Завалько Г.А. Проблема соотношения морали и религии в истории философии Изд. стереотип.

Оглавление

Введение

Проблема соотношения морали и религии до настоящего времени является одной из самых запутанных философских проблем.

Теоретически это выражается в утверждении, что религия порождает мораль, а на практике – в господствующем до сих пор средневековом предрассудке, будто "нерелигиозная мораль", а, следовательно, и общество, состоящее из атеистов, невозможны.

Характерная для нашего времени, как и для любого кризисного периода истории, реанимация религии и потеря моральных ориентиров делает вопрос соотношения морали и религии более чем актуальным. В этой связи интересно обращение к истории философии – к наследию тех мыслителей, которых так же, как сейчас – нас, волновал этот вопрос.

Для иллюстрации состояния умов в интересующей нас сфере приведу высказывание отнюдь не одного из бесчисленных клерикалов, а, напротив, атеиста – академика Н.С.Кардаш\"ева, помещенное в самом неподходящем для религиозной пропаганды месте – журнале "Новый безбожник": "Но мне не хотелось бы также, чтобы религию и науку разделяла непримиримая конфронтация. В одной – самой важной – области ученые могут плодотворно взаимодействовать с религией. Это область нравственности... Нужно отдавать должное той роли, которую религия играла и играет в данной сфере, но одновременно нельзя забывать, что в современном мире этого недостаточно".

В России в 2002 году стало:

По другим данным, в 2003 году православными считали себя 69,3% (100 миллионов человек).

Религиозность растет. Это факт.

Верующий социолог В.Чеснокова, проводившая исследования, утверждает: "Мораль, конечно, может быть основана только на Боге". Если так, значит, атеист – аморален, и уменьшение их числа должно оздоровить общество, тем более, что, как показывают данные соцопросов, слово "верующий" становится все более "респектабельным", "нормальным" и "приличным", а слово "атеист" – "неприличным".

Что же мы видим?

За тот же период времени число убийств и покушений на убийство увеличилось с 15600 в 1990Нм году до 33583 в 2001Нм.

Россия вышла в мировые лидеры по числу самоубийств (в 2,7 раза выше средних показателей в мире). Насильственная смертность (самоубийства и убийства) составляет треть смертности от внешних причин.

В 2004 году в России официально насчитывается 493647 наркоманов, по оперативным данным – 6 миллионов (4% населения), из них 2 миллиона – моложе 24 лет, т.е. люди, выросшие в постсоветский период.

Не буду травмировать читателя цифрами роста проституции, почти отсутствовавшей в СССР; отмечу лишь постоянные призывы к ее легализации – т.е. к созданию легальной наряду с нелегальной – само их появление говорит о нравственном состоянии общества.

Жертвами работорговли в РФ по данным ОБСЕ становятся 50000 человек ежегодно.

И вот последние данные о состоянии преступности: за 7 месяцев 2005 года общий рост числа преступлений – 17,3%, более половины – кражи, грабежи и разбои (рост соответственно – 18,3%, 31,6% и 11,3%).

Количество игорных заведений за последние 2 года увеличилось в 3,5 раза, а игровых автоматов – в 5 раз. Доход только от игровых автоматов в 2005 году превысил 100 миллиардов рублей.

Может быть, наладились отношения государства и граждан?

Увы, результат соцопроса работников центральных аппаратов федеральных органов власти показал, что лишь четверть опрошенных считают необходимым качеством чиновника неподкупность и лишь один из семи – необходимость уважения прав граждан. Неудивительно, что сумма взяток, которую бизнесмены платят чиновникам, с 2001 года выросла в 10 раз и составляет 316 млрд долл. "Исследования показывают, что чем моложе чиновники и чем меньше стаж их работы в госорганах, тем чаще они склонны игнорировать обязательные для госслужащего нормы нравственности..." Так что советскими пережитками этот "аморальный кодекс" не объяснить. "С начала 90Нх годов всех как подменили", – констатирует бывший управделами СМ СССР М.Шкабардня.

Может быть, укрепилась семья?

Но брак по расчету считают возможным больше половины молодых людей, причем в равной степени верующих и неверующих.

"Начиная с 1990Нх годов в России наблюдается ежегодный рост преступлений против детей. Если в СССР доминировали убийства детей на бытовой почве, то сегодня все чаще регистрируются преступления, связанные с похищением детей ради выкупа и вовлечения в наркобизнес, растет число сексуальных преступлений в отношении несовершеннолетних". За период 2000–2005 годов в России было совершено 1080 убийств детей, подавляющее большинство – родителями. На 100 родов в России приходится 115 учтенных абортов. За 5 лет (1993–1998) удвоилось число убийств новорожденных.

