Огольцев В.М. Устойчивые сравнения в системе русской фразеологии Изд. стереотип.

Оглавление

Предисловие

Устойчивые компаративные структуры русского языка в концепции профессора Василия Михайловича Огольцева

Научные интересы В. М. Огольцева были чрезвычайно широки: словообразование и морфология современного русского языка, общее языкознание, синтаксис, стилистика, культура речи, филологический анализ художественного текста, проблемы перевода. Однако главной областью научных исследований стали компаративные единицы языка. Идея их всестороннего описания зарождалась постепенно. Уже в кандидатской диссертации "Семантико-стилистическая характеристика качественно-оценочных суффиксальных форм прилагательных в русском литературном языке и устной народной поэзии XIX–XX вв.", написанной под руководством Е. М. Галкиной-Федорук и защищенной в 1964 г. в Москве, можно увидеть первые ростки будущей фундаментальной теории.

В основе концепции, излагаемой ученым в кандидатской диссертации, лежит мысль о необходимости последовательного разграничения степени качества (объективной меры признака), степени сравнения и субъективной оценки качества. Вместе с тем неоднократно подчеркивается, что сближение и даже смешение названных явлений имеет под собой реальную почву: "в основе степеней сравнения, как и форм субъективной оценки, в конечном счете, лежит именно понятие о степени качества, хотя и совершенно по-разному преломляемое".

Диссертация внесла ощутимый вклад в научное осмысление многих сложных аспектов проблемы. Автор предлагает собственное видение вопроса о том, являются ли новыми словами или формами слова уменьшительные и увеличительные образования; описывает различные оттенки субъективно-оценочных значений; анализирует факторы, оказывающие влияние на значения исследуемых форм (значение и стилистические особенности производящего и фактор контекста); разрабатывает достаточно четкие критерии отграничения объективных значений от субъективно-оценочных; рассматривает разные типы субъективно-оценочных значений – эмоциональных и экспрессивных; ставит вопрос об упорядочении стилистических помет, сопровождающих толкования увеличительных и уменьшительных имен прилагательных в словарях. Исследование проведено на очень большом языковом материале, извлеченном из произведений художественной литературы, а также из фольклорных источников, являющихся сферой наибольшего распространения уменьшительных форм.

Кроме отмеченных основных проблем, в диссертации затрагивается целый ряд других вопросов, каждый из которых заслуживает самостоятельной разработки. Это, в частности, сопоставление полных и кратких форм качественных прилагательных в плане выражения излишка или недостатка степени признака (с. 101–108); образование субъективно-оценочных форм от основ относительных прилагательных: медненький, деревянненький, ситцевенький (с. 108–111); утрата значения уменьшительности и последующая "лексикализация" прилагательных с суффиксами -еньк/-оньк (кругленькая сумма, маленький (о ребенке), новенький (новичок), зелененькая, красненькая (о денежных купюрах); проблема нормативности плеонастических форм самый красивейший, самый безобразнейший (с. 147–150). Исследуются также различные аспекты функционирования качественно-оценочных форм прилагательных в разных стилях, прежде всего в разговорном. В художественных текстах эти формы используются как яркое средство стилизации народно-разговорной речи, а также как элемент выражения субъективного отношения к изображаемому (ласкательного, иронического, снисходительного, уничижительного).

Представляет большой интерес рассмотрение особых приемов употребления анализируемых форм: "эмоционального согласования", а также отмеченных в свое время еще А. А. Потебней феноменов – "согласования в представлении" и "общего эмоционального освещения". В двух первых случаях мы имеем дело с "направленной эмоцией" (она может быть направлена на предмет, который данное слово обозначает, либо на предмет, выраженный другим словом), а в третьем – с эмоцией "ненаправленной", или безобъектной, сопровождающей высказывание в целом. В последнем случае уменьшительные формы выступают как традиционные формы выразительности, исторически закрепившиеся за жанрами устной народной поэзии.

Несмотря на то, что в дальнейшем научные исследования В. М. Огольцева получили иное направление, можно отметить некоторые черты преемственности, объясняющие внутреннюю логику постепенного перехода от наблюдений над семантическими оттенками качественно-оценочных суффиксальных форм прилагательных к всестороннему анализу компаративных единиц языка, предпринятому ученым в докторской диссертации:

– интерес к кругу проблем, группирующихся вокруг понятия "степени качества";

– внимание к языковым формам и языковым единицам, бытующим в живой разговорной речи и неизбежно получающим отражение в художественных и публицистических текстах как яркие экспрессивные средства;

– объединение на функциональной основе "цельнооформленных" и "раздельнооформленных" (описательных, аналитических) единиц языка;

– выдвижение в качестве объекта исследования языковых явлений, характеризующихся ярко выраженной аксиологической направленностью.

Все это позволяет рассматривать две диссертации, разделенные относительно небольшим временным интервалом, как два основных больших этапа единого творческого поиска.

Принципиально новый подход к научному описанию языковых компаративных единиц в основных чертах сформировался в начале 70-х гг., что нашло отражение в проблематике статей этого периода: "Структурные типы компаративных фразеологизмов" (1971); "О фразеологизации устойчивых сравнений" (1971); "Устойчивые компаративные структуры в языковой системе" (1973); "Загадка как образная основа сравнений в поэме "Кому на Руси жить хорошо" (1973); "Способы выражения компаративных отношений и компонентный состав устойчивого сравнения" (1971).

В докторской диссертации "Устойчивые компаративные структуры в системе современного русского языка", защищенной 23 октября 1975 г. при кафедре русского языка ЛГУ, было представлено развернутое системное описание состава, семантики и особенностей употребления устойчивых компаративных структур русского языка.

Под устойчивыми компаративными структурами понимаются разложимые на значимые элементы воспроизводимые единицы языка, компоненты которых характеризуются компаративными взаимоотношениями, определяющими целостное компаративно-образное значение. Центральным объектом исследования являются устойчивые компаративные структуры, проявляющиеся на уровне словосочетаний: как бревно, как сахар, как из бочки, как из бани, как от мухи, как от заразы, как у лошади, как у аиста, как по линейке, как сквозь сон, как на дрожжах, как на крыльях и т. п.

