У текста и поэта – одна мера и парадигма.
В.Н.Топоров Дорога лингвопоэтики широка,
следующие по ней направляются как будто к единой цели. В.П.Григорьев В этой книге объектом описания избраны язык и поэтика русской прозы в современную нам эпоху постмодерна. Именно постмодерна, а не постмодернизма: если постмодерн понимается нами широко – как общее наименование современной культурной эпохи, то постмодернизм – как наименование чрезвычайно влиятельного, но "частного", идеологически и эстетически достаточно жестко "очерченного" культурного феномена современности. Осмыслению феномена постмодернизма посвящена обширная философская, культурологическая, филологическая литература, совокупными усилиями специалистов разных областей гуманитарного знания выстроено грандиозное здание теории постмодернизма, но при этом до сих пор четко не определено само это понятие – постмодернизм. Одни исследователи называют его направлением, течением, эстетикой, концепцией, парадигмой, методом, стихией. Другие определяют как не направление, не течение, не эстетику, не концепцию, не парадигму, не метод, но стихию. Следы этой стихии ищут и находят в литературе разных времен и народов ("постмодернизм как стихия был всегда" [Вайль 1996: 314]), хотя пик ее "разгула", по мнению большинства, приходится на 70–80-е годы XX века. Нечеткой, зачастую условной является и квалификация того или иного писателя как постмодерниста, что обусловлено уже отмеченной размытостью самого понятия постмодернизм, тем обстоятельством, что демаркация границ между "измами" – модернизмом/постмодернизмом и постмодернизмом/постпостмодернизмом, включающим бесчисленные и слабо дифференцируемые типы творчества, – затруднена естественной текучестью, "вязкостью" литературного процесса. Вследствие этого вариативная, разноречивая типологическая характеристика современных писателей является неизбежной (например, Т.Толстую, С.Соколова, Н.Садур относят то к модернистам, то к постмодернистам). Аналитики по-разному оценивают сегодняшнее состояние постмодернистской литературной парадигмы: Вяч. Курицын считает, что "постмодернизм победил, и теперь ему следует стать немного скромнее и тише" [Курицын 2000: 270]. Н.Б.Иванова определяет постмодернизм как "саморазрушающуюся систему" [Иванова 2003: 215], а М.Н.Эпштейн утверждает, что "постмодернизм по-прежнему остается единственной более или менее общепринятой концепцией, как-то определяющей место нашего времени в системе и последовательности исторических времен" [Эпштейн 2005: 283]. Принимая к сведению всё вышеизложенное, признбем: значимость постмодернистской эстетики для развития русской литературы последних трех десятилетий нельзя ни отрицать, ни абсолютизировать. Сегодня, когда от бурных споров о постмодернизме (о его "зловредных" интенциях, совместимости с русской ментальностью, хронологии рождения – развития – упадка, степени соответствия эстетической теории и художественной практики) филология перешла к обстоятельному многоаспектному исследованию русских литературных плодов названного периода, необходимо учитывать следующее: именно в языковой картине совокупного текста большого корпуса произведений этого времени отражено сложное взаимодействие как имманентно присущего современной русской художественности, так и привнесенного, заимствованного, что диктует настоятельную необходимость пристального аналитического внимания к языку художественной литературы последних десятилетий. В то же время, имея целью по возможности объективное и корректное описание языка русской литературы эпохи постмодерна, не следует пристрастно выискивать и фиксировать в художественном тексте языковое обеспечение актуального для последней четверти XX века постмодернистского канона; целесообразно изначально придерживаться методики лингвопоэтического исследования, не обремененной культурной тенденциозностью. Филологическая интерпретация диалога современной русской прозы с постмодернизмом не представляется возможной без учета поэтики произведений, исследующей "материал и инструменты", поскольку именно лингвопоэтическая организация произведения обеспечивает наиболее полное выявление авторских и текстовых интенций, которые суть "инструкции" к прочтению, а значит, и ключ к реализации интенций современного читателя. По мнению В.Н.Топорова, "именно поэтика есть средостение, которое кратчайшим путем и наиболее полно связывает поэта с текстом, будучи равно укорененной и в том и в другом; она своего рода теоретико-множественное произведение свойств поэта и текста. Поэтика замечательна не только тем, что она между поэтом и текстом. Существуют и более сильные свойства поэтики, чем ее место в "поэтическом" пространстве: поэт творит текст через поэтику; текст реконструирует поэта через описывающую этот текст поэтику. В этом смысле поэтика двунаправлена, и ее двунаправленность – оборотная сторона искомого единства поэта и текста" [Топоров 1997: 216]. Ю.