Чернышова Т.В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России Изд. стереотип.

Настоящая книга стала лауреатом Конкурса на лучшую научную книгу 2007 года, проводимого ежегодно Фондом развития отечественного образования в г. Сочи, в номинации "Гуманитарные науки".

Содержание

Предисловие

Монография Т.В.Чернышовой посвящена исследованию когнитивно-языковой ситуации, которую образуют тексты СМИ, функционирующие в ментальном пространстве современного российского общества. Основные компоненты (стороны) этой ситуации: 1) план содержания (функции) и план выражения текстов СМИ, представляющие в работе непосредственный объект исследования; 2) языковое сознание авторов текстов СМИ; 3) языковое сознание адресатов текстов СМИ. Важная особенность исследования Т.В.Чернышовой заключается в том, что тенденция к единству данных сторон рассматривается как ведущий детерминационный фактор всей очерченной ситуации в целом и каждого из ее компонентов в отдельности. При этом необходимо отметить, что языковое сознание автора под таким углом зрения предстает как амбивалентное: с одной стороны оно "субъектно" и (как бы) формирует сознание читателей, с другой стороны оно "объектно", то есть само формируется позицией адресата и/или отражает ее. Тем самым образуется единое ментально-языковое пространство, которое и стало основным предметом изучения автора монографии. Такой последовательный взгляд исследователя, реализованной в идейном и техническом планах исследования, несомненно является новым и перспективным.

I. Говоря об идейном содержании монографии, в первую очередь следует отметить категорию языковая личность, положенную в основание развиваемой автором теоретической концепции и методологии описания текстов СМИ. Актуальность такого, лигнвоперсонологического, подхода к языку и речи несомненна, и монография Т.В.Чернышовой еще раз в новом аспекте убедительно показывает его объяснительные возможности. В текстах СМИ, представленных в книге как антропотекст, при таком подходе обнаруживаются новые глубинные особенности, новые причинно-следственные связи, восходящие к внеязыковым детерминантам: обыденному мировоззрению в его идеологической и политологической составляющих, ментальных презумпциях журналистской деятельности, интерпретационному механизму языкового сознания рядовых читателей прессы и другим.

Особенно важно указать здесь на то обстоятельство, что в обыденном сознании выделен и описан мировоззренческий компонент обыденного сознания, до сих пор системно не рассматривавшийся ни в лингвистике, ни в когнитологии как серьезный фактор ментально-языковой деятельности носителей языка – пишущих и читающих на русском языке. В монографии убедительно показано его влияние на интерпретацию читателями газетных текстов. Таким образом, единая лингводетерминационная картина ментально-языковое пространства, образуемого текстами СМИ, определяется тем, что СМИ "вынуждено" оправдывать ожидания читателя, как правило, весьма избирательного к кругу чтения. Такая детерминанта содержания и формы текстов СМИ предопределяет интерес исследователя к важнейшей лингвоперсонологической категории – типу языковой личности – объясняющей разграничение антропотекстов.

Вследствие такого рассмотрения ментально-языковое пространство вокруг СМИ предстает в исследовании Т.В.Чернышовой как дифференцированное. При этом дифференцирующая граница проходит именно по линии мировоззренческой (идеологической) лингвоперсонемы: "левые" и "правые" читатели ждут от прессы своего дискурса, и журналист "обязан" на это ожидание так или иначе реагировать.

II. Говоря о технологии, отмечу в первую очередь соответствие методики предмету изучения. Ментально-языковая ситуация изучается (моделируется) в монографии комплексно: экспериментальным методом – путем опросов, выявляющих реакции и "ожидания" (в их содержательной целостности) рядовых читателей, а также – опосредованно – через анализ текстов СМИ, выделяющий из публицистики лингвокогнитивные структуры, ориентированные на "своего" читателя. Автор давно и плодотворно работает с публицистическим материалом, поэтому его оценки СМИ в данном аспекте убедительны и глубоки. Обращу внимание читателя на понятие "узуально-стилевой комплекс", вводимое автором для описания языка СМИ, которое объясняет механизм выбора автором публицистического произведения тех или иных языковых средств.