Отправной точкой концепции явилась мысль А. А. Потебни о лингвистической природе образа: образ не "прикраса мысли", а способ ее выражения. В. М. Огольцев был убежден в том, что сравнение как важнейшая форма языкового образа должно рассматриваться прежде всего как факт языковой системы. Такое рассмотрение, в свою очередь, предполагает анализ сравнения логического как основы разнообразных форм языкового сравнения.

В диссертации впервые четко и последовательно была показана логическая структура языкового сравнения. На этом первом этапе анализа автор вводит ряд положений, имеющих большое научно-теоретическое и методологическое значение.

1. Всякое сравнение как прием познания состоит из трех элементов: А – предмет, подвергающийся сравнению; В – образ сравнения, С – основание сравнения (tertium comparationis).

2. Процесс сравнения как логическая процедура может быть разделен на ряд стадий, которые В. М. Огольцев называет компаративной цепью. На первом этапе сходство/различие сравниваемых предметов проявляется в наличии/отсутствии общего признака; на втором этапе – в сходстве /различии проявлений этого общего признака; на третьем – в сходстве/различии степени интенсивности двух проявлений сопоставляемых общих признаков.

3. Признаки сравнения – это иерархический ряд, количество членов которого ограничено, что, в свою очередь, ограничивает длину компаративной цепи. Иерархически связаны между собой в компаративной цепи и сами члены сравнения А и В (идея "компаративной матрешки");

4. Языковая компаративная конструкция фиксирует результат той мыслительной операции, которую автор называет логическим сравнением.

5. Каждая компаративная конструкция имеет свой компаративно-компонентный состав – средства выражения логических элементов сравнения (А, В и С) и компаративных отношений между ними (m – модуль, или показатель сравнения).

Чрезвычайно важными и оригинальными, во многом определившими новизну исследования, явились идеи и прямой и обратной преемственности компаративной цепи, о ее актуальном и функциональном звеньях, а также разграничение качественного и количественного трехэлементного сравнения.

Диссертация посвящена не сравнению вообще, а особому типу компаративной конструкции – сравнению-уподоблению, или образному сравнению. Поэтому принципиальное значение имела разработка четких критериев, с помощью которых можно разграничить два типа языкового сравнения: логическое и образное. В работе получили всестороннее освещение такие характеристики сравнения-уподобления, как 1) разнородность членов сравнения; 2) двухэлементный характер первого этапа образного сравнения и, следовательно, статус компонента В как искомого элемента; 3) уподобление как цель сравнения образного, в отличие от логического, цель которого – выяснить сходство и различие предметов. Было установлено, что основание С для элемента А – это логически существенный и актуальный признак с точки зрения цели выражения, а для элемента В это признак если не существенный, то явный отличительный родовой или видовой признак.

Таким образом, установлена языковая функция сравнения-уподобления: выражение индивидуального проявления признака предмета А через уподобление последнего предмету-понятию В.

Большой глубиной и аргументированностью выводов характеризуются рассуждения автора об устойчивом сравнении (далее также УС) как основном языковом средстве выражения образа. Убедительно показано, что представление, выражаемое воспроизводимым сравнением-уподоблением, – это лишь основа языкового образа, и рассмотрены те языковые факты, которые осложняют представление и формируют собственно образ:

1. Индивидуальное проявление признака всегда характеризуется отождествлением количественно более слабого признака более сильному (тезис о гиперболизации признака элемента А).

2. В сравнении-уподоблении имеет место субъективное распространение сходства с объективно общего признака на другие признаки сравниваемых предметов.

Эти факторы рассматриваются как основополагающие источники экспрессивности образного сравнения, обусловленные взаимоотношениями логических элементов в его структуре.

Центральная часть диссертационного исследования раскрывает природу устойчивых сравнений как единиц языковой системы. Предлагаются критерии их отграничения а) от свободных (индивидуально-авторских) образных сравнений; б) от фразеологизмов; в) от других воспроизводимых компаративных единиц языка.

В. М. Огольцев считал, что для отграничения устойчивого сравнения от свободного недостаточно таких традиционных методов, как статистическое обследование текстов и живой разговорной речи и опрос информантов: различие в степени употребительности, воспроизводимости устойчивых и свободных сравнений связаны с различиями в самом характере значений сопоставляемых единиц. Свободное сравнение выражает признак единичного предмета, устойчивое – обобщенно-индивидуальный (рубашка/платок/скатерть/платок – как снег – белые) или индивидуально-групповой признак предмета (борода клином, нос крючком). Свободное сравнение включает в свою структуру все три обязательных логических элемента сравнения; в УС воспроизводимой является, как правило, только так называемая сравнительная часть (mВ), а элементы А и С в нее не входят. Свободная компаративная конструкция – средство выражения восприятия, а устойчивое сравнение – средство выражения представления. Каждое из отмеченных различий получает подробное описание в диссертации.

Считая УС особым разрядом единиц в системе русской фразеологии, В. М. Огольцев рассматривает их компаративное значение как особый тип суперсегментного фразеологического значения. Отмечаются возможности преобразования УС во фразеологическую единицу с метафорическим суперсегментным значением (как кровь с молоком – кровь с молоком, как бездонная бочка – бездонная бочка). Необходимым условием такого преобразования является отчетливость живых компаративных связей. Так, УС <врет> как сивый мерин или как в воду опущенный не могут выступать в виде соотносительных фразеологических единиц именно в силу затемнения компаративных отношений.