Б.Борев определяет художественный текст как "первую ступень бытия искусства" [Борев 2005: 174], а художественное произведение как "вторую ступень искусства, его социальное бытие" [Там же: 176]. Принимая эту точку зрения на соотношение текста и произведения, считаем необходимым отметить плавность "перетекания", перехода текста в произведение в процессе лингвопоэтического анализа литературного факта, обусловленную тем, что от фиксации и лингвистического описания текстовых средств выражения того или иного приема исследователь должен перейти к рассмотрению функционирования этого приема в процессе читательского восприятия, к анализу "социального бытия" приема. За каждым из трех "участников" литературной коммуникации – читателем, текстом/произведением, автором – в современной филологии признается наличие определенных интенций. Интенции читателя состоят в декодировании, то есть прочтении и понимании/интерпретации текста. В предшествующую современной филологическую эпоху вышеприведенный перечень участников эстетической коммуникации имел обратный порядок: автор (создатель, творец, демиург), текст/произведение, читатель. Первенствующее положение читателя в построениях современного нам постструктурализма определяется тем, что именно и только воспринимающий мыслится субъектом интерпретации как единственно возможной формы перевыражения смысла произведения. Именно читатель признается субъектом конкретизации как процесса "воссоздания художественного произведения, наполнения смыслом рамок художественной структуры путем заполнения пустых мест и участков неопределенности своими представлениями и эмоциями на основе собственного горизонта ожидания" [Дранов 1996: 57]. Горизонт ожидания как диапазон восприятия неразрывно связан с типом читателя: он эже и жестче у наивного, простодушного, ординарного, рядового, массового читателя, который "ищет в поэзии привычных ему мыслей и образов, не умеет мотивировать своих поэтических, литературных предпочтений" [Гумилев 1991: 180–181]. Куда более широкими, гибкими, богатыми являются рецептивные возможности у так называемого искушенного, проницательного, идеального, образцового, абсолютного, критического, властного, когерентного, компетентного, аристократического, сверх-или архичитателя, читателя-друга, "провиденциального собеседника" (О.Мандельштам), который "переживает творческий миг во всей его сложности и остроте" [Там же]. Важные дополнения в типологию читателей вносят В.И.Тюпа ("...там, где читатель-созерцатель должен войти в состав произведения, как в уготованный для него мир, там читатель-ученый обязан увидеть этот мир как произведение [Тюпа 1987: 7] и Г.О.Винокур "...филолог не буквоед и не гробокопатель, а просто – лучший из читателей: лучший комментатор и критик, "учитель медленного чтения" (Ницше)" [Винокур 2000: 93]. В современной русской прозе со всей выразительностью представлены разные типы читателей. Так, безусловными антиподами следует признать читающих героев Л.Улицкой и Т.Толстой. Главная героиня повести Людмилы Улицкой "Сонечка" в разные периоды своей жизни ищет и находит в книгах притягательную красоту и всепобеждающую любовь. Рьяная и опьяняющая страсть к чтению (20) владеет главной героиней повести: ...Сонечка пасла свою душу на просторах великой русской литературы, то опускаясь в тревожные бездны подозрительного Достоевского, то выныривая в тенистые аллеи Тургенева и провинциальные усадебки, согретые беспринципной и щедрой любовью почему-то второсортного Лескова (8–9). Счастливые заботы – замужество и материнство – утишили Сонину страсть к чтению, заслонили собой мир литературного вымысла. Возврат героини к книге, сюжетно обусловленный крахом личной женской судьбы, спасает ее от отчаяния: Совершенно опустошенная, легкая, с прозрачным звоном в ушах вошла она к себе. Подошла к книжному шкафу, сняла наугад с полки книгу и легла, раскрыв ее посередине. Это была "Барышня-крестьянка". Лиза как раз вышла к обеду... и от этих страниц засветило на Соню тихим счастьем совершенного слова и воплощенного благородства... (102). С книгой Сонечка коротает долгую старость: Вечерами... она уходит с головой в сладкие глубины, в темные аллеи, в вешние воды (127). Чтение для Сонечки – возможный мир, притяжение которого неизбывно, и этот мир эротически окрашен. Ведь помимо нейтральных в этом отношении лексических компонентов (чтение, великая русская литература, Достоевский, Тургенев, Лесков, книга, "Барышня-крестьянка", библиотека, каталог, читальный зал), лексике "чтения" принадлежат эротически отмеченные в вертикальном контексте культуры словосочетания темные аллеи, вешние воды, которые русский читатель не воспринимает как сугубо свободные вследствие очевидной аллюзии на соответствующие литературные произведения И.