Михайлов А.Д. Французский героический эпос:
Вопросы поэтики и стилистики. Изд. стереотип.

Оглавление

Введение

Для литературы эпохи Средневековья понятие жанра является не только основополагающим, впрочем, как и для любой другой эпохи, но, возможно, – наиболее универсальным и всеобъемлющим. Ощущение самозамкнутости жанра было тогда настолько сильным, настолько все определяло в произведении, что выходы за пределы жанровых параметров бывали не просто редки, но в самой сильной степени маркированы. Как писал В.М.Жирмунский, в интересующую нас эпоху "смена литературных течений представлена как последовательность литературных жанров. В рамках господствующих жанров замкнуто индивидуальное творчество; жанр является выражением не индивидуально-своеобразного, а социально-типического мировоззрения и стиля". Хотя совершенно очевидно, что жанры в условиях Средних веков не сменяют друг друга буквально, а лишь, возникая, становятся рядом с более старыми и подчас основательно теснят их, самодостаточность жанра здесь подчеркнута исключительно точно. Далее В.М.Жирмунский среди доминирующих жанров эпохи называет героический эпос и рыцарский роман. Да, им действительно принадлежало ведущее место, хотя повествовательная литература этими двумя жанрами совсем не ограничивалась. По крайней мере в литературе французской, которой нам и предстоит заниматься.

Обратим внимание на хронологическую близость возникновения этих двух автономных жанров. Их первые памятники разделяет не более половины столетия – от последней трети XI века, которой мы можем – с некоторыми оговорками – датировать "Песнь о Роланде" или "Песнь о Гильоме" (но не легшие в основу этих поэм эпические предания!), до первой трети следующего века, когда с необычайной быстротой начинают появляться один за другим рыцарские романы, чтобы к середине века превратиться уже в мощный поток. И вот что важно: на те же самые десятилетия приходится возникновение и многих памятников героического эпоса, пожалуй, самых известных из них, самых значительных в историко-литературном отношении. И добавим: в то время, когда куртуазный роман явно начинает клониться к упадку – а произошло это достаточно скоро, тогда, когда, казалось бы, времена героического эпоса давно прошли, безвестные (а иногда и очень известные) средневековые поэты продолжают разрабатывать этот жанр, обогащать и разнообразить его повествовательные приемы, расширять его бескрайнюю сюжетику. Поэтому можно сказать, что героический эпос как определенный жанр средневековой литературы, возникнув до романа, оказался более жизнеспособным, чем роман, дольше сохранил незыблемыми свои дифференциальные признаки, в не меньшей мере, чем роман, раскрыл свои жанровые возможности.

Но вполне естественно, что на этом позднем этапе существования и развития этих двух основных повествовательных жанров средневековой литературы встречи двух жанров не могло не произойти: авантюрная стихия романа, романтика загадочных и непредсказуемых приключений, мотивы любви к недоступной красавице, которую следует завоевать, победив, подчас, сверхъестественные, злые силы, то есть все то, чем бывали наполнены романы эпохи и что – по определению – было чуждо эпосу, широко вторгается в его памятники. Нет сомнений, что все это пришло из романной традиции. И тем не менее жанр сохраняет, как уже говорилось, свои конструктивные черты – от просодических его особенностей, строфической структуры до специфического набора персонажей, концепции действительности, идеологических задач, выбора изображаемой эпохи.

Памятники французского героического эпоса обычно называют "песнями о деяниях" ("chansons de geste"), под последними понимая героические свершения во славу рода и страны, "милой Франции", их благосостояния, стабильности и силы. Герои таких песен – закаленные в боях рыцари, иначе кто же будет с оружием в руках все это утверждать, защищать и отвоевывать. Но все-таки не только такие рыцари, и не только их антагонисты. Считается, что "прекрасная дама" была выдумкой куртуазных поэтов и непременным персонажем рыцарских романов. Это не совсем так. "Дама" играет в эпических памятниках, как увидим, огромную роль. И если ее нет в "Песне о Роланде", самой древней эпической поэме, то она уже есть в "Песне о Гильоме", которая немногим моложе. Но в отличие от героинь романа, ее участие в действии диктуется иными побуждениями. "Просто так" ради нее подвигов не совершают. На бескорыстные героические поступки героини эпоса своих рыцарей не вдохновляют. Участие "дамы" в развитии эпического сюжета всегда более утилитарно. Это участие нередко очень активно, но подчеркнуто деидеологизировано и нередко, вплоть до самых поздних памятников, снижено и приземлено. Это, конечно, не лишает героинь эпических поэм ни известного обаяния (или наоборот), ни жизненных черт, ни разнообразия характеров.