Несомненный интерес для фразеологии в целом представляет предложенное В. М. Огольцевым разграничение часто смешиваемых понятий – фразеологичности и идиоматичности. Идиоматичность понимается как невыводимость значения фразеологической единицы из суммы значений компонентов, немотивированность ее значения, фразеологичность – как семантическая неразложимость, целостность словосочетания, мотивированная значениями слов, составляющих его. В диссертации рассматривается явление идиоматизации устойчивых сравнений – процесса, который сливается с идиоматизацией фразеологизмов лишь в компаративных фразеологических единицах (КФЕ) (скрутить в бараний рог, разбить в лепешку и т. д.). Таким образом, более четкие очертания обретает понятие "компаративная фразеологическая единица": она интерпретируется как подвергшееся идиоматизации устойчивое сравнение.

В исследовании В. М. Огольцева предложены также критерии разграничения устойчивых сравнений и литературных штампов, намечены способы фиксации УС в толковых и специальных словарях.

Особо следует выделить проблему взаимодействия системы устойчивых сравнений и устойчивых метафор в языке. Раскрывая суть отношений между обычным наименованием и метафорой, В. М. Огольцев отмечает, что всякое наименование предмета есть акт сравнения. Но если обычное наименование есть акт отождествления данного предмета с классом предметов того же рода, причем на основе существенного для них признака, то метафорическое наименование – это результат отождествления данного конкретного предмета с классом предметов иного рода, причем на основании признака не существенного, но актуального в данном акте выражения. В диссертации впервые отмечено взаимонаправленное взаимодействие свободной метафоры и свободного сравнения, а также определены условия взаимного преобразования устойчивых сравнений и метафор. На наш взгляд, заслуживает развития и практического применения рассуждение автора об устойчивом сравнении как своего рода "носителе" на пути конечной цели развития метафоры. Для лексикографической практики представляется плодотворной и другая идея: к языковым метафорам следует относить не только производные (переносные) значения слов, но и общественно закрепленные употребления слов. Очевидно, оба проявления устойчивости метафоры заслуживают отражения в толковых словарях.

Детально исследовав структуру устойчивого сравнения, В. М. Огольцев первостепенное внимание уделил способам языкового выражения его основных логических элементов. Обстоятельно описаны способы выражения компаративных отношений: сравнительные союзы, падежные формы существительных, формы степеней сравнения прилагательного, суффиксы относительных прилагательных. Кроме того, сделаны тонкие наблюдения по целому ряду частных аспектов структуры УС, многие из которых заслуживают специального анализа.

Например, отмечаются случаи, когда признак С, обычно выражаемый имплицитно, находит частичное выражение в элементе В (как глухой, как ужаленный, как ведьма, как дьявол).

В связи с рассмотрением способов выражения компаративных отношений фиксируются факты взаимодействия сравнения и модальных оттенков. В диссертации есть описание семантических различий слов как, будто, как будто, словно, точно как показателей сравнительных отношений.

Так называемый "творительный сравнения", по наблюдениям автора, может быть единственным средством выражения компаративных отношений, а может быть структурным вариантом сравнения модели mВ: петь как соловей – петь соловьем.

Указано, что показателями компаративных отношений в структуре УС не могут быть лексические средства похож на..., напоминает..., смахивает на... и т. п.

Представлены интересные наблюдения, касающиеся структуры и семантики так называемого "отрицательного сравнения" (стыд не дым, глаза не ест).

В. М. Огольцевым проанализированы также некоторые особенности пословиц, поговорок как особых компаративных структур. Отмечена специфика компаративной структуры загадки: изолированность элемента А (ключа, отгадки) от элементов В и С, необязательность метафорических отношений между элементами А и В, возможность отсутствия компонента В в структуре загадки, отсутствие "модуля". В качестве наиболее существенного различия между образным значением и загадкой указывается распределение искомых и заданных элементов в процессе сопоставления.

И по сей день сохраняет свою актуальность анализ варьирования УС – явления, связанного с вариативностью элементов В и С. Варьирование элемента В при неизменности С – это проявление синонимии устойчивых компаративных структур (бледный -как стена, как покойник, как мертвец, как полотно); варьирование несинонимических вариантов элемента С при неизменности элемента В порождает многозначность устойчивого сравнения (быть неблагодарным как свинья и быть нечистоплотным как свинья). Выявлены УС, которые обнаруживают тенденцию к однозначности (в частности, это структуры с зависимыми компонентами, ограничивающими элемент сравнения В; ср.: <разбираться> как свиньяв апельсинах), структурные типы УС, предопределяющие их многозначность и, наконец, такие устойчивые сравнения, которые характеризуются неопределенностью основания сравнения, своеобразной "широкозначностью" (как черт – красивый, умный, злой, усталый (устать), работать и т. д.). Теоретически осмыслены также случаи проявления прямого и переносного значений у элемента С при одном и том же образе: горячий (имеющий высокую температуру) как огонь – горячий (перен. темпераментный) как огонь; холодный (имеющий низкую температуру) как лед – холодный (перен. равнодушный) как лед. В подобных случаях В. М. Огольцев говорит о "созначениях" устойчивого сравнения.

Таким образом, в докторской диссертации В. М. Огольцева так или иначе затрагиваются все общетеоретические и частные практические проблемы, связанные с анализом образного сравнения и, в частности, сравнения устойчивого как ядерной и наиболее употребительной компаративной структуры.

Как всякая новая система взглядов, концепция В. М. Огольцева вызвала оживленную дискуссию, послужившую импульсом к дальнейшему исследованию проблемы. Перечислим основные дискуссионные вопросы, которые имеют принципиальное значение для теории устойчивого сравнения.

1. Целесообразно ли исключать из структуры словосочетаний крепкий как дуб, летит как стрела и подобных им те элементы, которые выражают признак сравнения С (в приведенных примерах это прилагательное крепкий и глагол летит)?