А.Бунина и И.С.Тургенева (а темные аллеи – на целый цикл). В результате сочетания слов вешние воды выражает безрассудство, неуправляемость эротической стихии, а словосочетание темные аллеи – непознаваемость и неодолимость сексуальных позывов. Изысканный аромат эротики, который источают эти словосочетания, усиливает семантика свободного сочетания слов сладкие глубины. Так в тексте повести лексика "чтения" становится носителем концептуально-содержательной информации. К какому же типу читателей можно отнести Сонечку? Кем она является – простодушным читателем-созерцателем? Скорее всего, да, но также очевидно, что ей присущи аристократизм читательских пристрастий (обратим внимание на то, какой литературой зачитывается героиня Улицкой) и способность любования словом, свойственные проницательному архичитателю. На наш взгляд, Сонечка заслуживает высокого (хотя и парадоксального) звания наивного архичитателя, то есть представляет собой тип читателя, ломающий классификационные рамки. Не учтен в вышеприведенной типологии и тип читателя-варвара, представленный героем романа Татьяны Толстой "Кысь". Катастрофа, последствия которой описаны в романе, привела к слому культурной вертикали и рождению героя-мутанта с пороком культурной генетической программы – грамотного варвара, человека-оборотня, ужасная животная ипостась которого неизбежно подавляет в нем всё лучшее, обостряет всё порочное. В начале романа в переписчике книг и благодарном их читателе ничто не напоминает хищную кысь, так как читательские намерения Бенедикта-книгочея вполне традиционны: его непреодолимо влечет возможность приобщения к литературе как источнику нового, неизведанного и увлекательного: Вот читаешь, губами шевелишь, слова разбираешь, и вроде ты сразу в двух местах обретаешься: сам сидишь али лежишь ноги подогнувши, рукой в миске шаришь, а сам другие миры видишь, далекие али вовсе небывшие, в все равно как живые. Бежишь, али плывешь, али в санях скачешь: спасаешься от кого али сам напасть задумал, – сердце колотится, жизнь летит, и ведь чудеса: сколько книжек, столько и жизней разных проживешь! (219) Бабенко Наталья Григорьевна Доктор филологических наук. Окончила филологический факультет Калининградского государственного университета (1973) и аспирантуру Ленинградского государственного университета (1979). В 1980 г. защитила кандидатскую диссертацию, в 2008 г. — докторскую. С 1975 г. по настоящее время преподает в Калининградском государственном университете (ныне — Балтийский федеральный университет им. И. Канта), с 1995 г. — заведующая кафедрой общего и русского языкознания. Автор более 70 научных и учебно-методических публикаций. Сфера научных интересов: лингвопоэтика, стилистика художественного текста, лингвистика текста, словообразование.
|
2023. 720 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) URSS. 2024. 800 с. Мягкая обложка. 37.9 EUR
ВЕРСАЛЬ: ЖЕЛАННЫЙ МИР ИЛИ ПЛАН БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?. 224 стр. (ТВЁРДЫЙ ПЕРЕПЛЁТ) 11 ноября 1918 года в старом вагоне неподалеку от Компьеня было подписано перемирие, которое означало окончание Первой мировой войны. Через полгода, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский договор — вердикт, возлагавший... (Подробнее) 2023. 696 с. Твердый переплет в суперобложке. 119.9 EUR
Опираясь на новейшие исследования, историк Кристофер Кларк предлагает свежий взгляд на Первую мировую войну, сосредотачивая внимание не на полях сражений и кровопролитии, а на сложных событиях и отношениях, которые привели группу благонамеренных лидеров к жестокому конфликту. Кларк прослеживает... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) URSS. 2024. 248 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
В книге изложены вопросы новой области современной медицины — «Anti-Ageing Medicine» (Медицина антистарения, или Антивозрастная медицина), которая совмещает глубокие фундаментальные исследования в биомедицине и широкие профилактические возможности практической медицины, а также современные общеоздоровительные... (Подробнее) URSS. 2024. 240 с. Твердый переплет. 23.9 EUR
Предлагаемая вниманию читателей книга, написанная крупным биологом и государственным деятелем Н.Н.Воронцовым, посвящена жизни и творчеству выдающегося ученого-математика, обогатившего советскую науку в области теории множеств, кибернетики и программирования — Алексея Андреевича Ляпунова. Книга написана... (Подробнее) 2023. 416 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Вам кажется, что экономика — это очень скучно? Тогда мы идем к вам! Вам даже не понадобится «стоп-слово», чтобы разобраться в заумных формулах — их в книге нет! Все проще, чем кажется. Автор подаст вам экономику под таким дерзким соусом, что вы проглотите ее не жуя! Вы получите необходимые... (Подробнее) |