Может быть, люди стали терпимее?

Но действия скинхедов (т.е. нацистов) одобряет от 50 до 60% россиян. Самих скинхедов в России – 50000 (в остальном мире – 70000).

Рядом с этими цифрами почти невинно выглядят данные по "обычному" хамству, с которым сталкиваются 73% россиян, из которых "подавляющее большинство (67%) уверено, что в наши дни, по сравнению с советской эпохой, хамства стало больше".

"Бытует мнение, – делится наблюдениями актер и режиссер А.Соколов, – будто есть разница в менталитетах – российском и европейском, что в России тебя всегда примут, выслушают на кухне, дадут поплакаться. Уже не дадут. Россия стала другой".

Может быть, окреп патриотизм?

Но вот факт, не укладывающийся в сознании даже после всего, что произошло с нашей страной за последние 15 лет: в Москве в год 60-летия Победы открыт памятник эсэсовцам – казакам 15Нго кавалерийского корпуса СС, признанным военными преступниками. Он находится в ограде храма Всех Святых у метро "Сокол". Его существование оказалось не противоречащим ни закону, ни религии: в ответ на обращение недовольных прокуратура разъяснила, что установка памятников преступникам законом не запрещена, а представитель Московской Патриархии протоиерей В.Чаплин сказал, что хотя сам он "не оправдывает тех, кто воевал против своей Родины", но "каждый человек имеет право на христианскую память", и что это не памятник, а "место христианского поминовения".

К чему приводит снисходительное отношение к "своим" нацистам и ненависть к носителям чужой культуры, мы видим на примере Прибалтики.

Уровень морали упал. Это тоже факт.

Какой вывод следует сделать из этих двух фактов – роста религиозности и упадка морали? При всем уважении к чувствам верующих – единственный: религия не способна удержать человека от совершения аморальных поступков. И никогда не могла по самой своей сути – люди совершают подлости и в то же самое время верят в милосердного бога, который их простит. Непрощающий бог людям не нужен. Жертвы же, вместо борьбы за свои права в этой жизни, уповают на справедливость в иной, и злу на Земле становится привольно.

Религиозный человек, конечно, сделает другой вывод: религия учит только хорошему и только религия учит хорошему, а люди грешат, потому что недостаточно религиозны. Поэтому надо довести религиозность до 100%, а для этого – выделять деньги на храмы и крестные ходы, а не на школы, больницы и дороги. Была б вера, остальное когда-нибудь приложится.

Многим этот аргумент кажется убедительным. Но это не так.

Прежде чем начать полемику, всегда следует спросить оппонента: фальсифицируемы ли его взгляды? То есть – возможны ли такие факты, наличие которых заставит его признать ошибочность его позиции? Если таких фактов нет, полемика не имеет смысла: любые факты будут подогнаны под исходные догмы.

В данном случае мы имеем дело именно с нефальсифицируемой точкой зрения. Никакие факты, включая приведенные выше, не заставят верующего человека признать ни то, что в мире нет сверхъестественных сил, ни то, что вера в эти силы (религия) не укрепляет мораль.

Вывод верующего известен ему до того, как он начал рассуждать: это догма.

Именно поэтому нет никакого смысла в спорах между религией и наукой, как и в спорах между различными религиями. Вопреки широко распространенному взгляду, "диалог" между религиями, если понимать под ним не просто произнесение монологов, а ведущий к истине спор, невозможен. "Межрелигиозный и межконфессиональный диалог вне зависимости от того, сколько он длится, ни к чему не обязывает его участников, – пишет религиовед С.Минин. – Любая религия, любая конфессия продолжает считать свои ценности абсолютными". Те, кто верит, что дважды два – три, и те, кто верит, что дважды два – пять, равно ставя веру выше разума, зачастую вынуждены решать споры насилием. Хорошо, если осуществление кары будет возложено на сверхъестественные силы, в противном случае кровь льется немедленно.

Поэтому верующие и неверующие (и верующие в разных богов) должны просто с терпимостью относиться к тому, что они считают заблуждениями другой стороны, уважая инакомыслие и не допуская оскорблений, тем более – насилия, в адрес оппонентов; с аргументами в пользу своей позиции имеет смысл обращаться не к тем, кто верит, а к тем, кто ищет.

