Габдреева Н.В. История французской лексики в русских разновременных переводах Изд. стереотип.

Оглавление

Введение

В "Записках о русской грамматике" А.А.Потебня высказал мысль о том, что, несмотря на данные словарей и кажущуюся изученность истории слов, труднее всего, а иногда и невозможно выяснить действительную жизнь слова. Данная работа – попытка определить некоторые эпизоды жизни французского слова в русском языке.

Проблема языковых контактов и заимствований является одной из центральных в исторической лексикологии. Общеизвестно, что заимствование – один из важнейших универсальных источников пополнения лексики любого языка. "Нет и не может быть ни одного чистого не смешанного языкового целого", – писал И.А.Бодуэн де Куртенэ, понимая под "смешением" в узком смысле процесс языковой миграции (Бодуэн де Куртенэ, 1963, с.4).

В русском языке значительный пласт составляет лексика французского происхождения. История французско-русских взаимоотношений, находящаяся в неразрывной связи с политическими, экономическими, культурными контактами двух стран, несомненно нашла отражение в языке. Настоящая работа посвящена исследованию формирования, становления и развития лексики французского происхождения в период середины XVIII – XX в. Общеизвестно, что "увлечение Францией, огромный интерес к французской политической и общественной жизни, к ее литературе и искусству, нравам и модам были долголетней (и одной из самых прочных) традиций русского дворянского общества" (Манфред, с.349). Отношение к французскому языку в России в разное время не было одинаковым: можно с уверенностью говорить о двух крайностях – от двуязычия и галломании до ксенофобии и нигилизма. Обе эти тенденции могли действовать параллельно, как, например, в середине XVIII – начале XIX в., и дистантно. "Галломания конца XVIII – начала XIX в. представлялась национальной катастрофой, и в языке это сказывалось яснее, чем в какой-либо другой области", – отмечает В.М.Живов (Живов, 1996, с.444). Несомненно, что воздействие французской культуры на жизнь русского образованного общества всегда было велико (Живов, 1996; Заборов, 1978; Ковалевская, 1965; Лотман, 1999; Манфред, 1961; Успенский, 1985; Шанская, 2001; ИРПЛ).

Французско-русские языковые контакты не могли остаться вне поля зрения исследователей и затрагивались в статьях, монографиях, этимологических заметках, эссе, историях происхождения (Толкование некоторых слов находим у Соболевского, 1891; Огиенко, 1915, в современной науке замечания о природе, возникновении и функционировании галлицизмов содержатся в работах Будагова, 1970; Грановской, 2006; Гальди, 1962; Козловой, 1970; Муравьева, 1976; Сорокина, 1965; Черных, 1959). Библиографические данные об изучении заимствованной лексики, в том числе и галлицизмов, в период с 1918 по 1970 г. содержатся в указателе Е.А.Левашова (Левашов, 1983). Среди работ, в которых проблема французских заимствований так или иначе затрагивалась, можно выделить два больших направления. Во-первых, в отечественном и зарубежном языкознании галлицизмы изучались в общей массе заимствованных слов. Это прежде всего работы исторического характера, посвященные общим направлениям развития заимствованной лексики в связи с общими тенденциями языкового развития (Балалыкина, 1998; Бельчиков, 1959; Богатова, Борисова, 1978; Булаховский, 1934; Булич, 1885; Василевская, 1968; Веселитский, 1972; Виноградов, 1982; Гайнуллина, Живов, 1996; Кустра, 1981; Мальцева, Молотков, Петрова, 1975; Сорокин, 1965, 1966; Хютль-Ворт, 1963; Шаля, 1939; Шетэля, 1979; ИЛ; ЛРЛЯ). Фундаментальным исследованием является монография Е.Э.Биржаковой, Л.А.Войновой, Л.Л.Кутиной "Очерки по исторической лексикологии русского языка. Языковые контакты и заимствования", в центре которой основные проблемы XVIII в. – изучение заимствованной лексики, ступеней ее адаптации, определение важнейших процессов "переломного XVIII века". Общим процессам, происходящим в русской лексической системе, специфике периодов заимствования и особенностям функционирования иноязычной лексики посвящены монографии московских ученых "История лексики русского литературного языка конца XVII – начала XIX века" (В работе принято сокращение ИЛ) и "Лексика русского литературного языка XIX – начала XX века" (ЛРЛЯ). Галлицизмы изучались в составе лексико-тематических групп (Бахтина, 2008; Беркович, 1981; Добровольский-Доливо, 1954; Елисеева, 1984; Кассина 1982, 1983; Кустра, 1981; Моряхина, 2007; Назарова, 1973; Полякова, 1982; Пылакина, 1976; Сергеев, 1973), новообразований XVIII века (Мальцева, Молотков, Петрова, 1975), отдельных пластов (Баско, 1984; Болонина, 1978; Гаврилов, 2008; Грачев, 1997; Лисицына, 1994), в стилистическо-функциональном аспекте (Кутина, 1966; Флоряну, 1982). В синхроническом плане лексика французского происхождения наряду с другими западноевропейскими заимствованиями исследовалась В.Г.Гаком, Л.М.Грановской, Л.П.Ефремовым, Л.П.Крысиным, А.А.Брагиной, однако эти работы в основном носят дескриптивный характер, не прослеживают эволюцию слов и явлений, а описывают общие теоретические проблемы, связанные с миграцией (определение сущности, причин процесса заимствования, признаков ассимиляции, границ вхождения слова, общих семантических процессов). Самостоятельное направление составляют работы сопоставительного характера, посвященные общим и частным вопросам перевода, в которых так или иначе затрагивается проблема адекватной передачи иноязычного слова, поднимается проблема типологии эквивалентов (И.С.Алексеева, Э.Ф.Володарская, А.В.Гаврилов, Н.К.Гарбовский, М.Голованивская, В.С.Виноградов, В.Н.Комиссаров, С.Влахов, С.Флорин, Л.А.Львов).