В. М. Огольцев считал, что слово, выражающее элемент С, не является структурно необходимым компонентом воспроизводимого компаративного сочетания вследствие закрепленности его логико-компаративной связи в устойчивом сравнении. Во-первых, общественно-языковая закрепленность элемента С как понятия признака дает возможность широкого синонимического варьирования слов, его выражающих: как на вешалке – висеть, свисать, отвисать, сидеть, болтаться (о костюме). Во-вторых, в значительной части УС основанием сравнения выступает понятие, не имеющее однословного выражения, оно может быть представлено только описательно: как по нотам – делать что-л. Легко, свободно, по заранее обдуманному, готовому плану. В-третьих, во многих УС основание сравнения вовсе не представлено как логический элемент. Элемент С в таких случаях совпадает с денотатом, и средством его выражения является сравнительная структура в целом: на душе точно кошки скребут, сердце словно кипятком обливается. Таким образом, средства выражения элемента С слишком вариантны и непостоянны, чтобы быть компонентом УС как воспроизводимой языковой единицы; их целесообразно рассматривать не как компоненты, а как слова-сопроводители устойчивого сравнения.

2. Правомерно ли утверждать, что в образном сравнении, в отличие от логического, сопоставляется не предмет с предметом и не понятие с понятием, а предмет с понятием? Не противоречат ли этому положению примеры, подобные следующему: Только человек, сильный как медведь, может поднять бревно? Не уподобляется ли в этом случае одно понятие другому понятию?

Автор концепции настаивал на том, что в УС, употребленном в предложении "Митрич, сильный как медведь, плохо плавал" слово медведь проявляет не номинативную функцию, а функцию понятия, то есть функцию характеристики ("косвенного обозначения вещи с помощью слова, непосредственно обозначающего другой класс предметов"). Это правило сохраняет свою силу и в том случае, если элемент А представлен именем нарицательным. Так, в первом примере "человек" – конкретный представитель предметов данного класса, противопоставленный другим по силе. Если же элементы А и В как члены сравнения выступают как обозначения классов предметов в целом (Человек силен так же, как и медведь), то такая компаративная конструкция сразу же оказывается логической, утрачивает характер уподобления и, следовательно, образность.

Данное положение чрезвычайно важно и для уточнения природы образности двух близких, но не совпадающих языковых феноменов: метафоры и сравнения. Слово в переносном значении (метафоре) приобретает новую номинативную функцию, то есть оказывается соотнесенным как наименование с другим предметом, но при этом оно выражает не новое, а старое понятие. В этом и состоит существо семантической двуплановости метафоры: – Митрич мне опять на ногу наступил. – Ну и медведь же он! В сравнении же слово еще не приобретает новой номинативной функции, но оно уже свободно от прежней и, следовательно, "готово" к восприятию новой:

медведь(животное) (1) => человек (неуклюжий) / как медведь => медведь(человек) (2)

В этой цепочке семантических преобразований компаративное употребление слова представляет промежуточное звено, которое характеризуется номинативной нейтральностью.

3. Каков критерий установления границы синонимического ряда УС? Можно ли считать синонимичными устойчивые сравнения <лететь (мчаться)>– как ветер, как пуля, как стрела, как буря, как молния и т. п., если известно, что слова ветер, пуля, стрела, буря, молния иметь "различный коэфициент тяготения к понятию "быстро перемещаться" (А. И. Молотков) и в разной степени способны сочетаться с глаголом лететь (мчаться)?

В. М. Огольцев считал подобные ряды синонимическими, руководствуясь единством основания сравнения "быстро перемещаться в пространстве", и отмечал, что по отношению к устойчивым сравнениям такой критерий синонимичности слов и фразеологизмов, как тождество сочетаемости, оказывается неприменимым, поскольку каждое УС "в той или иной степени отличается от синонимичного ему по валентности" (с. 141 настоящей монографии). В целом же автор сознавал необходимость корректировки синонимических рядов на основе учета валентности членов синонимического ряда, хотя само явление валентности в УС приобретает иной характер: здесь надо вести речь не о сочетаемости слов, а о сочетаемости компаративных элементов.

4. Возможно ли объединять в одну систему компаративные единицы разных уровней: ведь близость УС и других компаративных единиц языка (компаративно-производных слов, компаративных фразеологизмов, пословиц, поговорок, загадок) является условной, отдаленной?

Ученый отстаивал свой взгляд на проблему, утверждая, что упомянутая близость единиц обнаруживается в общности компаративной структуры и компаративного значения. Он считал, что единицы разных уровней можно и должно объединять в некую систему, если они проявляют существенные общие признаки структуры, семантики и функции в языке как средстве общения. Условными же являются не связи единиц разного уровня, а сами уровни. Если мы признаем, что язык есть система систем, то тем самым должны признать не только факт межуровневой взаимосвязи единиц языка, но факт системного характера самих проявлений межуровневых связей. В качестве убедительного доказательства правомочности системного рассмотрения межуровневых явлений В. М. Огольцев опирался на исследования С. Д. Кацнельсона, И. А. Мельчука, В. И. Кодухова, В. Н. Телии, Н. М. Шанского и других ученых, уже в 60–70 гг. показавших многообразные связи единиц лексики, фразеологии, морфологии и синтаксиса.

Ключевые аспекты докторской диссертации В. М. Огольцева отражены в настоящей монографии. В этой книге, впервые изданной в 1978 г., то есть уже после защиты, с учетом выше упомянутых дискуссионных моментов получили более детальную разработку некоторые положения теории. Кроме того, в монографии автор наметил ряд перспектив и высказал некоторые новые идеи, о которых не упоминается в тексте диссертации. Значительная часть этих идей и планов была воплощена самим автором в последующее двадцатипятилетие. Интенсивная творческая работа, которая не прекращалась вплоть до кончины ученого, велась по двум направлениям: 1. Развитие теории устойчивого сравнения. 2. Лексикографическая практика.

Среди аспектов дальнейшего углубления теории устойчивых компаративных структур языка выделим следующие:

– компаративные структуры на уровне словообразования;

– функционирование устойчивых сравнений в разговорной речи;

– сопоставительная характеристика УС русского и французского языков;

– изобразительные функции УС в художественном тексте;

– парадигматика устойчивого сравнения;

– принципы лексикографического описания устойчивых сравнений.

