Шор Р.О. Язык и общество:
ИССЛЕДОВАНИЕ ПО СОЦИОЛИНГВИСТИКЕ. Критика "НАИВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ" людей о своем языке и языковых предрассудков. Изд. стереотип.

Оглавление

Розалия Осиповна Шор и ее книга

Имя Розалии Осиповны Шор (1894–1939) сейчас вспоминают редко, на ее труды ссылаются немногие. Но в 20–30-е гг. ХХ в. она занимала очень заметное место в советской науке о языке, много и активно печаталась и выступала, ее публикации затрагивали самые различные области языкознания, а в двух из них – социологии языка и истории лингвистики – она, бесспорно, играла ведущую роль. Розалия Осиповна много преподавала и имела немало учеников. И еще одно обстоятельство стоит отметить. Сейчас, когда среди студентов лингвистических специальностей значительно преобладают девушки, а в числе видных лингвистов процент женщин достаточно велик, уже трудно себе представить, что менее столетия назад языкознание, как и другие науки, было чисто мужским делом. И первой женщиной-ученым в отечественной лингвистике (исключая особую область методики преподавания языков) стала именно Розалия Осиповна.

Р. О. Шор, окончившая в 1919 г. германское отделение историко-филологического факультета Высших женских курсов, преобразованных после революции во Второй МГУ, а затем год учившаяся на лингвистическом отделении историко-филологического факультета Первого МГУ у Д. Н. Ушакова и М. Н. Петерсона, принадлежала к первому послереволюционному поколению отечественных лингвистов. Это поколение, в котором было немало ярких и талантливых ученых, благодаря революции заняло ведущее положение, оттеснив старую профессуру, в большинстве не хотевшую и не умевшую приспособиться к новым ситуациям. Но и это поколение лингвистов еще состояло из мужчин, Р. О. Шор оказалась в нем единственной женщиной. Характерна ошибка В. Н. Волошинова, назвавшего в известной книге "Марксизм и философия языка" одну из работ Розалии Осиповны "очерком Р. Шора" [Волошинов 1929/1995: 264]. Зная фамилию Шор лишь по публикациям, он просто не мог себе представить женщину в качестве автора солидной научной статьи. Но Шор была женщиной, и как раз в год публикации книги "Язык и общество" родила дочь, что никак не снизило ее научной активности.

И карьера Розалии Осиповны была успешной. В 20-е гг. она работала в Институте языка и литературы РАНИОН, Государственной академии художественных наук (ГАХН), Институте национальностей и других учреждениях, преподавала в МГУ и других вузах. В 30-е гг. она была профессором МИФЛИ и филологического факультета ЛГУ, заведовала кафедрой языковедения в МГПИИЯ, возглавляла редакции языкознания в Большой советской энциклопедии и Литературной энциклопедии, входила в различные ученые комитеты и экспертные комиссии. По воспоминаниям ее дочери, Р. О. Шор проводила весь день на работе, возвращалась домой поздно и после этого работала до двух, трех, четырех часов ночи. За рабочим столом она проводила выходные дни, каникулы и не брала отпуск. Бурная, активная деятельность внезапно прервалась тяжелой болезнью и ранней смертью.

Интересы Р. О. Шор не исчерпывались лингвистикой. У нее были книги о Г. Гейне и о Ч. Диккенсе, под ее редакцией вышла хрестоматия по западной средневековой литературе, ей принадлежит перевод индийских литературных памятников "Панчатантра" и "Двадцать пять рассказов Веталы" (вторая книга вышла посмертно). Но большинство ее публикаций – лингвистические.

Помимо работоспособности, Р. О. Шор отличала огромная эрудиция. Она владела 16 языками, а в знании лингвистической литературы, особенно зарубежной, ей в те годы в стране не было равных. Такие знания нашли свою область применения – энциклопедическую деятельность. Вклад Р. О. Шор в первое издание Большой советской энциклопедии огромен, она написала множество крупных и малых статей на самые разные темы: по теории языка, по конкретным языкам, персоналии лингвистов.

