Тарханов И.Р. Дух и тело:
Коренная РАЗНИЦА МЕЖДУ ОБЛАСТЬЮ ПСИХИЧЕСКИХ И ФИЗИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ В ОРГАНИЗМЕ. Изд. стереотип.

Оглавленiе

Из главы I

КОРЕННАЯ РАЗНИЦА МЕЖДУ ОБЛАСТЬЮ ПСИХИЧЕСКИХЪ И ФИЗИЧЕСКИХЪ ЯВЛЕНIЙ В ОРГАНИЗМЕ

§ 1. Приступая къ изложенiю нашего предмета, мы прежде всего считаемъ необходимымъ определитъ основныя черты, съ одной стороны, психическихъ явленiй, изъ которыхъ складывается духъ человека, а съ другой – физическихъ или матерiальныхъ, изъ которыхъ складывается его телесная жизнь. Главною особенностью психическихъ явленiй служитъ ихъ резко выраженная субъективность въ отличiе отъ телесныхъ процессовъ, отличающихся своею объективностью. Каждому известно изъ личнаго опыта, какъ скрытно совершается работа мысли, работа воображенiя и чувства, какъ совершенно неуловимо для другихъ мы направляемъ наше вниманiе то на те, то на другiя стороны какъ лично нашей жизни, такъ и окружающей среды, какъ незаметно отъ всехъ другихъ мы принимаемъ те или другiя решенiя, касающiяся нашего поведенiя, образа действiя и т.д. Стоитъ вспомнить все это, чтобы сразу признать, что весь этотъ мiръ душевныхъ явленiй доступенъ непосредственно только нашему внутреннему чувству, только самонаблюденiю, и, следов., весь этотъ мiръ явленiй отличается крайнею субъективностью. Недаромъ говоритъ пословица, что "чужая душа – потемки", и, действительно, читать чужiя мысли, чужiя чувства, несмотря на такое обилiе фокусниковъ, выдающихъ себя за чтецовъ мыслей и чувств, представляетъ непосильную ни для кого задачу, и если, въ самомъ деле, некоторымъ фокусникамъ и удается угадывать задуманный въ пространстве предметъ и т.д., то это лишь потому, что самъ загадывающiй невольными движенiями и толчками приводитъ чтеца мысли къ задуманной цели. На загадывателяхъ, хорошо владеющихъ своими мускулами, эти опыты вовсе не удаются. Угадывается во всехъ этихъ случаяхъ не мысль, а невольное, едва уловимое движенiе, самъ же процессъ мысли или чувства не доступенъ объективному анализу; за ними можно следить окружающимъ лишь постольку, поскольку мысли и чувства выражаются въ звукахъ речи или въ жестахъ, или въ мимике лица. Пока отметимъ только, что ни одна мысль или игра фантазiи, ни чувства, – если они чисто отвлеченнаго характера и не связаны съ представленiями о движенiи или положенiи предмета въ пространстве – не могутъ быть угаданы никакимъ чтецомъ въ мiре, а могутъ чувствоваться, сознаваться только самимъ мыслящимъ и чувствующимъ субъектомъ. Если теченiе чувствъ и мыслей сопровождается какими-нибудь объективными, всемъ доступными признаками, какъ-то: звуками речи, жестами, мимикой, измененiями въ деятельности сердца, кровообращенiя, дыханiя, пищеваренiя, различныхъ железъ, напримеръ, слюнныхъ, слезныхъ и т.д., то все это суть явленiя побочныя, не связанныя вовсе съ кореннымъ процессомъ выработки мыслей и чувствъ. Поразительнымъ доказательствомъ служитъ следующее наблюденiе англiйскаго физiолога Гамжи: у одной девушки, страдавшей столбнякомъ, ему пришлось прибегнуть къ впрыскиванiю стрельнаго американскаго яда, именуемаго кураре, который, какъ известно, парализуетъ окончанiе двигательныхъ нервовъ въ мышцахъ, оставляя другiе органы почти безъ заметныхъ измененiй; такъ какъ дыхательныя мышцы парализуются изъ всехъ мышцъ нашего скелета последними, то можно такъ дозировать впрыскиванiе этого яда, что все мышечныя группы будутъ парализованы, разслаблены въ то время, какъ дыхательныя мышцы продолжаютъ еще действовать. Въ такомъ состоянiи больная должна была освободиться отъ томившаго ее столбняка и въ то же самое время продолжать жить, такъ какъ ни дыханiе, ни кровообращенiе не представляли резкихъ уклоненiй отъ нормы. Интересно было состоянiе этой больной съ полнымъ разслабленiемъ всехъ мышцъ скелета, въ томъ числе мышцъ языка, губъ, лица и т.д., за исключенiемъ только дыхательныхъ мышцъ. Лицо ея превратилось въ неподвижную, ничего не выражавшую маску, глаза но двигались, и она не была въ состоянiи произнести ни одного звука, ни одного слова. По внешнему виду ее можно было принять за мертвое существо, если бы только не наблюдалось дыхательныхъ движенiй и бiенiя сердца. Между темъ, когда больная, после выделенiя яда почками, очнулась, и когда способность речи къ ней возвратилась, то она заявила, что она была въ такомъ ужасномъ положенiи, какого никогда не испытывала; она все чувствовала, все понимала, все сознавала, готова была выразить свои чувства, свои мысли въ техъ или другихъ движенiяхъ, но была не въ состоянiи произвести хотя бы малейшее движенiе языкомъ, губами или другими членами тела, и это необычное ощущенiе или сознанiе безпомощности приводило ее въ ужасъ, который, по ея словамъ, былъ тяжелее самой смерти. Словомъ, разыгрывалась целая драма, целая трагедiя въ душе человека безъ того, чтобы окружающимъ удавалось что-либо заметить.