Вторую группу составляют работы, посвященные непосредственно галлицизмам (Агеева, 2008; Андрианова, 2009; Грановская, 2006; Готлиб, 1966; Димитрова, 1984; Калиневич, 1978; Киндеревич, 1992; Михайлова, 1996; Огиенко, 1915; Петренко, 1975; Пылакина, 1976; Хаютина, 1975; Шапкина, Киричок, 1988). Большинство из них затрагивает различные аспекты функционирования лексем в современном русском языке: особенности грамматической ассимиляции рассматривает В.И.Петренко, словообразовательный аспект – Е.А.Михайлова, М.М.Калиневич проводит анализ с точки зрения фонологии, морфологии и акцентуации, результаты семантического освоения галлицизмов в современном русском языке и сопоставление этих данных с другими языками содержатся в исследованиях Г.М.Готлиба "Международные аналогизмы французского происхождения в немецком и русском языках" и Т.Р.Димитровой "Семантическое освоение слов, заимствованных русским и болгарским языками из французского". Новейшим галлицизмам в русском языке посвящена статья Л.М.Грановской и диссертационные исследования А.В.Агеевой и Н.С.Андриановой. Из работ исторического характера известны диссертационные исследования О.М.Добровольского-Доливо, который рассматривает становление лексем одной тематической группы – военной терминологии, О.Н.Пылакиной, предпринимающей изучение французских заимствований периода конца XVII – начала XVIII в., и А.И.Киндеревич, которая анализирует галлицизмы на материале переводов произведений XIX в. Таким образом, систематическое описание лексики французского происхождения в диахроническом плане середины XVIII – XX в. в важнейший период формирования единых национальных норм русского литературного языка отсутствует.

Настоящая работа посвящена изучению основных особенностей функционирования и адаптации галлицизмов в переводах периода середины XVIII – XX в. в связи с общими тенденциями языкового развития. Этим обусловлены и частные задачи:

1) выявить разновременные переводы французской литературы, которые собственно явились источниками и проводниками пополнения русской лексической системы галлицизмами;

2) проследить историю галлицизмов в русском языке;

3) выявить словообразовательные, фонетико-орфографические варианты, не сохранившиеся в современном русском языке лексемы;

4) изучить направление языковых изменений, тенденции и процессы, протекавшие в области лексики французского происхождения на разных исторических этапах;

5) описать поэтапное освоение галлицизмов на разных временных срезах;

6) выявить специфику проявления процесса адаптации в переводной литературе;

7) определить характерные для каждого способы передачи галлицизмов, выяснить зависимость между освоением лексического значения и способами введения заимствованных слов в текст;

8) определить механизм замещения французского слова некоррелятивным галлицизмом;

9) установить степень регулярности процесса субституции;

10) определить критерий, степень восприятия французских слов в русском языке: от иностранных до функционально освоенных.

В книге рассматриваются также конкретные вопросы соотношения галлицизма и прототипа, степень употребительности значений в разные периоды и отражение реального семантического объема в лексикографических источниках, причины неупотребления в переводах известных прототипов, особенности рецепции в каждый период.