В 1978 г. в издательстве Пермского государственного университета вышло из печати учебное пособие по спецкурсу "Модели компаративного словообразования". В этой работе В. М. Огольцев, опираясь на "базовую" компаративную структуру языка – устойчивое сравнение – подвергает структурно-семантическому описанию компаративную структуру производного слова. В пособии получили продолжение и развитие такие идеи, как объединение ряда словообразовательных моделей общим понятием "компаративное значение", выделение "открытых" словообразовательных моделей, предложена классификация моделей компаративного словообразования по разным признакам. В статье "О межуровневых семантических связях и соотношениях компаративно-производных слов в русском языке" (1978) намечаются некоторые типы структурно-семантического соответствия разноуровневых компаративных единиц и обосновывается понятие "компаративное гнездо".

В. М. Огольцев неоднократно возвращался к анализу УС как единиц, типичных для повседневной устно-речевой практики. Так, в работе "Об особенностях употребления устойчивых сравнений в разговорной и художественной речи" (1978) отмечаются наиболее типичные для русского языка объекты сравнения, демонстрируется национальная избирательность установления компаративных связей, ставится вопрос об УС как отражении общеязыкового эталона и о многообразных отклонениях от этого эталона, наблюдающихся в повседневном речевом общении. Живая разговорная речь расценивается автором не как "сырой материал", из которого создаются литературные языковые компаративные единицы, а как "активная сила" их формирования.

Еще в семидесятые годы в статье "Компаративные фразеологизмы русского языка в сопоставлении с французскими" были рассмотрены конструкции с союзом как в русском языке и соответственно с сomme во французском. Сравнительный анализ компаративных фразеологизмов был проведен в плане сопоставления логических структур сравнения, их логико-элементного состава. В более поздних работах компаративные структуры двух языков сопоставляются главным образом на уровне плана содержания. В частности, в статье "Семантизация культурного компонента языковой единицы в учебном словаре устойчивых сравнений" (1982) В. М. Огольцев ставит вопрос о совокупности сведений, ассоциирующихся с тем или иным УС у носителей языка. Эти ассоциации он называет компаративным культурным фоном. Устанавливаются типы семантических соотношений УС двух языков и их зависимость от соотношений логико-компонентной структуры. Сопоставление русских и иноязычных устойчивых сравнений в плане содержания оказывается возможным только на основе сопоставления компаративного фона.

Парадигматические отношения в системе УС рассматриваются в двух статьях 1978 г.: "О грамматических пометах в словаре устойчивых сравнений" и "Парадигматика устойчивого сравнения". Под парадигмой УС понимается совокупность возможных форм грамматически главенствующего (или единственного в структуре) знаменательного слова, представляющего логический элемент В: как от мухи (от мух), как глухой (глухая, глухое, глухие), как отрезал (отрезала, отрезало, отрезали). В статьях подробно исследуются пределы подобного грамматического варьирования, определяющиеся функцией дифференциации значений данного УС или функцией дифференциации разных компаративных структур. Предлагается система специальных помет для обозначения грамматических вариантов устойчивых сравнений, каждая помета иллюстрируется примером словарной статьи.

Употребление компаративных структур в художественном тексте было предметов постоянного интереса В. М. Огольцева. Еще в шестидесятые годы ученый выявил основные приемы авторского употребления сравнений, проанализировал характерные случаи неоправданного нарушения связей логических элементов компаративной конструкции, приводящего к разрушению образа, выявил производные слова, внутренняя форма которых является результатом метафорического сближения понятий: "К вопросу о критериях оценки художественных сравнений" (1967), "Внутренняя форма как источник эмоционально-изобразительной функции производных слов в современном русском языке" (1967). К этой проблематике автор обращается на новом этапе развития своей теории, в диссертации (1975), а позднее в статье "Об особенностях употребления устойчивых сравнений в разговорной и художественной речи" (1978).

В девяностые годы В. М. Огольцевым была задумана монография "Образные сравнения русского языка в литературно-художественном тексте" объемом около 20 п.л. Написано несколько глав этой работы, содержание которых позволяет судить об авторском замысле. В рукописи раскрываются изобразительные функции и возможности образного сравнения в его индивидуальной и общенародно воспроизводимой форме. Дается описание многочисленных структурных разновидностей индивидуально-творческих сравнений, прослеживаются их функции в художественном тексте, анализируются особенности использования сравнений в творчестве русских писателей XIX–XX вв. Большой теоретический и практический интерес представляет анализ отрицательного языкового материала и авторские логико-эстетические рекомендации по использованию сравнений как средств изобразительности.

Компаративная теория В. М. Огольцева непрерывно обогащалась в процессе интенсивной словарной работы. Уже в докторской диссертации автор не просто отметил лексикографическую перспективу исследования, но и убедительно обосновал необходимость создания особого "Словаря устойчивых сравнений русского языка". Были разработаны важнейшие лексикографические принципы и структура словарной статьи. К диссертации прилагался Словник, насчитывавший 3317 наиболее употребительных устойчивых компаративных структур. К этому времени научная картотека В. М. Огольцева насчитывала около 39 000 извлечений из литературных источников разных жанров, иллюстрирующих 3800 устойчивых сравнений. За четверть века (1978–2004) это собрание было существенно пополнено. Новым материалом обогатились и такие разделы картотеки, как "Индивидуально-авторские сравнения", "Сравнения-штампы", "Конструкции с творительным сравнения", "Трансформы устойчивых сравнений".

Практическую, а именно лексикографическую, направленность имеют, по существу, все упомянутые нами научные публикации. Однако следует особо выделить статьи, в которых непосредственно разрабатываются те или иные элементы лексикографической теории, положенной в основу целой серии словарей устойчивых компаративных единиц русского языка: "О грамматических пометах в словаре устойчивых сравнений" (1978), "Устойчивые сравнения как единицы разговорной речи" (1979), "Семантико-грамматический аспект лексикографического описания слова "в сравнении" (на материале семнадцатитомного академического словаря) (1996) Одна из статей этого ряда – "О принципах лексикографического описания устойчивых сравнений" – помещена в настоящем издании в качестве Приложения.