Еще важнее публикаторская деятельность Р. О. Шор. В 30-е гг., когда научные связи с заграницей стали уменьшаться, а иностранной науке уделялось все меньше внимания, она добилась организации серии "Языковеды Запада", где под ее редакцией в 1933–1938 гг. вышло пять книг (после смерти Розалии Осиповны серия прекратилась). Первым выпуском в серии стало первое русское издание "Курса общей лингвистики" Ф. де Соссюра, затем появились книги Э. Сепира, Ж. Вандриеса, В. Томсена и переиздание книги А. Мейе. Для перевода отбиралось самое существенное из того, что было на тот момент в зарубежном языкознании. Особенно много для развития нашей науки дали русские издания Ф. де Соссюра и Э. Сепира. Р. О. Шор первой открыла работы Э. Сепира для отечественной лингвистики.

Более всего печатных работ у Р. О. Шор в области истории языкознания. Она занималась разными эпохами – от XVI–XVII вв. до современности. Ее очерки показывают обширные познания автора, фактически точны, содержат немало интересных оценок и замечаний, хотя не свободны от влияния принятых тогда в советской (не только лингвистической) историографии жестких схем.

У Розалии Осиповны было много качеств, ценных для ученого: работоспособность, эрудиция, умение интересно писать и четко формулировать свои мысли, но ей не хватало самостоятельности во взглядах. И ученые, четко стоявшие на определенных позициях, упрекали Р. О. Шор в том, что она "была по природе эклектична" [Реформатский 1970: 25]. Часто она увлекалась теми учениями, которые были в данные годы популярны (хотя испытание временем выдерживали потом по-разному). Большое влияние на нее оказал Ф. де Соссюр, но с конца 20-х гг. Р. О. Шор подпала и под влияние печально известного "нового учения о языке" академика Н. Я. Марра, что снижало качество ее публикаций 30-х гг. Впрочем, в предлагаемой читателю книге этого влияния еще нет.

Количество публикаций Р. О. Шор очень велико, особенно для автора, деятельность которого продолжалась менее двух десятилетий. В ее творческом наследии преобладают "малые жанры": энциклопедические статьи, рецензии, обзоры, предисловия и послесловия, комментарии, а книг, не считая литературоведческих работ и изданий переводов, всего три. Из них две прижизненные не слишком объемисты: это публикуемая здесь книга 1926 г. "Язык и общество" и книга по историографии лингвистики [Шор 1931]. Уже после ее смерти появилась самая большая по объему книга: учебник введения в языкознание [Шор, Чемоданов 1945], в основу которого был положен не опубликованный при жизни автора лекционный курс в МИФЛИ, доработанный Н. С. Чемодановым с использованием других работ Р. О. Шор. Это был первый в советское время учебник такого рода, активно применявшийся в преподавании.

Отметим недавно изданные воспоминания дочери Розалии Осиповны [Шор 2006], мало касающиеся ее как ученого, но содержащие много данных о ее биографии и личности.

Первая и, пожалуй, самая интересная книга Р. О. Шор "Язык и общество" за один 1926 г. была издана дважды; здесь воспроизводится ее второе издание. Позже она не переиздавалась. Книга вышла в педагогическом издательстве и предназначалась для широкого читателя. В книге удачно сочетаются научность с общедоступностью, она написана ярко, содержит немало любопытных и иногда забавных примеров из художественной литературы и из разговорного языка. В процессе чтения ощущается, что ее автором была "женщина остроумная", как охарактеризовал Р. О. Шор учившийся у нее профессор П. С. Кузнецов. Но цель автора вполне серьезна: "изложить в доступной для русского читателя форме новейшие достижения западноевропейской научной мысли в области социологии языка" (с. 3).

Сам термин "социология языка" в СССР употребила впервые, по-видимому, именно Р. О. Шор. И далее она перечисляет имена: на первом месте Ф. де Соссюр, затем А. Мейе, Ш. Балли, Э епир, А. Марти; среди ученых, используемых в меньшей степени, названо еще семеро, в том числе О. Есперсен, М. Бреаль (с. 3–4). Все это – ведущие фигуры науки той эпохи.

Такой постановкой задачи ("изложить новейшие научные достижения западноевропейской научной мысли") Р. О. Шор сразу обрекала себя на определенную вторичность, на роль пересказчика чужих идей, тогда в СССР недостаточно известных, "в доступной форме" применяемых к новому материалу, прежде всего, русского языка.