К ним я и обращаюсь.

Стоит поставить вопрос шире: есть ли у нас основания считать, что поголовная религиозность ведет к исправлению нравов? Для этого достаточно посмотреть в прошлое.

Вопрос об уровне нравственности в Средние века весьма неприятен для богословов и вообще для верующих людей. Приведу ответ богослова А.Меня (1935–1990), убедивший минимум одного человека – историка этики В.Г.Иванова: "Христианство упрекают в том, что оно мало улучшило жизнь общества за период внешнего господства Церкви, т.е. в Средние века. Но правильно ли считать эту эпоху "веками веры"? Ведь компромиссов, измен, отступничества в то время было куда больше, чем подлинного осуществления веры Христовой. Евангелие не могло быть усвоено античным и средневековым (курсив мой. – Г.З.) человеком во всей полноте..." и т.д. Дальше А.Мень предрекает, что христианство вынесет все испытания и всегда все хорошее в людях будет исходить от него, а все плохое – от борьбы с ним.

Ясно, что эту позицию фактами не пробьешь: она нефальсифицируема. Но хотелось бы обратить внимание на то, что А.Мень сделал, пусть с оговорками, опаснейшее для богослова признание прогресса нравственности в послесредневековый период, отмеченный падением уровня религиозности. Христианство оказывало слабое влияние на людей, пока в него верили, и стало оказывать сильное, когда стали верить меньше. Кто сказал, что чудес не бывает?

Если веры еще никогда не было, сейчас нечего утрачивать в "обезбоженном", как часто говорят, мире. Но этот взгляд экстравагантен и не разделяется клерикалами, обычно утверждающими, что все ужасы современного мира происходят от утраты религиозности.

Так ли? Допустим, Сталин и Берия были атеистами. Но Иван Грозный и Малюта Скуратов были православными. Но крестоносцы, уничтожавшие мусульман и евреев в Иерусалиме, и все множество судей, палачей, доносчиков инквизиции были католиками. Но Генрих VIII Английский, казнивший 70000 человек, включая Томаса Мора и двух – из шести – своих жен, был главой англиканской церкви. Но мусульманами были турецкие султаны Баязид Молния, приказавший убить 10000 пленных христиан, взятых под Никополем (1396 г.) и братоубийца Мехмед II, истребивший население захваченного Константинополя и говоривший: "Сабля и религия неразлучны".

Не был атеистом и римский папа Иннокентий VIII, который, "заботясь о пополнении своей казны, установил таксу за убийство. Преступник мог избегнуть правосудия, уплатив солидный штраф, из которого 150 дукатов папа брал себе, а остальные деньги отдавал своему сыну (он был первым папой, который не побоялся признать, что имеет детей; у него их насчитывалось семеро от разных женщин)".

Казалось бы, подобные факты известны всем еще со школы. Тем не менее от человека с высшим образованием, да еще историка (правда, историка моды), можно услышать: ислам импонирует людям, "потому что в XX веке (курсив мой. – Г.З.) дискредитировало себя христианство: католики, православные, протестанты далеко не всегда вели себя как праведники". Хочется переспросить: в XXНм? Раньше все было в порядке? Даже А.Мень считал, что в Средние века было еще хуже. Популярность же ислама – явление политическое, имеющее корни в угнетенном положении "третьего мира", и питаемое поведением верхушки западной буржуазии, а не всех без разбору жителей конфессионально христианских стран. Но обсуждение этой темы уведет нас слишком далеко в сторону.

Надеюсь, не будет чрезмерной вольностью так подытожить взгляды моих оппонентов: какую эпоху ни возьми, религия не делала людей лучше – но мы должны верить в то, что когда-нибудь ей это удастся. Если не удастся, значит, плохо верили. Может ли подобная аргументация удовлетворить непредвзятого исследователя?

Сам по себе человек не хорош и не плох (хотя религиозное сознание считает его изначально грешным); человек таков, каково общество, в котором он живет. Антагонизм интересов неизбежно порождает аморальность, с которой ни религия, ни право никогда не могли справиться, а порой прямо поощряли.

"Человечество бурно развивалось во всем, кроме нравственности, которая на протяжении тысячелетий была отдана на откуп религии", – писал В.Ф.Тендряков (1923–1984).