III. Промежуточным и связующим понятием, относящимся и к идеологии, и к технологии исследования, является событийный концепт – особый фрагмент ментально-языкового пространства, образованный реакцией пишущих и читающий на резонансные политические события, отраженные и интерпретированные в текстах СМИ. Концепты обыденного сознания формируются в значительной мере СМИ (но не единственно ими, и каков предел их формированности разными факторами – отдельный вопрос). Особенность событийных контекстов, по сравнению с другими их типами, – во включенности во временной контекст, в актуальные зоны содержания, регулирующие поведение и др. Это придает описанию этих концептов большой эвристический потенциал, касающийся не только языковой стороны идеологии, но и стороны общественной-политической. Я полагаю, что работа не останется без внимания политологов и социологов.

IV. Библиографическая и обзорная первая глава также будет интересна читателю своим идейным и методическим аспектами. Работу отличает высокий и достаточно полный уровень представления историко-лингвистического контекста, в который вписана изучаемая проблематика. Его (контекста) сложность обусловлена прежде всего сложностью избранного предмета, входящего и в теорию коммуникации и СМИ (журналистику), и в когнитивистику, формирующую план содержания исследования, и в теорию речевых актов в связи с фактором адресата, и в собственно лингвистику (особенно прагмалингвистику, стилистику, юрислингвистику и лингвоперсонологию), и в значительной мере также социологию и социальную психологию.

Чл.-корр. САН ВШ, д.ф.н., профессор Кемеровского государственного университета Н.Д.Голев

Введение

Не вызывает сомнения тот факт, что на рубеже XX–XXI вв. средства массовой информации прочно вошли в современную жизнь человеческого общества. Мы уже не мыслим свое существование без ежедневных новостей, которые получаем из разных СМИ – газетно-журнальной периодики, радио, телевидения, а в последние годы – и Интернета.

Исследователи, обеспокоенные бурным развитием электронных и аудиовизуальных средств массовой информации и их активным вмешательством в информационный процесс, говорят то о небывалом расцвете прессы, связанном с процессами демократизации и свободы слова [Стернин, 1998], то о ее серьезной трансформации в связи с необходимостью конкурировать с аудиовизуальными средствами, то о том, что "печатная пресса" вообще обречена на исчезновение [Волков, Пугачева, Ярмолюк, 2000, c. 7–9].

В то же время в научных исследованиях почти единодушно отмечается факт изменения функций прессы.

Так, социологи в качестве одной из новых функций прессы называют "обостренную общественную потребность", которая обнаруживает себя в периоды значительных социальных потрясений и преобразований [Волков, Пугачева, Ярмолюк, 2000, c. 8]. Философы отмечают, что изменение социально-политического устройства России прежде всего повлияло на характер информационного взаимодействия в обществе, в котором сформировалась новая, естественная для рационального функционирования общества структура информационного взаимодействия – "состояния публичной гласности" [Мансурова, 2002, с.14–15]), что, кстати, коррелирует с определением современного публицистического дискурса как практически нового типа дискурса, возникшего в постперестроечный период, для которого характерна концептуальная, оценочная и языковая свобода [Стернин, 1998, с.17]. Психологи утверждают, что новейшая практическая психология, используя журналистские методы, расширяет свое воздействие до уровня массовой коммуникации: "Журналистам кажется, что они просто "продают новости". Людям кажется, что они просто "удовлетворяют свое любопытство". Но потом оказывается, что поток сообщений подспудно и непредвиденно изменил их мнения и поведение и породил совершенно новые формы социальной практики, которых никак не ожидали и сами журналисты" [Пронин, 2001, с.7].