Специфика работы заключается в привлечении в качестве основного материала исследования заимствованной и иноязычной лексики переводов. Новизна этого подхода заключается и в том, что впервые предпринимается комплексное изучение галлицизмов на таком специфическом материале в период середины XVIII – начала XX вв. Этот материал позволит проследить процесс вхождения, освоения, изменения, варьирования и стабилизации лексем в связи с общими историческими процессами в лексическом составе русского языка. Положенный в основу принцип разновременности позволяет проследить этапы становления фонетического, морфологического, семантического статуса галлицизмов, определить специфику ассимиляции, в целом помогает воссоздать картину формирования пласта лексики французского происхождения в русском языке середины XVIII – начала XX в. Имеющиеся статьи, монографии и диссертации основаны на самых разных источниках, и лишь немногие из них, в основном исторического характера, среди текстов художественной литературы, публицистики рассматривают переводы. В источниковедении смело можно выделить период, который характеризуется двумя противоположными тенденциями с точки зрения привлечения в качестве материала исследования переводной литературы: одни ученые категорически отрицали перевод в качестве полноценного источника, ссылаясь на субъективность, другие видели преимущества этого вида памятников, позволяющие выявить специфические сведения. О важности изучения языка переводов писали такие выдающиеся лингвисты, как М.П.Алексеев, В.Комиссаров, Ю.С.Сорокин, Б.А.Успенский, Г.Хюттль-Ворт, Е.Э.Биржакова, Л.А.Войнова, Л.Л.Кутина. Современные исследователи не только включают переводные произведения в состав источников, но проводят анализ различных лингвистических явлений исключительно на этом материале. Как самостоятельный источник изучения языковых средств этот вид памятников все чаще привлекает внимание исследователей (Бибихин, 1976; Верещагин, 1971; Гаврилов, 2008; Дурново, 1969; Живов, 1986; Комиссаров, 1970; Окладникова, 1978; Петров, 1985; Рецкер, 1962; Россельс, 1955; Степанов, 1975; Теория..., 1985; Хазов, 1974). В последнее время появилось немало работ, в основу которых положен принцип разновременности (Алексеев, 1980; Грибанова, 1985; Лукичева, 1971; Марков, 1993; Никифорова, 1995; Петрунин, 1985). Одной из первых была монография Е.М.Иссерлин, которая на шести переводах польского оригинала прослеживает становление русской лексики конца XVII в., определяет место заимствований в системе языка, а также подробно рассматривает те слова, которые не заимствовались, а переводились, и выясняет причины этого явления. Другие работы используют данный принцип для изучения динамики всех языковых средств (Алексеев, 1980; Максудова, 1973; Марков, 1993; Николаева, 1995), либо отдельных явлений, например, лексической синонимии имен (Петров, 1985), исторической стилистики (Головчинер, 1959; Флоряну, 1982), становления научной терминологии (Лукичева, 1971) и делового стиля (Петрунин, 1985). Специальных исследований по иноязычной лексике на материале переводов очень мало. Заимствованная лексика XVIII в. в переводных текстах изучается в статье Е.Э.Биржаковой (Биржакова, 1969). Функционирование грецизмов в переводных текстах рукописей XI в. и в переводных произведениях Киевского периода находим у В.Ф.Дубровиной и Н.А.Мещерского (Дубровина, 1964; Мещерский, 1958). Между тем этот вид памятников чуть ли не единственный источник, который позволяет исследователю установить, во-первых, осознается ли данная единица как заимствованная, чужеродная, либо в сознании носителя она причисляется к средствам русского литературного языка соответствующего периода, другими словами, в основе данного определения лежит восприятие заимствованного слова. На основе этого выделен новый критерий освоенности заимствованного слова – употребление его в ситуации без прототипа – и рассматривается механизм такого замещения в разные периоды. Во-вторых, период адаптации, который составляет время между так называемой первой фиксацией и годом, когда галлицизм зафиксирован вне зависимости от оригинала, это понятие, которое может быть охарактеризовано более всего на материале переводов. Понятно, что дата эта относительна и не может быть окончательной, пока не будут исследованы все памятники периода.