Новейшая история ничуть не выбивается из общего ряда. Мы по-прежнему живем в классовом обществе со всеми присущими ему антагонизмами, неизбежно порождающими и моральные конфликты, и аморальность, и религиозность во всех формах, от умеренной до экстремистской.

Число атеистов даже в современном мире не так уж велико – это от четверти до половины населения части стран "ядра" капиталистической системы – Западной (но не Южной и не Восточной) Европы, Японии, Австралии, Новой Зеландии, – т.е. тех стран, где люди умеют бороться за свои права, а не уповать на помощь свыше, и где в наибольшей степени сильно современное левое ("антиглобалистское") движение. Ясно, что не атеизм определяет общий прискорбный уровень нравственности на планете. Не атеисты осуществили теракты 11 сентября 2001 года, не атеисты начали войну в Ираке, как, впрочем, и обе мировые войны.

Жизнь подтверждает это каждый день. Не атеизм побудил, например, православного патриарха Иерусалима Иринея продать группе еврейских предпринимателей церковную собственность – землю в старой части Иерусалима. Религиозность в очередной раз не смогла противостоять безнравственности.

Не атеизм побудил и группу католических священников и бенедиктинских монахинь (!) Руанды, ныне находящихся под судом Международного трибунала, к участию в геноциде народа тутси:

"Эммануэль Рукундо в 1994 году был армейским капелланом. Международный трибунал вменяет ему в вину призывы к геноциду: "Тутси – народ, который следует стереть с лица земли"... Ормидасса Нгесимана, бывший ректор католического колледжа... в 1994 году возглавил экстремистскую организацию "Эскадроны смерти"... лично застрелил казначея колледжа и участвовал в убийстве ряда священников-тутси... Монахини Гертруда Муканганго и Мария Кисито Мукабутера передали в руки экстремистов 7 тысяч тутси, скрывавшихся в монастыре на юге Руанды".

"Верить, что религия, в которой ты воспитан, очень хороша, и в то же время предаваться всем порокам, запрещаемым данной религией, – писал еще в XVII веке Пьер Бейль, – это вещи вполне совместимые как в высшем свете, так и в народе".

Нет оснований сомневаться в религиозности подавляющего большинства политиков XX и XXI веков, включая Гитлера, Муссолини, Франко, а также Усаму бен Ладена и Джорджа Буша, поставивших мир на грань третьей мировой войны. И если в лексикон государственных деятелей вошли фразы о терпимости и ненасилии, то это произошло только там и тогда, где и когда позиции религии пошатнулись.

Церковные деятели тоже научились произносить эти фразы, однако религиозный фанатизм ничуть не остыл со времен Средневековья; нынешние протесты мусульман против карикатур на пророка Мухаммеда заставляют вспомнить не столь давние протесты христиан против фильма "Последнее искушение Христа". Сами же подобные проявления "свободы слова", какова бы ни была их цель – коммерческий успех или политическая провокация – возможны лишь при ожидании ответной бурной реакции верующих. Их авторы знают, что мир отнюдь не "обезбожен". К сожалению, далеко не всегда действия фанатиков ограничиваются демонстрациями. Напомню самые известные случаи последнего десятилетия, многократно фигурировавшие в СМИ. Иудейский террорист Игаль Амир, в 1995 году застреливший премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, сказал на суде, что всю жизнь изучал Тору, почерпнув оттуда оправдание убийства. Протестантский священник в США в 1994 году убил хирурга, делавшего аборты, так как аборты противоречат Библии. Православный священник в Румынии в 2005 году до смерти замучил больную шизофренией послушницу, "изгоняя из нее бесов", объяснив затем полиции, что смерть произошла по воле бога.

И вот последний факт: убийца нидерландского режиссера Тео ван Гога мусульманский террорист Мухаммад Буйери заявил на суде, что совершил преступление во имя ислама и убил бы собственного отца, если бы тот оскорбил Пророка.

Религиозные деятели умеренного толка, разумеется, объясняют фанатизм неправильным пониманием религии, на что в ответ получают точно такое же обвинение со стороны экстремистов. Выяснять, кто верит правильно – занятие бесполезное, так как вера нефальсифицируема. Один человек верит, что болезни – от бога, другой – что от бога – медицина. Поведение второго более адекватно реальности, но это не значит, что его вера "правильнее". Практика подтверждает, что болезни следует лечить, а к инакомыслящим – проявлять терпимость, но ничего не говорит о неземном происхождении болезней или медицины, терпимости или нетерпимости, революции или контрреволюции, жизни или смерти и т.д. Сверхъестественное как причина каких бы то ни было явлений нашей жизни – предмет веры. Вера, отрицающая сомнение, равна любой другой вере, отрицающей сомнение.