Какие-то романные модели можно обнаружить и в эпосе. Но здесь следует различать (или хотя бы учитывать) как влияние все более распространяющегося романа, навязывающего соседним жанрам некоторые свои особенности, так и самые общие повествовательные приемы и признаки, заимствуемые из фольклора, из волшебной сказки, мимо которых не могли пройти ни эпос, ни роман. Что касается прямых влияний, то, как мы полагаем, они были возможны лишь на письменной стадии функционирования эпической традиции. На этой же стадии были окончательно отработаны и закреплены основные жанровые признаки памятников героического эпоса. Поэтому в настоящей работе наш подход к соответствующим произведениям средневековой французской словесности определяется их трактовкой как памятников книжного эпоса. Этому не противоречит ни повышенная вариативность письменных эпических памятников, ни ярко выраженный их фольклоризм, ни, в частности, столь типичный для них формульный стиль. Для нас несомненна фольклорная основа, фольклорный генезис эпических сказаний, а следовательно и запечатлевших последние конкретных текстов. Как очень точно отмечал П.А.Гринцер, "открытие формульной природы языка традиционной эпической поэзии... оказалось существенно значимым для понимания генезиса не только "живого", устного эпоса, но и эпоса книжного, сохранившегося в письменном виде. Теперь уже можно считать доказанным, что такие, например, памятники, как "Илиада" и "Одиссея", "Гильгамеш", "Беовульф", "Эдда", "Песнь о Роланде", наконец, санскритские "Махабхарата" и "Рамаяна", первоначально формировались в русле фольклорной традиции. И хотя в каждом конкретном случае остается открытым вопрос, как именно происходили их письменная фиксация и редакция и в какой мере это сказалось на их конечном облике, кардинальные особенности их стиля, композиции и содержания не могут быть адекватно истолкованы, если не учитывать устную предысторию дошедших до нас текстов".

Проблема возникновения эпических сказаний и пути складывания на их основе эпических памятников в их письменной форме относится к числу наиболее важных, увлекательных и одновременно спорных. И памятников французского средневекового эпоса, конечно. Вот почему этих проблем касались многие ученые, такие как Леон Готье, Гастон Парис, Пио Райна, Жозеф Бедье, Фердинанд Лот, Рамон Менендес Пидаль, Итало Сичильяно, Жюль Орран и многие другие, вот почему они выдвинули столько самых противоречивых теорий, споры о которых не утихают до сих пор. Перечислять все эти работы и тем более излагать выводы их авторов мы не предполагаем (отчасти это сделано в удачной с этой точки зрения работе З.Н.Волковой). Для нас вопрос о фольклорных истоках эпоса и его изначальном историзме является непреложным и как бы вынесен за скобки. Вместе с тем, мы будем постоянно иметь в виду эту существенную особенность французских эпических памятников, которая из рудимента устного их бытования превратится со временем в осознанный художественный прием.

Интерес к этому традиционен для русской филологической науки. Здесь уместно было бы вспомнить имена А.Н.Веселовского, А.И.Кирпичникова, Л.Ю.Шепелевича, В.М.Жирмунского, Б.И.Ярхо, В.Я.Проппа, Е.М.Мелетинского, Б.Н.Путилова, П.А.Гринцера, Б.Л.Рифтина, С.Ю.Неклюдова и многих других. Французскому эпосу посвятили отдельные исследования или широко обращались к нему в своих работах, кроме упомянутых выше, В.Ф.Шишмарев, А.А.Смирнов, Д.Е.Михальчи, В.А.Дынник, Н.Б.Томашевский, З.Н.Волкова. Вполне понятно, что целый ряд проблем эпосоведения и особенно – изучения "Песни о Роланде" – в настоящее время может считаться решенным.

В нашей работе мы постараемся привлечь для анализа по возможности многие памятники французского героического эпоса, как самые знаменитые, так и менее изученные, периферийные. Но не все, конечно, хотя вряд ли какой бы то ни было памятник совершенно не заслуживает внимания, ничего не может добавить к истории эволюции этого жанра. Более того, мы считаем, что на определенных этапах развития литературы произведения, которые было бы несправедливо назвать "второстепенными", но которые бесспорно не относятся к числу самых выдающихся и заметных, быть может, даже лучше характеризуют литературный процесс, чем произведения великие. К таким этапам развития литературы относится и Средневековье. Поэтому мы обратимся и к ряду поздних памятников, созданных в пору известной деградации эпического жанра.

Итак, мы будем обращаться все-таки не ко всем памятникам (все произведения жанра будут кратко охарактеризованы в приложении). К тому же изучены они до сих пор крайне неравномерно. Некоторым (и не только "Песне о Роланде") посвящена огромная научная литература, другие изучены более скупо, третьи лишь недавно попали в поле зрения исследователей. А есть и такие эпические поэмы, которые еще ждут как своего научного издания, так и посвященных им серьезных исследовательских работ. Не решены и некоторые текстологические проблемы. Дело в том, что памятники французского героического эпоса сохранились нередко в составе больших рукописных кодексов. В них входит много произведений, и если это произведения одного цикла, то текст одной поэмы органически переливается в текст другой, без каких бы то ни было рубрик, колофонов и иных указаний на конец одного произведения и на начало следующего. Поэтому у ученых нет единодушия в вопросе о составе памятников жанра (мы в нашем перечне, помещенном в приложении, также не могли не столкнуться с этой проблемой). Даже библиографы (прежде всего, конечно, Р.Боссюа) обнаруживают здесь колебания: одни произведения выделены ими в самостоятельные рубрики, другие собираются под одной "крышей", как продолжения основной поэмы.