В свою очередь исследователи языка, признавая важность и актуальность для современной прессы таких традиционно выделяемых функций, как информационная (информационно-содержательная) и воздействующая [Шмелев, 1977; Кожин, Крылова, Одинцов, 1982; Речевое воздействие..., 1990; Рождественский, 1997; Солганик, 1997; Сметанина, 2002 и др.], говорят о том, что функция убеждения в публицистике первична, а публицист прямо и открыто агитирует, убеждает, пропагандирует [Солганик, 1997, с.203], воздействуя на убеждения или поведение читателя, на его оценку тех или иных факторов [Шмелев, 1977, с.64] через эмоциональное воздействие на читателя, в явной форме выражая свое отношение к сообщаемому [Кожин, Крылова, Одинцов, 1982, с.110] (об особенностях речевого воздействия в СМИ смотри также [Смысловое восприятие речевого сообщения..., 1976]). В то же время отмечается, что современный человек живет в условиях постоянного речевого воздействия [Речевое воздействие..., 1990, с.3], которое может быть как некооперативным (направленным на срыв идеально прозрачного обмена информацией – "коммуникативный саботаж" [Николаева, 2003, с.268]) и манипулятивным, или суггестивным (т.е. скрыто воздействующим на сознание собеседника и игнорирующим его волю [Сковородников, 1997; Киклевич, Потехина, 1998 и др.]), так и кооперативно-актуализаторским (высшая форма речевого взаимодействия, ведущая к эффективной коммуникации) [Седов, 2003, с.25] (об этом см. также: [Шостром, 1992; Азнабаева, 1998, Колтунова 2003 и др.]).

Немаловажную роль в этом играют СМИ, выполняющие обе функции (манипулятивно-суггестивную и кооперативно-актуализаторскую), из которых первая – функция регуляции, контроля и манипулирования сознанием реципиента [Рогозина, 2003, с.39], являющаяся, по мнению некоторых лингвистов [Гудков, 2000, с.46], основной в сфере печатных и электронных СМИ, привлекает особое внимание исследователей в силу того, что ее использование в СМИ создает особый аудиовизуальный мир, воздействию которого вольно или невольно подвергается каждый из нас, что заставляет лингвистов серьезно ставить вопрос об ответственности средств массовой информации перед обществом [Володина, 2003, с.26; Володина, 2001] (о механизмах речевого воздействия и манипулирования сознанием адресата в СМИ, а также речевой агрессии, криминализации российской прессы и формировании через нее общего жаргона см.: [Николаева, 1988; Понятия чести и достоинства..., 1997; Какорина, 1996; 2003; Михальская, 1996; 2001; 2003; Майданова, 1997; Сковородников, 1997; Речевая агрессия..., 1997; Шейгал, 1999; Горбаневский, Караулов, Шаклеин, 2000; Горбаневский, 2001; 2002; Енина, 2000; Мочалова, Аникеева, 2001; Корженевска-Берчинска, 2001; 2004; Язык средств массовой информации..., 2001; Репина, 2001; Ширяев, 2002; Грачев, 2003; Котов, 2003; Желтухина, 2004; Басовская, 2004 и др.]).

Некооперативное общение становится объектом изучения двух новых дисциплин – лингвистической конфликтологии [Муравьева, 2002; Третьякова, 2003; 2004; Саржина, 2004 и др.] и юридической лингвистики, одним из аспектов изучения которых является не только инвективное функционирование языка, проблемы языкового насилия и речевой агрессии в сфере массовой информации, но и способы их регулирования в лингвоюридической сфере (см., например, статьи Ю.А.Бельчикова, Н.Д.Голева, М.В.Горбаневского, Е.Ю.Булыгиной и Т.И.Стексовой, С.В.Дорониной, В.И.Жельвиса, О.С.Иссерс, В.Н.Капленко, О.Н.Матвеевой, С.В.Сыпченко, В.С.Третьяковой, Т.В.Чернышовой, Б.Я.Шарифуллина, и др. в [Юрислингвистика – 1,2,3,5, 1999; 2000; 2002; 2004; Цена слова, 2001, 2002; Юридична лiнгвiстика, 2003; Право i лiнгвiстика, 2003 и др.].

В то же время функция кооперативно-анализаторская, ориентированная в СМИ на установление контакта с адресатом (читателем и слушателем) и являющаяся залогом эффективной коммуникации в любой сфере (см. в гл.1 обзор трудов зарубежных и отечественных исследователей, посвященных проблемам эффективного общения), изучена еще недостаточно. Исследователи, описывающие экспрессивное речевое поведение личности в условиях массовой коммуникации, традиционно в трихотомии "автор – текст – адресат" рассматривают взаимоотношения "автор – текст" или "текст – адресат" [Шульга, 1998; Дегтева, Ягубова, 1999; Чистякова; 1998; Стексова, 2003 и др.], в то время как ключевая дихотомия "автор – адресат" остается без внимания (в этом смысле интересны, например, исследования Л.О.Бутаковой, изучающей коммуникативные отношения говорящего – адресата в художественном тексте [Бутакова, 2004, с.29–38]). Определенный свет на реализацию кооперативно-анализаторской функции в сфере массовой информации проливают исследования, посвященные изучению когнитивных и лингвокогнитивных структур текстов СМИ, ориентированных на фактор адресата (см., например: [Винокур, 1993; Иссерс, 1999а; Голев, Чернышова, 2003; Чернышова, 2002; 2003; 2003а; 2003б].