Люди, убежденные, что "человек должен во что-то верить", должны найти какое-то объяснение росту религиозного фанатизма. Они и находят, обвиняя – нет, не сатану – а атеистов. Ректор Исламского института в Карачаево-Черкессии И.Бастанов: "Почти 100 лет атеизма... во многом способствовали распространению экстремистских идей в обществе". И неважно, что пока не было "религиозного возрождения", не было и религиозного экстремизма. Религия невиновна, атеизм виновен. Остается узнать, как атеисты способствуют появлению ваххабитов в Саудовской Аравии и других арабских странах.

Впрочем, кандидат исторических наук, депутат Госдумы Ш.З.Султанов убеждает нас, что ваххабитов бояться не надо. Смысл их учения – борьба с язычниками: "Вы верите в Бога, но молитесь не ему, а, скажем, на медицину, на своих детей, на некие законы природы (курсив мой. – Г.З.), на свои коллекции, на свои деньги... вот оно, подспудное язычество! Против него и ополчился ваххабизм. Что тут экстремистского? Да ничего". Вот какие у нас язычники, вот какие ваххабиты и, замечу, вот какие кандидаты исторических наук.

Конечно, большинство верующих до фанатизма свою веру не раскаляют, но вполне способно сочетать ее с любыми формами антигуманизма. Например, пианист А.Гаврилов, в интервью долго объяснявший, как через музыку познает Бога (с большой, конечно, буквы), в конце выдал такое: "После семнадцатого года мы жили в Полифемовом царстве... тут не сильный пожирал слабого, что нормально (курсив мой. – Г.З.), а все ели друг друга машинально". Человек может считать поедание слабых нормой и верить в бога.

Священник А.Ильяшенко утверждает: "Христианское воспитание формирует нравственную личность, наделенную не просто умом, но умом совестливым". Спросим: где и когда? Ответа не будет: речь идет о догме.

Эта сентенция, вкупе со многими другими, не блещущими ни милосердием, ни логикой, когда речь идет об Октябрьской революции ("Ленин, Троцкий и их сообщники захватили власть благодаря неограниченной финансовой поддержке, с одной стороны, Германской империи, шедшей через германский генштаб, с другой – американских банкиров". Святому отцу невдомек, что США и Германия были врагами), помещена на 6Нй странице "НГ – религий".

На 2Нй странице епископ РПЦЗ Гавриил (Чемодаков), очевидно, не меньше А.Ильяшенко понимающий в христианском воспитании, сообщает: "С разными взглядами на роль генерала Власова в войне православные люди вполне могут молиться в одном храме и причащаться из одной Чаши. В Зарубежье так и происходит".

Возможно ли лучшее доказательство того, что религия и мораль не имеют ничего общего? Одну религию исповедуют люди с разными взглядами на мораль.

В таком мире мы живем, и в ближайшее время лучше он не станет. Жизнь в XXI веке становится менее обеспеченной и более опасной даже по сравнению с XX веком. Кризис капиталистической системы держит в заложниках человечество, и потому рост религиозности – не лекарство, а симптом неблагополучия. Люди, по словам Г.В.Плеханова, ищут дорогу на небо, потому что сбились с дороги на земле.

"Слом тысячелетий, – комментирует кинокритик В.Кичин экранизацию "Хроник Нарнии" ультрарелигиозного писателя К.С.Льюиса, – знаменует важный поворот в массовом сознании. Весь XX век через кино человечество приобщалось к своим интеллектуальным сокровищам, – занималось самопознанием, взрослело. Кино... не гнушалось сложного и звало массовую аудиторию идти за собой. Сегодня, когда счет денег в кинорулетке пошел на миллиарды, оно уже никуда не зовет и вслед за молодеющей киноаудиторией все более впадает в детство. Идет вспять в своем развитии и массовое сознание. И мы, как в детстве цивилизации, снова во власти черно-белых мифов, с их помощью пытаемся объяснить мироздание и самих себя (курсив мой. – Г.З.). Три слона, черепаха и святая инквизиция уже явственно просматриваются в самой близкой перспективе".

