинская палеография есть "вспомогательная дисциплина" медиевиста, – орудие ученого, исследующего латинское средневековье. Эта наука и подсобные к ней и составляющие ее специальности создались, живут и развиваются там, куда слишком долго не имел доступа русский ученый. Скоро уже десять лет, как война и стихии политического гнева разорвали связи, объединявшие исследующую мысль различных народов. В самой Западной Европе взаимное научное осведомление оставляет желать многого. В кругу интересующего нас вопроса – мы не знаем в точности, что происходит ныне со многими знаменитыми, напр. венскими, фондами латинских библиотек; какие утраты потерпели великие сокровищницы рукописей; в отдельных случаях – за отсутствием надлежащего литературного осведомления- какие новые точки зрения устанавливаются на наш предмет. Возможно, что иные из тех положений, которые мы утверждаем в нашей книге, в настоящее время уже начинают получать новый смысл: что собрания mss., которые мы описываем, исчезли с лица земли и выдвинуты из тех библиотек, к которым мы отсылаем читателя. Горечь этих мыслей не раз заставляла перо падать из рук во время писания книгиДаже наш собственный петроградский фонд, – наш единственный в своем роде фонд латинских кодексов Государственной публичной библиотеки долго был недоступен. Есть и другая сторона дела, которая могла бы заставить отступить перед всем предприятием. Своевременно ли в настоящий момент появление руководства латинской палеографии? Совсем в другом, повидимому, направлении тянет сейчас стихия умственных интересов. Новые (подходящие или имеющие подойти к науке исследования человеческого мира) слои и поколения будут – так, по крайней мере, кажется – искать не того, жить не тем, что интересовало нас. В вихре новых пробудившихся запросов как-будто меньше всего шансов найти интересы, отзвучные "латинской палеографии". "Руководство", обреченное быть не всегда точным по оборудованию, является отсталым по заданию. Таким образом, выходит, как-будто, что книге, не являвшейся еще в русской учебной литературе и заполняющей в ней известный пробел, собственно, вовсе не следовало бы являться. Или, по крайней мере, ей следовало бы ждать. Но до какого времени? Этим вопросом мы для себя отчасти ответили на тот первый, который поставили выше. Если, действительно, в ближайшие годы (а может быть, и больше чем годы) не будет настолько широкого интереса к латинской палеографии, который оправдал бы издание учебной книги, то, очевидно, не так скоро найдется автор, который пожелает написать ее, и тогда на последних, скажем, в данный период друзьях нашей науки лежит долг не откладывать ее написания. Если же интерес к ней начнет возрождаться, то его культивирование будет поддержано существованием русской учебной книги. При всех ее несовершенствах, она не может не быть в помощь тем, кто возобновит исследование нашей и соседних к ней наук как ученый; ее преподавание – как учитель; кто, наконец, почувствует в ней нужду как ученик. Что это неизбежно наступит, в это мы верим так же твердо, как в то, что наука вообще не замрет, но расцветет новой жизнью в нашей стране. Потому что есть пути и темы, к которым, после короткого равнодушия и забвения, человеческая любознательность и мысль возвращаются неизбежно. Во всякой науке имеются схоластические, нежизнеспособные части, которые, продержавшись, благодаря действию моды или общественных предрассудков, отмирают навсегда. Но такая наука, как латинская палеография – орудие к дешифрированию важной части источников прошлого, слишком практически необходимая и полная жизни (при ее видимой сухости и далекости от жизни) наука, чтобы ей грозило что-либо худшее, нежели временное равнодушие. При первом дыхании возрождения интереса к человеческому прошлому во всей его живой полноте и стремлении изучать его со всей энергией самостоятельной и критической мысли (только в этих условиях подобное изучение может быть интересным и плодотворным) вернется гордое желание, не довольствуясь знаниями об этом прошлом, которые получаются из чужих рук, отпирать самому его тайники и, стало быть, овладевать необходимыми к тому орудиями. Едва только потрясенное и сдвинутое со старых устоев общество построит свой новый дом и разрешит жгучие вопросы, поставленные настоящим, оно вновь будет искать тех высоких и суровых радостей познания, которые для избранников мысли – новое общество даст их больше, чем давало старое, – важнее хлеба насущного. Мы думаем больше того. Как практическая дисциплина, один из ключей, отмыкающих прошлое, путь к самостоятельному его познанию, палеография имеет право на существование в школе, которая хочет гордиться именем трудовой. Как наука-история развития письма,-она является "одной из самых деликатных частей истории культуры", историей победоносного человеческого усилия руки и мысли. Наконец, о ней было справедливо сказано, что это "мужественная дисциплина, потому что она родилась в борьбе" (Л.Траубе). В итоге – пусть многое смущало и останавливало нас в писании и опубликовании нашей книги: – то, что подымало и двигало, оказалось сильнее. Как бы ни угнетала мысль, что "с окончательным открытием границ" многие детали в ней окажутся неточными – все же это, очевидно, будут только детали. С другой стороны, как бы ни казалась чужой теме этой книги стихия современных интересов, – это положение преходящее. Книга найдет благоприятную ей среду, если не сегодня, то завтра. Мы не можем упрекать себя, что спешим с ее опубликованием. Люди слишком быстро проходят в наши дни. Книги остаются. При всех ее несовершенствах книга принесет свою долю пользы, тем более, что слишком мало надежды, чтобы она была написана другим. Мы видим для себя в ее осуществлении, при котором пришлось подавить немало ощущений, тяжелых для добросовестного ученого, наш долг. Несколько замечаний по поводу самой книги. Ученой критике, если таковая займется нашей книгой, предстоит указать на ее пробелы и недостатки, а также и на то, что в метериале и постановке отличает ее от существующих иностранных руководств. Мы стремились, в смысле материала, основывать ее, по возможности, на петроградском латинском фонде. В смысле построения, мы стремились связывать историю латинской графии с историей средневековой культуры. В этом мы видим известную особенность нашей книги. Беспристрастный критик скажет, насколько мы сумели выполнить поставленную задачу. 23 июня 1922. Об авторе
Выдающийся русский и советский историк-медиевист и палеограф, член-корреспондент АН СССР. Родилась в Харькове, в семье профессора греческой филологии чешского происхождения. Высшее историческое образование получила на Высших женских курсах, где училась в 1895–1899 гг. у профессора И.М.Гревса. С 1907 г. – профессор Высших женских курсов. В 1908–1911 гг. училась в Париже, в Сорбонне, где в 1911 г. защитила диссертацию, за которую ей была присвоена степень доктора Парижского университета. После возвращения на родину преподавала в Петроградском университете. Первая женщина в России, получившая звание магистра (1915) и доктора (1918) всеобщей истории; пожизненный профессор Ленинградского университета. С 1922 г. работала также в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки в Ленинграде. В 1929 г. была избрана членом-корреспондентом Академии наук СССР. Объектом научного изучения и преподавательской деятельности О.А.Добиаш–Рождественской было западноевропейское Средневековье; особое внимание она уделяла истории крестовых походов. Ее работы по истории Западной Европы в Средние века, крестовых походов, паломничества отличаются литературным блеском и, будучи по форме научно-популярными, основаны на исследовании источников. Ее перу также принадлежат труды по истории средневекового земледелия, поэзии голиардов, комментарии к средневековым рукописям и хроникам X–XIII вв. Кроме того, О.А.Добиаш–Рождественская была выдающимся педагогом, обучившим и воспитавшим немало молодых историков. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||