На наш взгляд, существенные изменения, особенно в сфере газетной коммуникации, претерпевает и функция информационная: "Независимая, а точнее сказать, зависимая от читателя современная пресса, быстро реагирует на нужды потребителей информации" [Какорина, 2003, с.245]. Справедливо определяемая исследователями как одна из важнейших исторически изначальных функций газеты, которую в годы советской власти оттесняет функция агитационно-пропагандистская (шире воздействующая, или экспрессивная) [Кожина, 1993, с.183], она характеризуется то как один из основных компонентов общения в массовой коммуникации наряду с содержанием массовой коммуникации и аудиторией, при этом весь процесс общения в сфере массовой коммуникации рассматривается то как организованный в целях наиболее полной передачи информации [Трескова, 1989], то как критерий разграничения жанров публицистического стиля – информационных и аналитических [Кузнецов, 1991, с.80], то как "медиа-репрезентация реальности", обладающая необходимым новостийным потенциалом [Рогозина, 2003, с.30] и т.д.

Изменения в информативной функции современных газетных СМИ, на наш взгляд, обусловлены тем, что на фоне "непечатных" СМИ, которым принадлежит приоритет первыми (со скоростью звука и света) информировать общество о событиях, происходящих как в России, так и за ее пределами, прессе отводится особая роль – так или иначе, с учетом разнообразных критериев и установок, интерпретировать произошедшее событие, переводя факт реальный посредством речевых структур в факт вербальный (виртуальный) [Сорокин, 2000], факт-комментарий [Сметанина, 2002, с.50] и давая ему определенную оценку. В практике СМИ это приводит к тому, что одно и то же общественное (социально-политическое) событие является стимулом к созданию ряда текстов [Романова, 2001, с.75]. Структура вербального факта – это "виртуальная реальность", цель которой в отличие от структуры факта-события "не показать, а оценит себя" [Сорокин, 2000, с.94]. При этом, интерпретируя факт-событие (т.е. факт реальный), пишущий не может не принимать во внимание фигуру адресата, который, по замечанию многих исследователей, определяет цель любого коммуникативного акта (см. об этом: [Винокур, 1993; Лотман, 2001; 2001а; 2001б; Арутюнова, 1981; Крысин, 2000; Кобозева, 2003; Александрова, 2003; Чернышова, 2002; 2003; 2003б; 2004; 2004а и др.]), поскольку "даже логически безупречный аргумент обречен на неудачу, если он исходит из чуждых адресату принципов и идеалов" [Кобозева, 2003, с.104.]. Мы разделяем мнение исследователей, считающих, что успех воздействия через убеждение в СМИ связан с моделированием смыслового поля реципиента (аудитории): "Изучение роли и механизмов такого моделирования в процессах массовой коммуникации представляет собой самостоятельную и чрезвычайно важную научную задачу" [Леонтьев, 2003, с.70; Петренко, 2002].