Может показаться, что автор сгустил краски. Но возьмем ту же газету месяц спустя. 29 января – всемирный день детей индиго. Это отнюдь не дети, выкрашенные в синий цвет. "Понятие "дети индиго" пришло в науку (курсив мой. – Г.З.) из целительских практик. По мнению экстрасенсов, эти дети обладают провидческими способностями... имеют прямой доступ к некоему информационному полю Земли... Нужно только не "забивать" этот канал, не мешать им опекой и недоверием". Заведующая детским отделением НИИ психиатрии(!) Н.Сухотина, признавая, что эти "дети с нестандартным мышлением" страдают галлюцинациями и "бредоподобными представлениями", тем не менее считает, что "лечить их нельзя, поскольку у них особый дар ясновидения"(!!).

Осталось лишь отождествить неведомое науке (информация – свойство вещей, не существующее в отрыве от них) "поле" с "богом" или "сатаной", в зависимости от обстоятельств – и все, круг замкнулся. Мы снова будем спрашивать совета у юродивых и жечь ведьм.

И не думайте, что от этого процесса можно остаться в стороне: "в 10 лет все дети без исключения немножечко индиго... Ребенок пытается понять, как и откуда произошел белый свет, какие взаимосвязи есть во Вселенной. Он с удовольствием читает мифы разных народов (курсив мой. – Г.З.) и "Гарри Поттера"".

Если для познания взаимосвязи вещей люди начинают читать мифы – дело действительно плохо.

Особенно тяжело приходится таким странам, как Россия, заново попавшим в 1990Не годы в полуколониальную зависимость от Запада. Идет реставрация Святой Руси образца 1913 года, где священник получал в 10 раз больше рабочего, книг по богословию выпускалось больше, чем по любой другой тематике, но грамотных было меньше 30%, а средняя продолжительность жизни за счет колоссальной детской смертности составляла 30 с половиной лет. Внешнее патриотическое благолепие не мешало России быть крупнейшим в мире должником, чья промышленность и финансы контролировались западным капиталом, которому нужна была именно такая Россия – неграмотная и терпеливая.

Церковь и государство поддерживали друг друга: "Уложение о наказаниях уголовных и исправительных... включало более 80 статей, посвященных преступлениям против веры (для сравнения: французский Кодекс Наполеона – 5 статей, Общегерманский уголовный кодекс – 3 статьи)... За распространение сочинений, порицающих православную церковь, виновный или виновная приговаривались к двадцати ударам плетьми и ссылке в отдаленнейшие места Сибири. В начале 1890Нх годов доля осужденных за религиозные преступления доходила до 2% от общего числа заключенных". Что это, если не идеологический террор, которого наша страна якобы не знала до 1917 года?

А вот как выглядит ситуация с религиозной точки зрения: "Все, что с нами происходит, закономерно, – утверждает писатель Э.Радзинский. – Я много раз повторял и не устаю повторять: путь из рабства в свободу, он по Библии идет через пустыню. Это очень долгий путь. Страна, которая жила 80 лет без Бога, отринув его, страна, которая жила без Евангелия и Библии, почему-то решила за 15 лет возродиться?! Идет нормальный процесс, труднейший процесс, с огромными жертвами, потому что путь через пустыню очень труден и за все, что произошло раньше, приходится платить". Нынешние страдания – расплата за прежний атеизм.

Пропагандистский потенциал этой идеи так же неисчерпаем, как в случае с грехопадением Адама и Евы. Живете плохо? Бог гневается за распространение атеизма в СССР. Тогда, правда, почему-то не наказывал обнищанием 88,2% населения и самой высокой в Европе смертностью от туберкулеза, а сейчас, в пору религиозного возрождения, припомнил. "На планете, помимо России, есть только один регион, в котором здоровье населения ухудшается так же стремительно: Африка южнее Сахары. Но там свирепствует СПИД".

Зато все хорошее, конечно, происходит от религии. Генпрокурор РФ В.Устинов, рассказывая о подвиге спецназовцев, погибших в Беслане, объясняет: "Это в генах у россиян, от нашей ли ментальности или от векового православного воспитания, но в критическую минуту русские люди без раздумий жертвуют собой..." Вот откуда берутся герои в стране, "которая жила 80 лет без Бога". В общую картину гармонично вписываются периодически появляющиеся в желтой прессе "утки" о том, что Вторую мировую СССР выиграл исключительно благодаря чудотворным иконам и чуть ли не поголовному крещению высшего командного состава (что не помогало ни в русско-японскую, ни в Первую мировую). Официальная пропаганда в последние годы приобретает откровенно клерикальный характер. Перемещение предметов православного культа (икон и мощей) из одной точки пространства в другую подаются в СМИ как события общенационального значения.