В книге заметно сильное влияние Ф. де Соссюра. Так, споря с идеей о слове как представлении, Р. О.Шор принимает его знаковую теорию: "слово – не представление, а знак" (с. 80), как и идеи произвольности знака (с. 42 и др.). Используется идея Ш. Балли о том, что в каждом языке имеются система выражения значений и система выражения эмоций (с. 82). Многое взято у того и другого, как и у А. Мейе и в связи с социальной ролью языка. Именно Р. О. Шор отнесла всех этих франкоязычных ученых к "социологической школе языкознания", данное понятие надолго утвердилось в советской науке.

Но все же книга Р. О. Шор даже по своей проблематике далеко не сводится к простому переложению идей "социологической школы". При этом тема, заявленная в названии книги, специально рассматривается лишь в последней ее части (с. 100–147), занимающей только около трети ее объема. Большая ее часть посвящена проблеме, обычно вообще не рассматриваемой лингвистами, несмотря на свою важность. Книга, обращенная к широкому читателю, исследует стереотипы массового, "наивного" сознания в отношении языка, выявляет их причины и показывает, как избавиться от них.

Например, рассматривается тот факт, что "рефлектирующее над языковыми фактами наивное сознание" удивляется множеству языков и особенно тому, что "в различных языках для обозначения одной и той же вещи применяются совершенно различные звуковые комплексы" (с. 6). "Серьезная наука" редко замечает такие проблемы (впрочем, как раз Ф. де Соссюр их обсуждал, говоря о произвольности знака), но они очень важны. И Р. О. Шор вкратце рассматривает, какими разными бывают языки, давая начатки знаний о типологии (в частности, привлекая идеи Э. Сепира) и приводя разнообразные примеры.

Другой стереотип связан с тем, что "сталкиваясь с проблемой многообразия человеческих языков, наивное сознание реагирует на нее, прежде всего, своеобразным протестом" (непривычное кажется "нечеловеческим", отсюда пародии на чужое произношение, прозвища и пр.) (с. 20). Кроме этого, носители языка замечают изменения в нем, что "окончательно разрушает свойственное наивному сознанию представление о естественно-необходимом характере его родной речи" (с. 33). И несостоятельность такого представления показана на разных примерах: говорится о социальном, а не естественном характере овладения языком, о различии между природными звуками (таковыми кажутся и звуки чужой речи) и звуками, включенными коллективом в систему фонем.

Еще один предрассудок: "примитивному сознанию слово представляется тождественным с обозначаемым им предметом" (с. 63), что проявляется в магии слов, табу и пр. "Но в основе этого наивного представления лежит проблема менее ясная – проблема о тождестве значения, как существующего в коллективном смысле слова, и названия, как указания на предмет" (с. 67). И далее рассматриваются проблемы семасиологической и номинативной функций, в том числе случаи их несовпадения. Кроме того, "наивное языковое сознание" сохраняется, приобретая новые свойства, и при элементарном образовании: грамотному, но лингвистически не образованному человеку "основной единицей речи обычно представляется графическое слово" (с. 56), хотя в связной речи это не так, на что указывают народные этимологии и каламбуры (приводятся любопытные примеры). Последнее, против чего предостерегает Розалия Осиповна, – свойственное даже некоторым лингвистам отождествление значения слова с его этимологией, или внутренней формой в смысле А. А. Потебни: "Внутренняя форма слова так же мало связана с его значением, как и его внешняя форма" (с. 93); "Установление этимологической связи двух слов отнюдь не раскрывает их значение, но делает это значение "образным", наглядным" (с. 95).