В последующие годы были опубликованы четыре словаря, различающиеся и по объему, и по составу отраженных в них компаративных единиц, и по структуре словарных статей, и по характеру иллюстративного материала. Все эти особенности определяются в первую очередь адресатом и, соответственно, назначением словаря. Например, небольшой по объему словарь "Устойчивые сравнения русского языка" (Ленинград, 1992) был задуман как пособие для учащихся национальных школ. Толкования значений, стилистические пометы и необходимый подстрочный комментарий, а также шутливые картинки, наглядно отражающие типические ситуации употребления данного УС в речи, обеспечивают доступность словаря для учащихся 5–8 классов. Наиболее полный "Словарь устойчивых сравнений русского языка (синонимо-антонимический) (Москва, 2001) включает около 1500 образных сравнений и адресован самому широкому кругу пользователей: преподавателям, студентам, научным работникам, редакторам, переводчикам, писателям и всем тем, кто интересуется изобразительно-выразительными возможностями родного языка. В соответствии с профилем словаря в него включены преимущественно сравнения, имеющие синонимы и (или) антонимы.

Все словари являются нормативными: они включают лишь единицы общенародного литературного употребления и не отражают трансформы устойчивых сравнений, сравнения-штампы, сравнения диалектного происхождения, сравнения-жаргонизмы.

У профессора В. М. Огольцева были и другие интересные лексикографические замыслы. В начале 90-х гг. был задуман популярный вариант краткого словаря устойчивых сравнений современного русского языка "С кем сравнить человека?". Было написано предисловие к этому словарю, определен состав словника (около 600 УС), написано несколько словарных статей, в которых определения значений сопровождаются репликами диалогов, взятых из живой разговорной речи.

В последнее время В. М. Огольцев увлеченно работал над своим последним лексикографическим трудом – Словарем компаративных единиц языка", который должен был отразить все богатство воспроизводимых компаративных структур, в том числе компаративно-производные слова и конструкции с творительным сравнения В конце словаря автор планировал поместить ряд указателей и успел составить несколько предварительных списков со следующими заголовками: "Тематический перечень субъектов сравнения", "Тематический перечень свойств и признаков, отраженных системой УС", "Классификация функций УС, характеризующих человека". К сожалению, этому словарю не суждено было увидеть свет при жизни автора.

Научные интересы В. М. Огольцева были неразрывно связаны с его преподавательской работой. На протяжении двадцати лет студентам-филологам и будущим журналистам читались спецкурсы "Устойчивые сравнения в системе русской фразеологии" и "Сравнение в художественном произведении (типы, функции, приемы употребления)".

Надеемся, что новое издание книги "Устойчивые сравнения в системе русской фразеологии" послужит импульсом для дальнейших научных поисков наших коллег-лингвистов и их учеников в одной из интереснейших областей семантики современного русского языка.

Введение

Так называемое образное сравнение занимает умы исследователей с глубокой древности. Вопрос о сравнениях, по верному замечанию ученых, имеет огромную литературу. Но в то же время вряд ли существует какой-либо иной специальный вопрос, о котором современная наука о языке имела бы столь поверхностное представление. Этот факт объясняется, видимо, тем, что сравнение рассматривалось прежде всего как риторическая фигура и интерес к нему ограничивался рамками практических задач, связанных с ораторским искусством и красноречием, а затем с искусством литературно-художественной речи. Что же касается существа образного сравнения как особого проявления языковой системы, то эта безусловно более важная, исходная часть проблемы оказалась фактически вне поля зрения многих поколений исследователей, в том числе ученых нашего времени. И здесь уже приходится говорить не об "огромной" или "необозримой" литературе, а лишь о единичных источниках прошлого.

Нельзя сказать, что в современном отечественном языковедении не осознается важность этой части проблемы, тем не менее исследователи находятся в состоянии как бы молчаливого согласия в том, что трудно прибавить что-либо существенное к тем основам теории образа, которые заложены еще древними греками и римлянами и существенно пополнены, на отечественной почве трудами М.В.Ломоносова, Ф.И.Буслаева, А.А.Потебни и А.Н.Веселовского, а затем представителями так называемого русского формализма 20-х годов нашего века. Между тем современная практика анализа образного сравнения в художественных произведениях, по мере накопления исследований этого рода, все с большей очевидностью показывает необходимость углубления научных представлений о существе образного сравнения как языкового явления.

Современной лингвистической теории сравнения, как и теории образа в целом, нет. Ее лишь предстоит создать. Но в то же время современное языкознание не ощущает недостатка в работах, посвященных "образности языка" вообще, специфике "поэтического языка" вообще. Причем широко распространена тенденция характеризовать образные свойства художественного повествования независимо от специальных языковых средств выражения образа (сравнения, метафоры, гиперболы и т.д.). Слишком настойчиво, на наш взгляд, повторяется мысль о том, что образность художественного произведения создается не только тропами и специальными стилистическими фигурами, и даже не за счет этих специальных средств выражения образа, а за счет обычных, самых простых слов повествования. Более того, у некоторых литературоведов эта тенденция принимает вид теории художественной речи, в которой выдвигается и защищается положение о том, что "сами по себе произведения поэзии представляют явления своеобразной художественной деятельности, а вовсе не явления речевой деятельности как таковой". В ряде же работ "словесному языку" прямо противопоставляется "некий другой язык" – "язык образов".