Рассматривая вопросы поэтики французского героического эпоса, мы будем касаться далеко не всех связанных с этим проблем. В наибольшей мере нас будет интересовать проблема жанра, его единства, несмотря на разнородность и разновременность относимых к нему произведений. В значительно меньшей степени мы будем останавливаться на вопросах стилистики, чему можно было бы (да и следовало бы) посвятить специальное исследование (отчасти это сделано в уже упоминавшейся книге З.Н.Волковой, а также в другой ее работе).

Об одной проблеме все-таки скажем особо. Казалось бы, это проблема периферийная, так как касается вопросов текстологии и кодикологии. Но глубокое изучение этих вопросов помогло бы очень многое понять и в эволюции интересующего нас жанра, и в движении средневековой литературы вообще. Как уже говорилось, памятники эпоса дошли до нас в составе очень большого числа рукописей. Они очень разные, эти рукописи, одни большие, ин-фолио, с многоцветными миниатюрами, с дьяблериями на полях, другие маленькие, в четвертую долю листа, со скупыми строчками и без каких-либо украшений. Но главное, они очень разные по составу. В одних много произведений, подобранных в определенной последовательности, со специально сочиненными переходными стихотворными пассажами, чтобы лучше пригнать одно произведение к другому. А встречаются и такие, где таких мостиков нет, где просто собраны, переписаны совсем разные, сюжетно между собой не связанные поэмы: это средневековые "чтецы-декламаторы", походные книжицы бродяги-жонглера. И в каждой рукописи – свой текст памятника. Он бесспорно как-то связан со своими соседями, зависит от них и на них воздействует (ведь рукописи всегда выходили из одного скриптория, нередко – бывали переписаны одним писцом). Рукописная традиция средневековых памятников тщательно изучается, и это понятно. Но изучается обычно рукописная традиция одного произведения, реже – их группы (но в этом случае произведений близких). Применительно к нашей теме было бы нужно классифицировать и сопоставить – по содержанию: по набору памятников, по особенностям их текстов – все рукописи, включающие как группу эпических поэм, так и сборники разножанровые (которые, однако, очень редки). Сейчас палеографы научились датировать рукописи с безошибочной точностью. Опираясь на их данные, можно было бы построить "рукописную историю" жанра, которая бы весьма отличалась от привычной нам картины. В настоящей работе мы не имели возможности это сделать, мы сделали в этом направлении лишь первый шаг (что нашло отражение в приложении).

В заключение мне хотелось бы обратиться со словами благодарности к моим товарищам по работе, чьими советами я постоянно пользовался и чье заинтересованное внимание ощущал. Это М.Л.Андреев, Л.В.Евдокимова, Е.М.Мелетинский, Е.Ю.Сапрыкина, Р.И.Хлодовский, В.Б.Черкасский. Мне также хотелось бы поблагодарить моих иностранных коллег профессоров Жоржа Дюби, Жана Дюфурне, Филиппа Менара, Даниэля Пуарьона, Мишеля Русса, Шарля Фулона, Жилля Эккара. Не могу с благодарностью не вспомнить покойных Жана-Шарля Пайена и Жана Ришнера, общение с которыми было мне столь полезно. Я искренне благодарен также Франсуа Аврилю, хранителю средневековых рукописей парижской Национальной библиотеки, и Клеменсу Эллеру, директору-распорядителю Дома Наук о Человеке, и многим сотрудникам этого научного учреждения.

Об авторе

Доктор филологических наук, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН. Председатель редакционной коллегии академической серии "Литературные памятники". Член Международного Артуровского общества.

А. Д. Михайлов – один из крупнейших специалистов в области изучения средневековых литератур Западной Европы. Его перу принадлежат четыре специальные монографии: "Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе" (1976), "Старофранцузская городская повесть "фаблио" и вопросы специфики средневековой пародии и сатиры" (1986), "Французский героический эпос. Вопросы поэтики и стилистики" (1995), "Средневековые легенды и западноевропейские литературы" (2006), первые три переизданы в URSS; научные публикации ряда произведений средневековой литературы (в том числе в серии "Литературные памятники"), а также не менее ста статей и частных исследований, во многом по-новому освещающих проблемы эволюции Средних веков.

Кроме того, в области интересов А. Д. Михайлова – литература эпохи Возрождения, XVII столетия, эпохи Просвещения, а также творчество ряда ведущих писателей Франции ХIХ и первой половины ХХ века (Стендаль, Бальзак, Мериме, Теофиль Готье, Ростан, Метерлинк, Марсель Пруст, Жан Жироду и др.). За книгу "Французский героический эпос" в 1997 г. он получил Премию им. А. Н. Веселовского.