Другая особенность публицистики, разделяемая в той или иной мере как отечественными, так и зарубежными исследователями, – это признание факта активного влияния средств массовой информации на формирование и развитие массового сознания общества [Зильберт, 1986; Montgomery, 1986; Федякин, 1988; Fairclough, 1989; Kress, Hodge, 1979; Simpson, 1993; Салмина, 1998; Добросклонская, 2001; Желтухина, 2003 и др.], обусловливающее нормальное его функционирование [Пруха, 1974, с.286] и осуществляемое через регулирование общественного мнения [Трескова, 1989; Володина, 2001, с.12], формирование общественных взглядов и настроений [Аннушкин, 2001, с.5], создание сложной и многомерной картины мира, обеспечивающей социализацию реципиентов [Рогозина, 2003, с.36] и при необходимости позволяющей охарактеризовать психологическое состояние общества на данный момент, его социокультурные настроения [Вепрева, 2002, с.6], а также "диагностировать состояние духовного здоровья этносоциума и прогнозировать его эволюцию" [Васильев, 1998, с.9; также: Шалак, 2001]. Данное положение во многом объясняет как особенности воздействия в сфере массовой информации, так и факт существования суггестивных, манипулятивных и прочих функция языка СМИ, о которых говорилось ранее. Однако если учесть тот факт, что любое высказывание (текст), особенно в изучаемой сфере, не существует в вакууме, а производится "говорящим и слушающим в конкретных ситуациях, в рамках широкого социокультурного контекста" [Дейк ван, Кинч, 1988, с.159], то следует признать, что тексты СМИ, как и язык СМИ в целом, представляющий сегодня обобщенный совокупный образ русского национального языка, предстают как национальный поток сознания современного человека [Караулов, 2001, с.15–16], как ментально-языковое пространство, в котором пересекаются, взаимодействуют фрагменты национальной картины мира, отраженные языковым сознанием личностей как автора, так и адресата, что делает взаимодействие коммуникантов в сфере массовой коммуникации не столько манипулятивным (суггестивным), сколько конвенциональным и диалогичным [Грайс, 1985; Кларк, Карлсон, 1986; Азнабаева, 1988; Мансурова, 1988; Винокур, 1993; Муравьева, 2001, с.66–67; Кобозева, 2003; Кормилицына, 2003 и др.], обусловленным коммуникативной функцией языка как "физического носителя социальных связей, направленных на установление отношений" [Розеншток-Хюсси, 1994, с.122]; ритуальным [Романова, 2001; Монич, 2001; Паршин, 2001], а подчас и фатическим, ориентированным на установление контакта прежде всего со "своим" адресатом [Чепкина, 2000; Чернышова, 2004].

Целью данного исследования является разработка новой концепции описания газетно-публицистического текста через призму языковых личностей автора и адресата современных газетных СМИ, образующих часть информационного слоя (инфосферы), состоящего из бесконечного множества ежедневно производимых и распространяемых медиа-текстов, функционирующих в ментально-языковом пространстве современного российского общества.

Достижение поставленной цели предполагает решение комплекса разноаспектных задач:

выявление и описание стилистических особенностей текстов разноориентированных газетных СМИ в аспекте фактора адресата.

Таким образом, объектом изучения в данном исследовании являются языковые личности автора и адресата в сфере массовой коммуникации, воплощенные в газетно-публицистическом тексте, предметом – лингвокогнитивные особенности текстов СМИ, отражающие их сложное взаимодействие.

Цель и задачи исследования обусловлены комплексным подходом к объекту и предмету описания, включающим коммуникативные, социолингвистические, антропоцентрические, когнитивные, лингвоперсонологические, юрислингвистические и стилистические аспекты изучения лингвистического материала.

Основные теоретические положения

1. Тексты современных СМИ, представляющие в особом рассмотрении обобщенный совокупный образ русского национального языка, предстают как национальный поток сознания современного человека, как ментально-языковое пространство, в котором пересекаются, взаимодействуют фрагменты национальной картины мира, отраженные языковым сознанием автора и адресата.

2. Ментально-языковая ситуация, которую создают тексты СМИ, функционирующие в информационном пространстве современного российского общества, содержит ряд взаимно детерминированных компонентов, среди которых ведущее положение занимают 1) тексты газетных СМИ (план содержания и план выражения); 2) языковое сознание авторов текстов СМИ; 3) языковое сознание адресатов текстов СМИ; 4) социально-политическая ситуация (контекст), в совокупности образующие подвижные "детали" представленной в работе событийной модели, основным детерминационным "механизмом" которой является четвертый компонент как фрагмент социально-психологического комментария к речевой коммуникации в сфере политико-идеологических общественных отношений, т.е. в СМИ.

3. Основной функцией, в которой тексты современных газетно-публицистических изданий вступают в коммуникацию, является функция интерпретативная. Прессе отводится особая роль – так или иначе, с учетом разнообразных критериев и установок, интерпретировать произошедшее реальное событие, переводя его посредством речевых структур в факт вербальный и давая ему определенную оценку. При этом, интерпретируя реальное событие, пишущий не может не принимать во внимание фигуру адресата, который в современных социально-политических условиях определяет цель акта газетной коммуникации.