Нам представляется, что эта своеобразная антиномия, возникающая при пересечении литературоведческого и лингвистического воззрений на сущность поэтического языка, определяется прежде всего неуясненностью понятия "образ". Ведь даже сторонники лингвистического воззрения на поэтический язык подходят к образу как категории литературоведческой. "Образ-понятие литературоведческое, – пишет, например, П.Г.Пустовойт. – Обычно под художественным образом понимают воспроизведение типических явлений жизни в конкретно-индивидуальной форме". Однако еще А.А.Потебня с достаточной убедительностью показал, что образ – понятие прежде всего лингвистическое, что любое слово представляет собой "элементарную форму поэзии" и "разница здесь между словом и поэтическим произведением только в большей сложности последнего".

Мы не утверждаем, что литературоведческое понятие образа неправомерно или несостоятельно, и Потебня говорил об образе-басне, образе-романе, – считаем лишь, что образ прежде всего факт языковой системы, прямое назначение которого состоит не в изображении предметов и явлений действительности, а в их выражении. Образ в языке не роскошь, а необходимость. Язык изображает, чтобы выразить, а художественная речь выражает, чтобы изобразить, и, видимо, в этом существо различий между образом литературно-художественным и образом языковым. Как бы то ни было, сущность различия между тем и другим не может быть вскрыта, пока не разработана лингвистическая теория языкового образа.

Первым шагом на пути к созданию современной теории образа является, по нашему мнению, осознание того факта, что образ – это не только явление речи вообще, это прежде всего факт языковой системы. Научная разработка языкового образа должна начаться, видимо, с концентрации внимания исследователей именно на тех издревле установленных категориях, которые получили наименование тропов, причем первым предметом внимания должно стать сравнение как первичная, исходная и потому важнейшая форма языкового образа.

Лингвистическая проблема сравнения характеризуется признанной сложностью в силу прежде всего своей многоаспектности. Исследователи уже неоднократно указывали на многообразие языковых средств выражения сравнения: формы степеней сравнения прилагательных и наречий (скромнее сестры, самый надежный, работать прилежнее); многие модели словообразования и производные слова, особенно в системе имен прилагательных и наречий (крючковатый, змеистый, стрельчатый, серповидный, громоподобный, белоснежный, кроваво-красный, золотоволосый; громоподобно, по-змеиному); так называемые сравнительные обороты в структуре предложения (Только люди безжалостно прямые и твердые, как мечи, – только они пробьют,.. -А.М.Горький); сравнения, основанные на структуре простого предложения (Воздух тих и свеж, как поцелуй ребенка. – М.Ю.Лермонтов), сравнения, представленные сложным предложением с придаточным сравнительным; сравнения, представляющие собой ряд предложений, т.е. сложное синтаксическое единство. Наконец, сравнение выступает и как воспроизводимая единица фразеологического типа (как снег, как ветер, как из бани и под.). При этом в одних случаях сравнение выступает как образное, в других – как безобразное, или прямое, логическое. "Требуется серьезное усилие для того, – писал С.О.Карцевский, – чтобы выделить систему, лежащую в основе многочисленных средств, которые язык представляет в распоряжение говорящих субъектов для выражения сравнения". Единство всех этих средств, несмотря на их многоаспектность и разнообразие, не вызывает сомнений. Очевидно и то, что путь к уяснению существенных свойств средств выражения сравнения лежит через выяснение их общей основы, или "системы", поскольку сущность любого частного проявления может быть определена только через ближайшее общее явление. Но не представляет особой тайны и общая основа многообразных форм языкового сравнения. Этой основой является сравнение логическое как способ познания предметов и явлений действительности. И трудность состоит не в том, чтобы указать эту общую основу, а в том, чтобы выявить механизм взаимосвязи между разнообразными языковыми формами сравнения и сравнением логическим. Мы считаем, что внедрение в механизм этой связи является неизбежным, если не единственным, способом проникновения в существо и функции языкового сравнения в его многообразных формах.

Таким образом, предлагаемый нами общий подход к изучению проблемы является в основе своей логическим, в качестве же предмета исследования мы выделяем устойчивые образные сравнения (как снег, как ветер, как из бани). Выбор этого разряда средств выражения сравнения определяется не только их научной неразработанностью, но и учетом особой актуальности их научного изучения. Будучи единицами языковой системы, устойчивые сравнения выступают как средства языкового выражения, признание же этого факта вносит принципиально существенную коррективу в традиционное и широко распространенное представление об образном сравнении как исключительно речевом, изобразительном средстве.

Оживление интереса к проблеме устойчивого сравнения наметилось лишь в последние два десятилетия. Работы, появившиеся за этот период, свидетельствуют о первых значительных сдвигах в решении многих актуальных вопросов в пределах темы. Однако и сейчас еще среди языковедов распространено мнение, что устойчивые раздельно-оформленные компаративные структуры языка (устойчивые сравнения) представляют собой малозначительный и немногочисленный разряд специфических фразеологизмов, некоторые же исследователи склонны расценивать их всего лишь как речевые штампы.

Изученный нами материал показывает, что устойчивые сравнения – это широкий пласт активно употребляемых единиц языка, являющийся значительной частью русской фразеологии. Устойчивые компаративные структуры представляют собой систему средств выражения, в которой с особой наглядностью проявляется так называемая внутренняя форма языка, богатство собственно языковых изобразительных ресурсов, а вместе с тем раскрывается самобытность национальной культуры, национальный склад образного мышления. Этот пласт устойчивых единиц языка едва затронут исследованиями и почти совершенно не отражен современной лексикографией.

Об авторе

Василий Михайлович Огольцев родился 20 января 1926 г. в селе Борисо-Романовка Кустанайского района Кустанайской области в многодетной крестьянской семье. В 1943 г. закончил среднюю школу в селе Александровка Кустанайской области, в сентябре стал студентом Кустанайского учительского института. В ноябре того же года был призван в армию, в рядах которой находился до 1951 г. Служил в Сибирском военном округе (г. Тюмень), затем в Одесском (г. Николаев, г. Кривой Рог). Был курсантом, командиром отделения Учебного стрелкового полка, начальником авиасигнального поста батальона связи, командиром отделения взвода охраны 34 гвардейской механизированной криворожской дивизии. В 1945 г. лейтенант В. М. Огольцев за отличную подготовку боевых кадров сержантского состава был награжден медалью "За победу над Германией в Великой отечественной войне 1941–1945 гг.". С 1949 по 1951 гг. был слушателем Военного института иностранных языков Красной Армии (г. Москва).