Это красноречивое наблюденiе съ отчетливостью доказываетъ, что явленiя, лежащiя въ основе душевной деятельности, а равнымъ образомъ и самые элементы психической деятельности, какъ-то: чувство, аффекты, мысли и воля, совершенно неуловимы для окружающихъ, благодаря ихъ отчетливо выраженной субъективности, делающей ихъ доступными только самонаблюденiю.

На это можно было бы заметить, что психическiя явленiя не доступны для окружающихъ еще и потому, что полемъ ихъ служитъ головной мозгъ, а онъ прикрытъ костями черепа. Но это замечанiе легко устранить темъ известнымъ иаблюденiемъ, что и у людей съ вскрытой черепной крышкой, какъ это бываетъ при известныхъ пораненiяхъ головы, а следовательно съ обнаженнымъ мозгомъ можно констатировать только одно, что при покое, напримеръ, при сне, мозгъ опускается, становится малокровнее, немного холоднее, и, наоборотъ, при просыпанiи, при мозговомъ возбужденiи пухнетъ, наливается кровью и согревается; но какiя чувства и мысли и т.д. роятся въ таинственныхъ механизмахъ чужого мозга, о томъ, конечно, мы не можемъ иметь ни малейшаго представленiя.

Итакъ, о существованiи психическихъ явлений въ мiре подобныхъ намъ ближнихъ мы судимъ только на основанiи того, что мы сами обладаемъ ими, и что внешнiя реакцiи людей на условiя окружающей ихъ среды въ общемъ представляютъ довольно много аналогiй. Признанiе и въ другихъ мiра душевныхъ явленiй основано, следовательно, на внешнемъ выраженiи ихъ въ звукахъ речи, въ поступкахъ, мимике, жестахъ, аналогичныхъ темъ, какiя производимъ и мы при данныхъ душевныхъ состоянiяхъ; если другой, попадая въ те же условiя существованiя, какъ и я, поступаетъ приблизительно такъ же, какъ и я, то, следовательно, и онъ мыслитъ и чувствуетъ подобно мне. Если бы человекъ былъ окруженъ людьми, лишенными возможности выражать свой внутреннiй душевный мiръ въ поступкахъ, то у насъ не было бы никакихъ основанiй признавать существованiе мiра душевныхъ явленiй и въ другихъ...

Об авторе

Тарханов Иван Романович

Выдающийся отечественный физиолог, академик Военно-медицинской академии. Родился в Тифлисе (ныне Тбилиси); происходил из старинного рода грузинских князей. В 1864–1869 гг. учился в Медико-хирургической академии в Петербурге, работал в лаборатории создателя отечественной физиологической школы И. М. Сеченова. В 1871 г. защитил докторскую диссертацию. С 1875 г. приват-доцент, с 1877 по 1895 гг. — профессор кафедры физиологии Медико-хирургической (с 1881 г. Военно-медицинской) академии. В 1892 г. ему было присвоено звание академика Военно-медицинской академии; он был избран ее ученым секретарем. Член многочисленных отечественных медицинских обществ, член-корреспондент Парижского биологического общества, кавалер ордена Почетного легиона.

За период своей сорокалетней научной деятельности И. Р. Тарханов написал десятки трудов по физиологии, в том числе объемный «Курс физиологии», выдержавший два издания. Он разрабатывал вопросы физиологии нервной системы, пищеварения, кроветворной и лимфатической систем. Им были вскрыты некоторые закономерности процессов возбуждения и торможения центральной нервной системы, составившие основу его наблюдений над естественным сном животных, а также закономерности в суммировании нервных раздражений. С его именем связано открытие кожно-гальванической реакции (феномен Тарханова). Он перевел на русский язык и дополнил многие иностранные учебники; из-под его пера вышло большое количество научно-популярных изданий и журнальных статей, знакомящих с достижениями физиологии, психологии, биологии, гигиены; он редактировал медицинские периодические издания, читал популярные лекции, принимал участие в организации Народного университета и Педагогической академии.