4. В плане содержания публицистический текст рассматривается как процесс и результат коммуникативного взаимодействия автора и адресата, как совокупность лингвокогнитивных структур, отражающих фрагменты языкового сознания представителей определенной социально-ментальной группы (общности). В плане выражения структура публицистического текста представлена через ассоциативно-вербальную сеть, состоящую из определенного набора соответствующим образом упорядоченных ключевых слов (узлов ассоциативно-вербальной сети) – событийных концептов, включающих ансамбли интерпретативных схем (ассоциативные и интерпретативные поля), позволяющих адресату осваивать ("узнавать") конструируемую через текст внеязыковую действительность. Успешному изучению текстов массовой коммуникации способствует методика комплексного лингвистического анализа.

5. Событийный концепт рассматривается как структурный компонент концептуальной организации текста, как лингвокогнитивная структура, задающая вектор ассоциации и интерпретации и осуществляющая взаимодействие автора и адресата как в пределах конкретного газетно-публицистического текста, так и в рамках соответствующего публицистического дискурса.

6. Важным условием успешной коммуникации в СМИ является согласованность параметров коммуникантов, включающих адресную обусловленность (например, совпадение или близость ментальных, концептуальных, когнитивных систем автора и адресата); приоритетность точки зрения адресата при интерпретации события (например, его идеологических установок и политических пристрастий, идеалов, ценностей и т.д.); ориентация автора на определенную модель мира, являющуюся основой концептосферы "своего" читателя.

7. Автор и адресат входят в газетную коммуникацию как коллективные языковые личности; базовой, инвариантной частью языковой личности выступает общерусский национальный тип. Описание языковой личности как типа, представляющего тот или иной языковой коллектив (т.е. личности коллективной, к каковой, по нашему мнению, относится личность читателя в сфере массовой коммуникации), предполагает обращение к фрагментам языковой рефлексии потенциальных читателей СМИ, источником которых служат высказывания, полученные в ходе опросов и лингвистических экспериментов.

8. Создание текста в сфере массовой коммуникации побуждает автора учитывать модель потенциального получателя информации ("эскиз аудитории", "коммуникативный портрет адресата" и т.д.) с опорой как на общность когнитивных установок, выражаемых мыслительными актами, имеющими ментальную природу, так и на общность языковых (стилистически отмеченных) средств, определяющих привычную для читателю манеру речи пишущего, систему его аргументации, систему выразительных языковых средств, обусловленных особенностями речевого поведения в той социальной группе, интересы которой отстаивает автор.

9. Разработка новой концепции описания русского публицистического текста в новых социально-политических условиях опирается, с одной стороны, на принцип адресной обусловленности как важный фактор согласованности когнитивно-речевого взаимодействия коммуникантов через текст (антропоцентрическая составляющая), с другой стороны, на систему взаимодетерминированных понятий, организованных по принципу оппозиции, один из членов которой представляет собой "оязыковляемое" явление внешнего мира (детерминационная составляющая). В сфере массовой коммуникации все эти оппозиции (личность – языковая личность; сознание – языковой сознание; идеология – система устойчивых стереотипов сознания (идеологем); факт (событие) – вербальный факт; событие – событийный концепт; инфосфера – концептосфера; ментальная ситуация – ментально-языковая ситуация), представляющие собой, по сути, компоненты ментально-языковой ситуации в целом, своеобразно преломляются, образуя то особенное, что отличает ее (и функционирование в ней языка) от всех прочих сфер общения. Точкой преломления является система детерминационных взаимозависимостей (как внутренних, так и внешних), обусловливающих своеобразие когнитивно-речевого взаимодействия коммуникантов в изучаемой сфере человеческой деятельности.

Теоретическую базу исследования составило учение В.фон Гумбольдта о языке, в рамках которого язык одновременно предстает как форма, как целостный организм и как деятельность, имеющая, с одной стороны, внутреннюю направленность, связанную с выражением мысли, а с другой, – внешнюю, социально ориентированную. Согласно антропологической теории В.фон Гумбольдта, адекватное изучение языка должно производиться в тесной связи с сознанием и мышлением человека, его культурой и духовной жизнью. При этом нетождественность языка и мышления преодолевается именно благодаря деятельностной природе языка.