Источниками послужили переводы произведений французских писателей Бомарше, Вольтера (практически все произведения в прозе), Мольера, Маршана, Люше, Мерсье, Руссо, Монтескье, Реньяра, Муи, Флориана, Прево, Фенелона, выполненные в период середины XVIII–XX вв. (более 1000 текстов). Подбор осуществлялся таким образом, что каждый оригинальный текст имел по нескольку разновременных переводов в каждом веке. Исследование на таком специфическом материале было сопряжено с рядом трудностей:

1. Лингвистическому исследованию предшествовали значительные библиографические поиски, простое выявление всех переводов одного произведения середины XVIII–XX вв. представляет большую работу, осложняющуюся отсутствием единого указателя. Так, для XVIII в. осуществлялась тщательная выборка из справочников, пособий и указателей, например шеститомного сводного каталога "Русская книга XVIII века", для XIX в. это "Библиографический указатель переводной беллетристики в связи с историей, литературой и критикой", использовались данные картотеки переводов имени А.Д.Умикян (РНБ, Петербург), материалы отдела рукописей РГБ (Москва), Музея книг (РГБ, Москва), отдела рукописей и редких книг Казанского государственного университета, рукописного фонда Государственной театральной библиотеки им.Луначарского (Петербург), Библиотеки Академии наук (Петербург), Музея Малого театра (Москва). Изучались материалы, касающиеся творчества французских писателей: библиографические указатели "Пьер Огюст Карон де Бомарше", "Вольтер в России", "История русской переводной художественной литературы", неоценимую помощь в разыскании разновременных переводов Вольтера оказал проф. П.Р.Заборов, а также его монография. Кроме каталогов и указателей, были de visu просмотрены основные журналы XVIII в. "Пантеон иностранной словесности", "Парнасский щепитильник", "Полезное упражнение юношества, состоящее в разных сочинениях и переводах", "Распускающийся цветок", "Утренняя заря", "Меркурий", "И то и сио" "Смесь", "Трудолюбивый Муравей", "Кошелек", "Библиотека ученая, економическая, нравоучительная", "Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащия", "Аглая" и др.

2. Трудность сопоставительного анализа заключалась еще и в том, что большая часть источников относится к раритетам, сохранившимся в нескольких экземплярах, иногда в рукописном варианте, а следовательно, разбросана по рукописным отделам и Музеям редких книг Казани, Москвы, Петербурга. Так, в указателе "Русская книга XVIII века" после каждой статьи, посвященной отдельному переводу, указывается, в какой из центральных библиотек страны можно его найти. Например, перевод романа Мерсье "Картина Парижа" 1935 г. находится в Казани, а сам оригинал и перевод 1786 г. в Москве (РГБ). Перевод Вольтера "Принцесса Вавилонская": первая редакция 1770 г. в Казани, второе и третье правленые издания в Москве (Музей книг). Рукописи с исправлениями М.Попова "Севильского цирюльника" находятся в Музее Малого театра, а "Свадьбы Фигаро" 1828 г. в Государственной театральной библиотеке в Петербурге.

3. Поиску конкретных переводов предшествовало их выявление, которое иногда осложнялось различными факторами, например неверными сведениями. Так, в издании 1935 г. "Картин Парижа" Мерсье сообщается, что это первый перевод данного произведения на русском языке (Мерсье, КП, 1935, с.505), между тем нам удалось обнаружить и исследовать действительно первый перевод романа 1786 г. Другая сложность заключалась в том, что для каждого произведения необходимо было отделить обычные стереотипные переиздания от правленых переизданий и от иных переводов данного произведения, выполненных другими лицами. Как правило, лишь переводчики XVIII в. сообщали читателям о своих намерениях "улучшить преложение", в XX в. правка без анонсирования осуществлялась редактором и не была одинаковой: от единичных исправлений заимствованных слов (как, например, исправленный перевод "Манон Леско" М.А.Петровского 1936 г.) до значительных лексических, синтаксических изменений. Итак, для каждого французского произведения нами была выстроена цепочка, состоящая из разновременных переводов середины XVIII – XX в. Например: Монтескье "Персидские письма" (1789, 1792, 1885, 1892, 1892, 1930); Вольтер "Принцесса Вавилонская" (1770, 1781, 1789, 1805, 1870, 1929, 1939, 1971). Таким образом, сопоставление проводилось на нескольких уровнях: 1) разновременных текстов одного произведения между собой, 2) разновременных текстов разных произведений между собой. Принцип разновременности, сопоставление языковых средств, к которым прибегнули переводчики для передачи одного понятия, позволяет определить степень употребительности заимствования у широкого круга лиц, стабильность или спад функционирования значения у многозначного слова, параллельное функционирование форм слова, расширение или сужение семантической структуры, появление семантических и лексических новаций на русской почве, становление фонетико-морфологического и графемного статуса галлицизма, а в целом – движение словарного состава заимствований. Ведь текст оригинала остается неизменным, а сами переводы существенно различаются, прежде всего они представляют образец современных для своего времени языковых средств. Поэтому изучение разновременных переводов поможет установить направление, общие особенности изменений, которые были присущи заимствованиям французского происхождения; 3) третье направление – сравнение переводов с оригинальными текстами. Это дало возможность установить степень влияния прототипа на соответствующее заимствование на разных временных срезах, а также выяснить, какие прототипы использовались переводчиками, а какие переводились, и определить причины этого предпочтения, определить потенциальные галлицизмы, которые впоследствии вошли в словарный состав. Все цитаты французских произведений соответствуют первоисточникам и зачастую отличаются от современной французской орфографии (sallon – salon, personnage – personage и др.), особенно это касается постановки диакритических знаков. Например, в словарях (Richelet, 1719), произведениях Вольтера, известного сторонника упрощения орфографии, часто отсутствуют accent aigu и accent grave.