А знакомому нам священнику А.Ильяшенко все мало. "Нельзя согласиться с тем, что армия должна быть отделена от религии, равно как и строиться не по национальному принципу. Это большевистский подход к военному строительству". Оказывается, в стране, где еще 2 марта 1994 года после совместного заявления министра обороны и патриарха был создан Координационный совет по взаимодействию между Вооруженными силами и РПЦ, а в Московской патриархии действует синодальный отдел по взаимодействию с ВС и правоохранительными органами, с секторами по родам войск, так что даже ФСБ имеет свой храм св.Софии, а РВСН – храм преп. Илии Муромца, не преодолен "большевистский подход к военному строительству".

Кстати, уверения церковников в их положительном влиянии на моральный климат в армии не соответствуют действительности. Вот цифры самоубийств на 100 тысяч военнослужащих, взятые из официальной прессы:

Нет такой сферы жизни, которую религиозные организации не хотели бы контролировать. "Культуру и науку надо воцерковлять", – прямо объявляет священник храма св.Татьяны при МГУ В.Вигилянский.

"Воцерковление" советского культурного наследия идет полным ходом. Знаете ли вы, в чем смысл великого балета Хачатуряна "Спартак"? В том, что свет и свобода "не достижимы на этой земле. Зато ждет воздаяние в мире горнем, куда в течение всего балета в бесконечных прыжках-полетах рвалась душа героя... Создатели "Спартака" показали, какая непреодолимая пропасть разделяет древние цивилизации и христианский мир..." Они "сблизили, почти слили воедино две ставшие мифическими фигуры – Спартака и Христа... И этот двуединый образ предводителя земного и небесного стал достойным соперником легендарного язычника Красса". Рабов и рабовладельцев пропасть не разделяет, а вина Красса – в том, что он молился не тому богу.

"Церковь начинает активно вмешиваться в политику, в дела искусства, и это тревожный симптом... – предупреждает художник М.Шемякин. – Я был в свое время послушником... и хорошо знаю глубинку православной церкви. И уверен, что если господа церковники начнут и власть прибирать к рукам, ничего хорошего для страны из этого не получится".

Эти проблемы в еще более остром варианте знакомы и восточноевропейцам. Бывший деятель "Солидарности" А.Словик жалуется: "Разве мы могли подумать, что все захватит костел, причем самые правые силы костела, люди со средневековым сознанием, что наши дети начнут брить головы, зачитываться биографией Отто Скорцени, носить кожаные куртки со свастикой и, скандируя "Поляк есть католик!", бить цыган и украинцев?"

Надеяться на то, что религия вернет людям идеалы, наивно. Воспитание духовности отнюдь не является приоритетной задачей религиозных организаций. Их цель – умножение числа сторонников.

Поэтому религия не исправляет нравы, а приспосабливается к ним. Вот что говорит священник С.Шпагин, присутствующий на рок-фестивале "Нашествие": "Рок-музыка – это миссионерское пространство... Наши рок-динозавры развернулись лицом к православию. И грех не использовать их потенциал".

Католическая церковь идет дальше, и сама устраивает шоу. В августе 2005 года состоялся очередной слет католической молодежи, цель которого – "показать людям, как хорошо быть христианином". Миллион молодых паломников (Papa boys), прибывших в К\"ельн послушать Бенедикта XVI, получили отпущение грехов. Это не исправление нравов, это растление, прививка безнаказанности, причем коммерчески выгодная – "для многих немецких фирм этот форум является прекрасной возможностью продвижения собственного имиджа".

И у нас крупный бизнес питает к религии легко объяснимую симпатию. Так, агрохолдинг "Русское молоко" спонсировал введение курса "основ православия" в школах Рузского района. Мотивируется нововведение многими красивыми словами – от "активной социальной политики" до "возможности самоопределения и достойной жизни для детей", но, думаю, разгадка проще: религиозно настроенная рабочая сила менее требовательна, чем атеистическая.

"После индивидуалистического поворота в наших умах (слава Богу, что он произошел), – радуется завсектором социологии личности Института социологии РАН В.Магун, – мы склонны... стесняться альтруистичности. Но у человека есть потребность принадлежности к сообществу, потребность служить его интересам. У нас это раньше формулировалось как "приносить пользу обществу". Сейчас это звучит как служение своей корпорации, компании".