В работе осуществлен комплексный подход к анализу материала: реализованный через методику комплексного лингвистического анализа: ментально-языковая ситуация изучается (моделируется) путем опросов, выявляющих реакции и "ожидания" рядовых читателей текстов СМИ, а также – опосредованно – через использование комплексного лингвистического анализа, включающего элементы смыслового, концептуального, интерпретационного и стилистического анализов текстов СМИ и высказываний респондентов с целью выделения из анализируемых текстов лингвокогнитивных структур, ориентированных на "фактор адресата", и дальнейшего их описания.

Материал исследования представлен, с одной стороны, информационными и аналитическими текстами более двадцати периодических изданий (как центральных, российских, так и местных, региональных), за период с 2001 по 2005 гг. включительно (около 300 текстов, данных в приложении IV в. виде списка источников и в виде 12-ти таблиц, содержащих фрагменты статей различных газетных изданий). Особое внимание уделялось публикациям, содержащим информацию о глобальных событиях международного, российского и регионального масштабов (например, террористические акты в Москве и США, выборы губернатора в Алтайском крае и т.д.), которые достаточно широко интерпретировались различными российскими СМИ, что дало возможность использовать сопоставительный аспект исследования как один из основных в работе.

С другой стороны, в качестве материала исследования были использованы данные лингвистического эксперимента в форме анкетного опроса, в котором приняли участие около 500 человек, обладающих различными социальными характеристиками (возраст, образование, пол, профессия) с целью получения фрагментов языковой рефлексии читателей СМИ, отражающей особенности их языкового сознания, для ее последующего сопоставления с результатами комплексного лингвистического анализа текстов разноориентированных СМИ, а также иллюстрации ряда теоретических положений и выводов.

* * *

Автор выражает искреннюю признательность научному редактору книги профессору, члену-корреспонденту САН ВШ Н.Д.Голеву, рецензентам – заведующему кафедрой общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета профессору Л.И.Шелеповой, профессору Кемеровского государственного университета Н.Б.Лебедевой и профессору Бийского государственного педагогического университета им.В.М.Шукшина М.Г.Шкуропацкой, коллегам по кафедре теории коммуникации, риторики и русского языка Алтайского государственного университета, аспирантам, магистрантам, студентам отделения филологии, а также студентам отделений журналистики и связей с общественностью филологического факультета разных периодов обучения, в общении с которыми обсуждались те или иные фрагменты данной работы.

---

Об авторе

Чернышова Татьяна Владимировна

Родилась в г. Барнауле Алтайского края. В 1973 г. поступила на отделение филологии историко-филологического факультета Алтайского государственного университета, после окончания которого в числе первых выпускников была оставлена для работы. С тех пор вся ее научная и педагогическая деятельность вот уже более тридцати лет связана с Алтайским государственным университетом. В настоящее время — профессор кафедры теории коммуникации, риторики и русского языка. Кандидатская диссертация (1988) посвящена изучению топонимов Алтайского края в номинативном аспекте, докторская (2005) — проблемам когнитивно-речевого взаимодействия автора и адресата через текст в сфере массовой коммуникации. В область ее научных интересов входят стилистика текста, теория коммуникации, лингвоперсонология, лингвистическая конфликтология, юридическая лингвистика.

Основные работы: учебные пособия «Стилистика русского языка» (2001, 2004), «Литературное редактирование» (2002), «Современный публицистический дискурс (коммуникативно-стилистический аспект)» (2004); разделы в коллективных монографиях «Русская топонимия Алтая» (1983), «Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии русского языка» (1998); монография «Тексты СМИ в зеркале языкового сознания адресата» (2005), а также более 100 научных трудов, посвященных проблемам функционирования текстов в сфере массовой коммуникации, особенностям интерпретативной деятельности языковых личностей автора и адресата, интерпретационным возможностям конфликтного текста в публичной сфере. Является членом Региональной общественной организации экспертов-лингвистов и преподавателей «Лексис», руководителем лаборатории юрислингвистики и развития речи Алтайского государственного университета.