Анализ точно подмеченных свойств "наивного сознания" играет у Р. О. Шор двоякую роль. Во-первых, он дает возможность на, казалось бы, совсем простом уровне рассмотреть серьезные и сложные проблемы языка. Во-вторых, он имел тогда и имеет сейчас и самостоятельное значение. В 20-е гг. прошлого века шло активное распространение литературного языка и книжной культуры в массы, сохранявшие "наивное сознание", в том числе языковое, что могло порождать те или иные коллизии. А сейчас, конечно, человек со средним или высшим образованием уже не будет называть любого, кто не говорит на его языке, немцем, думая подобно цитируемому Р. О. Шор негру Джиму из "Приключений Гекльберри Финна" М. Твена, что в мире есть лишь один его родной язык. Но и люди, прекрасно образованные в других областях знаний, могут проявлять те или иные черты "наивного сознания". Это хорошо проявилось при обсуждении предлагавшихся реформ русской орфографии и в 60-х гг. и в совсем недавнее время, когда выступления многих уважаемых людей, в том числе писателей, показали, что поднятые Р. О. Шор вопросы еще долго будут актуальными.

И еще один вопрос хочется отметить. Р. О. Шор, с блеском воевавшая с "наивным сознанием", не замечала или не хотела замечать, что именно им во многом определялись замысловатые построения Н. Я. Марра, которыми она увлеклась. "Новое учение", основывавшееся на народных этимологиях своего создателя, на деле оказывалось регрессом, возвращением к наивным представлениям, давно оставленным наукой.

Что касается части книги, непосредственно посвященной социологии языка, то надо учитывать, что к 1926 г. социолингвистика как особая дисциплина еще не существовала, а в нашей стране Р. О. Шор наряду с Е. Д. Поливановым выступала в роли первопроходца. В СССР к тому времени изучение любых социальных проблем находилось под значительным влиянием марксизма; однако в данной книге, в отличие от более поздних работ того же автора, это влияние видно лишь в некоторых формулировках о классовом господстве и классовом сознании (с. 120, 121, 134 и др.). Влияние франкоязычной "социологической школы" намного заметнее, в связи с чем спустя несколько лет сама Розалия Осиповна была вынуждена подвергнуть эту книгу самокритике за неудачную попытку "материалистически переработать Ф. Соссюра", за "нечеткость социологических понятий и недиалектичность всей концепции" [Шор 1931: 27].

В книге рассмотрено на ряде примеров, как социальная дифференциация отражается в языковой дифференциации; описываются социальные диалекты, включая тайные языки, и их соотношение с "общим языком"; обращается внимание, что таким образом в языке выражается классовое или групповое самосознание. Р. О. Шор избегала свойственных марристам заявлений о всеобщей классовости языка, говорится лишь о выражении классовой борьбы в экспрессивной окраске слова (в том числе звуковой) и об обусловленных "классовым сознанием" мерах по регулированию языка (в зависимости от ситуации это может быть поощрением или искоренением заимствований и пр.).

Рассмотрены разные формы существования языка: территориальные диалекты, койне, но также и "общие языки", отрицавшиеся марристами. Особо указано, что социальное взаимодействие между группами ведет к языковой унификации, а отсутствие такого взаимодействия – к дифференциации (с. 133). Специально обращено внимание на редко тогда упоминавшиеся теоретиками языка "торговые жаргоны" и пиджины (с. 134). В то же время Р. О. Шор признает (что делали не только марристы) существование смешанных языков, к которым относит английский и современный персидский (с. 134–135). Автор книги постоянно старается объяснить те или явления языка изменениями в обществе, причем роль экономических факторов (в частности, экономического господства) считает более важной, чем роль политики (с. 134). При общей разумности подхода иногда объяснения выглядят излишне прямолинейными. Процесс распада языков Р. О. Шор однозначно связывает с экономическим регрессом: распад латыни и образование романских языков объясняется регрессом после падения Римской империи (с. 138).

В целом же книга содержательна и хорошо написана; хотя социолингвистика, разумеется, далеко ушла вперед, книга совсем не устарела и, как нам кажется, представляет интерес и для современного читателя. В 20-е гг. прошлого столетия эта книга, безусловно, выделялась, и многие затронутые в ней проблемы остаются актуальными и на сегодняшний день.

Предисловие

Задача предлагаемого очерка-изложить в доступной для русского читателя форме новейшие достижения западно-европейской научной мысли в области социологии языка. Очерк естественно распадается на две части. В главах III–IX специфический характер языка, как факта мира культурно-социального, раскрывается на анализе как основных моментов структуры слова, так и характера их связи. В главах X–XIV то же положение о социальном характере языка доказывается иным путем-путем выявления в языке отражения социальных явлений. Наконец, две первых главы, формулируя основную проблему изменяемости языка в пространстве и времени, сообщают вместе с тем некоторые основные сведения о языке. Предпосланные каждой главе отрывки из литературных произведений иллюстрируют отражение соответствующих проблем в популярном сознании; они могут также служить исходной точкой для классной беседы.