Демобилизовавшись в 1951 г., В. М. Огольцев продолжил учебу в Алма-Атинском педагогическом институте иностранных языков, который окончил с отличием в 1953 г. Параллельно (с 1951 по 1956 гг.) учился на заочном отделении историко-филологического факультета Казахского государственного университета им. С. М. Кирова. В 1956 г., успешно закончив истфак, получил второй диплом о высшем образовании. После восьми лет армейской службы В. М. Огольцев отдавался учебе с настоящей страстью. Он увлеченно изучал французский язык, историю, философию, читал в подлиннике французских классиков.

В 1953–1957 гг. работал учителем французского языка в средней школе. Но ему хотелось учиться дальше. В эти годы он серьезно заинтересовался общим языкознанием, а затем – русской филологией. Его первые научные лингвистические интересы были связаны с филологическим анализом художественного текста через описание его образной системы. В январе 1957 г. он был зачислен в аспирантуру при кафедре русского языка Казахского государственного педагогического института, а в июле 1957 г. направлен в Московский государственный университет для прикрепления к кафедре русского языка, где начал работу над кандидатской диссертацией под руководством профессора Е. М. Галкиной-Федорук. По окончании аспирантуры в 1960 г. приступил к работе в должности старшего преподавателя кафедры русского языка Кустанайского педагогического института.

В сентябре 1964 г. в Московском государственном педагогическом институте (МГПИ) защитил кандидатскую диссертацию на тему: "Семантико-стилистическая характеристика качественно-оценочных суффиксальных форм прилагательных в русском литературном языке и устной народной поэзии XIX–XX вв.". Официальными оппонентами были доктор филологических наук, профессор С. Е. Крючков и кандидат филологических наук, доцент Л. Ю. Максимов – ученые кафедры русского языка МГПИ, к которым В. М. Огольцев до конца сохранял самые высокие чувства уважения и признательности.

В последующие годы В. М. Огольцеву довелось работать в разных городах: в Магнитогорске, Петрозаводске, Новгороде, сначала в должности старшего преподавателя, а с 1967 г. – в должности доцента кафедры русского языка. В 1968 г. он был утвержден в ученом звании доцента. В течение десяти лет шла непрерывная работа по сбору и обработке материала для научной картотеки, на основе которой сформировалась компаративная теория. Начался новый, самый значительный этап творческого пути ученого. В октябре 1975 г. В. М. Огольцевым на кафедре русского языка Ленинградского государственного университета была защищена докторская диссертация на тему "Устойчивые компаративные структуры в системе современного русского языка" (официальные оппоненты – доктор филологических наук, профессор А. И. Молотков, доктор филологических наук, профессор А. М. Кожин, доктор филологических наук, профессор Н. А. Мещерский). После защиты докторской диссертации В. М. Огольцев преподавал на кафедре русского языка и литературы Сыктывкарского государственного университета, а в 1977–1982 гг. жил и работал в г. Горьком. В 1978 г. ему было присвоено ученое звание профессора, с этого же года он возглавил кафедру русского языка Горьковского государственного педагогического института иностранных языков имени Н. А. Добролюбова.

В 1982 г. В. М. Огольцев переехал в г. Калинин (ныне Тверь), где работал сначала в должности профессора кафедры методики русского языка, а с 1990 г., полностью сосредоточив свои силы на научной, преимущественно лексикографической работе, перешел на должность старшего научного сотрудника Тверского государственного университета. В эти годы был издан главный труд всей его жизни – Словарь устойчивых сравнений русского языка. Продолжалась работа над монографией и Словарем русской компаративной фразеологии.

Василий Михайлович Огольцев был очень интересной, многогранной личностью. Он был способен до самозабвения увлекаться любым делом, за которое брался. Нумизматика, собирание открыток с репродукциями картин русских и западноевропейских художников, книги по истории живописи и музыки, рисование и лепка, фотография и переплетное дело – это далеко не полный перечень его увлечений. Столь же разносторонними были и его профессиональные, лингвистические интересы.

В работе со студентами он всегда стремился научить их думать самостоятельно и видеть в самых простых фактах зародыш новой идеи, заслуживающей исследования. Сам будучи личностью творческого склада, он умел заразить этим творческим духом всех, кто оказывался рядом с ним.

Ему было присуще замечательное качество – умение оставаться самим собой в любых, самых жестких обстоятельствах жизни. Не суетиться, а терпеливо и упорно пробивать дорогу своей идее, пользуясь только честным оружием – собственным талантом и трудолюбием. И первого, и второго в нем было столько, что хватило бы на десятерых. В отношении к науке В. М. Огольцев всю свою жизнь придерживался самых строгих нравственных правил. Принципиален во всем, что касалось его собственной работы, чуток к любой несправедливости, касавшейся коллег-ученых, он был непримирим ко всякому проявлению научной недобросовестности. Вполне закономерно, что путь такого человека не мог быть простым.

Многие годы он ждал опубликования своего главного труда – Словаря устойчивых сравнений русского языка. Ему неоднократно предлагали сделать это за рубежом, но он предпочел другой путь. Он часто говорил: "Любой словарь – книга глубоко патриотическая. А устойчивые сравнения любого языка - одно из самых ярких свидетельств национального своеобразия его внутренней формы. Словарь русских устойчивых сравнений должен быть впервые издан именно в России". Так и произошло.

17 февраля 2004 г. моего отца и учителя, профессора Василия Михайловича Огольцева не стало. Как это часто бывает в судьбе ученого, многие замыслы, которые вынашивались годами, он так и не успел осуществить. На его письменном столе остались рукописи незаконченных книг...