(Как тут не вспомнить Карела Чапека: капиталист говорит рабочим: "У нас с вами общие интересы – мы вместе работаем на мое предприятие".)

Но стоит человеку задуматься о том, на кого он работает, как в дело вступает религиозная вера в сверхъестественное восстановление справедливости. Те, кто работает бескорыстно, должны быть, продолжает В.Магун, "убеждены в том, что упорный добросовестный труд всегда вознаграждается. Американцы в свое время назвали подобные убеждения "верой в справедливый мир". Раз твои усилия в конечном счете не пропадут даром, можно себе позволить не суетиться, не думать о непосредственном вознаграждении (курсив мой. – Г.З.)".

"Бесконечно многим обязаны Христу богачи, – откровенно заявлял блаженный Августин, – потому что он вносит добрый порядок в их дома и хозяйства. Христос дурных рабов делает хорошими".

Ну а для тех, кто не клюнул на небесный пряник, есть земной кнут: "Важно, что люди готовы к работе. Пусть эта готовность не очень добровольная, вынужденная, но испытываемая и демонстрируемая. Услышите разговоры, что люди у нас не хотят работать, не очень-то верьте. Они, может, и не хотят, но работа для них очень значима".

А как же иначе, когда треть населения России хронически недоедает.

Любая религия, как любая идеология, не ищет истину, а направляет деятельность людей в интересах определенных социальных групп. Влияние идеологии на человека можно аллегорически уподобить инфекции, поражающей разум, как в повести Кира Булыч\"ева (И.В.Можейко, 1935–2003) "Глубокоуважаемый микроб": раса разумных микробов вселяется в тела людей и руководит их поведением, заставляя делать то, что нужно микробам, а не людям.

Лечение здесь одно – знание.

"Не будет миру свободы, пока все религиозное, политическое не превратится в человеческое, простое, подлежащее критике и отрицанию... – писал А.И.Герцен (1812–1870). – Возмужалая логика ненавидит канонизированные истины, она их расстригает из ангельского чина в людской, она из священных таинств делает явные истины, она ничего не считает неприкосновенным..."

Как этого добиться? Ответить на философские вопросы, по словам Бертрана Рассела (1872–1970), "нельзя, поставив опыты в лаборатории, а люди, имеющие независимый склад ума, не желают опираться на мнения тех, кто раздает универсальные рецепты. Таким людям история философии рассказывает, какие ответы могут быть даны. Изучая этот трудный предмет, мы узнаем, что другие в другое время думали об этих вопросах. В конце концов, это может объяснить нам, как жить, мало зная о жизни".

Таков и путь к решению вопроса о соотношении морали и религии.

"Филемон уверял, что мир – лишь амфитеатр, построенный демиургом, чтобы душа имела возможность претерпеть на этом просцениуме вселенной положенные ей страдания. Я склонялся к мысли, что испытания делают человека лучше и мудрее, но отвергал всякую награду за них. Это было неприемлемо для разума и человеческой гордости".

Любой человек, задумавшийся на этим вопросом, вынужден будет согласиться с одним из двух героев Ладинского. Одни восклицали, как францисканец XIII века Пьетро де Трабибус: "Если нет иной жизни... дурак, кто совершает добродетельные поступки и воздерживается от страстей; дурак, кто не предается сладострастию, разврату и блуду, скверне, обжорству, мотовству и пьянству, алчности, грабежам, насилиям и иным порокам". Другие отвечали, как наш современник Умберто Эко: "Трудно смириться с идеей, что в мире не может быть порядка, потому что им оскорблялась бы свобода Господа и его всемогущество. Так свобода Господа становится для нас приговором, по крайней мере приговором нашему достоинству".

Взглядам философов прошлого на эту проблему и посвящена книга.

Об авторе

Завалько Григорий Алексеевич

Родился в 1970 году в Москве. Окончил МГУ имени М. В. Ломоносова. Кандидат философских наук (1998), доктор философских наук (2006). Доцент кафедры философии ГМПИ им. М. М. Ипполитова-Иванова. Автор книг «Понятие „революция“ в философии и общественных науках: проблемы, идеи, концепции», «Проблема соотношения морали и религии в истории философии», «Философские проблемы эстетики», «Сокровище Шира (сказочная повесть на темы Дж. Р. Р. Толкиена)».