Пытаясь подвести итоги достижениям современной социальной теории языка, автор-в виду отсутствия аналогичных обобщающих работ как у нас, так и на Западе-принужден был произвести своего рода сводку существующих лингвистических трудов, посвященных по большей части отдельным вопросам социологии языка. Поскольку в популярных работах, какой является предлагаемый очерк, не принято загромождать текст библиографическими справками, перечень этих трудов дается только в предисловии. А именно: в области общей теории языкознания в основу очерка положены труды французской и американской социологической школы (Be Saussure -"Cours de liuguistique generate" 1916; Meillet-"Linguistique historique et linguistique generale" 1921; Bally-"Le langage et la vie" 1913; Bally – "Traite de stilistique frangaise" 1909; Sapir- "Language" 1921); при рассмотрении структуры слова были использованы и некоторые труды немецкой философской школы, – так Marty-"Untersucbungen zur Grundlegung der allgemeinen Grammatik" 1908 и "Schriften zur deskriptiven Psychologie und Sprachphilosophie"; далее, привлекались и некоторые работы более популярного характера, как "Language" 1923 Йесперсена, "Grundfragen der Sprachwissenschaft" 1925 Гюптерта, семасиологии Nyrop'a, Вrеаl'я, Darmsteter'a, Erdmann'a, Hirt'a; в вопросе о языковом смешении использованы работы Schuchardt'a ("Schuchardt-Brevier" 1922), в вопросе о теории поколений-работы Неrzоg'а, и Oertel'я ("Lectures on the study of language" 1902); в изложении фонетики выдвинута теория фонем Бодуэна-де-Куртенэ.

В области конкретного материала, привлеченного для иллюстрации общих положений, факты по истории русского языка заимствованы преимущественно из трудов Шахматова; часть материала взята также из словарей Преображенского, Дювернуа и Даля. Таблица русских гласных воспроизводится по Ушакову. Данные по физиологии звуков речи изложены по Йесперсену, Сэпиру, Томсону, материалы по языковому табу взяты у Frazer'a ("The Golden Bough") и Meillet; классификация языков и лингвистические карты заимствованы из "Les langues du monde" 1924 Мейе и Коэна; при изложении индо-европейских реалий использована новейшая популяризация Саrnоу ("Les indo-europeens", 1921).

Предлагаемый очерк представляет собой первую попытку свести все многообразие языковых фактов к каузальному единству путем выделения социального момента в слове. Автор сознает, что ему далеко не удалось преодолеть все трудности, связанные с подобной попыткой. Но, быть может, и эта маленькая книжка окажется не бесполезной для ознакомления читателя не-специалиста с основными тенденциями современной науки о языке.

Об авторе

Выдающийся отечественный лингвист и историк литературы. Училась на германском отделении Московских Высших женских курсов, которые к моменту выпуска в 1919 г. стали Вторым Московским государственным университетом. В 20-е годы работала в Институте языка и литературы РАНИОН, Государственной академии художественных наук, Институте народов Востока, преподавала в московских вузах. Р. О. Шор стала первой в стране женщиной – профессором языкознания. Основными областями ее исследований были изучение социальных функций языка, история лингвистики. В 30-е гг. вела большую педагогическую работу в МИФЛИ, ЛГУ, МГПИИЯ и других вузах; была основным автором и редактором раздела языкознания в "Большой советской энциклопедии" и "Литературной энциклопедии". Основные ее работы: "Язык и общество" (1926), "На путях к марксистской лингвистике" (1931), "Введение в языкознание" (1945, посмертно, совместно с Н. С. Чемодановым). В 1933-1938 гг. руководила изданием серии книг "Языковеды Запада", в которой впервые на русском языке были изданы важнейшие труды Ф. де Соссюра, Э. Сепира, Ж. Вандриеса. Перу Р. О. Шор принадлежат также работы по литературоведению и переводы древнеиндийских памятников.