Имея в качестве материала переводы, необходимо остановиться на проблеме соотношения объективного и субъективного. Противники привлечения переводной литературы к анализу обычно ссылаются на "вкусы и пристрастия переводчиков", мешающие объективному исследованию. По справедливому замечанию В.Комиссарова, "каждый перевод субъективен в том смысле, в каком субъективно любое речевое проявление, являющееся результатом акта речи отдельного лица... Однако эта субъективность перевода весьма ограничена и не может служить препятствием для научного анализа, подобно тому как субъективность речевых произведений не делает невозможным извлечение из них объективных фактов о системе того или иного языка" (Комиссаров, 1970, с.48).

Поскольку предметом исследования является лексика французского происхождения, следует определить дефиницию, или что вкладывается в это понятие. Наличие синхронных прототипов в различных языках, генеалогический разнобой в этимологических словарях (М.Фасмера, П.Я.Черныха, Н.М.Шанского) осложняет определение лингвистического источника, поэтому считаем необходимым определить критерии идентификации, которых мы придерживаемся. Группу галлицизмов составляют слова, заимствованные непосредственно из французского языка, а также такие, для которых он явился языком-посредником. К явным специфическим фонетическим и морфологическим признакам французских заимствований относятся: конечные ударные -у, -о, -е(-э), -и у несклоняемых существительных, конечные -ёр, -аж, -анс, буквосочетания -уа -оа в середине слова и некоторые другие (см.: Агеева, 2008; Баско, 1984; Кaliniewicz, 1978; Калинин, 1978; Крысин, 2007; Михайлова, 1996; Шмелев, 1977). Однако понятно, что к фонетическим показателям следует относиться с осторожностью, поскольку в отрыве от семантических данных легко впасть в ошибку, причислив к прототипам галлицизмов слова, которые имеются во французском языке, но имеют иное значение (ванна, флер и др.). С другой стороны, следует отвести образования, имеющие в своем составе французские словообразовательные элементы – аффиксы, префиксы, но образованные на русской почве, например, дирижер, тестер и др. Таким образом, основным критерием отбора явилась фонетико-семантическая корреляция, близость формы и значения прототипа и галлицизма в период заимствования. Следовательно, к галлицизмам причисляются:

1) лексемы, которые содержат характерные приметы языка-источника, по словам С.Булича, "иностранное их происхождение ничем не замаскировано" (Булич, 1885, с.11); это слова бюро, медальон, канапе, экипаж, будуар, шевалье, рагу, орельон, па, лье, дортуар, вуаль, портрет, трельяж, мадемуазель, першерон и др.;

2) лексемы, которые несут отпечаток произносительных норм французского языка и имеют близкое прототипу значение в период заимствования (камзол, миллион, бриллиант, скелет, сорт);

3) слова, которые пришли в русский язык из других языков через французское посредство и изменили свое значение в языке-посреднике; значение, сложившееся во французском языке (софа, палитра, амфитеатр, фундамент, сераль, гарем, комедия, магазин, партер), было перенесено на русскую почву и отсутствует в языке-источнике;

4) некоторые лексемы не обладают явно выраженными особенностями, поэтому латентным признаком эвентуально может служить семантическая атрибуция, или принадлежность слова к той или иной тематической группе, исторически сформировавшейся с доминирующим участием французского языка (области военного дела, моды, терминология музыки, балета, отчасти лексика изобразительного искусства).

Еще раз оговоримся, что сложность определения источника осложняется возможностью одновременного заимствования слова из нескольких языков, в связи с распространенностью прототипа, особенно актуальным это было в XVIII в., когда многоконтактность являлась характерной особенностью периода. Поэтому многие этимологические словари с осторожностью приводят сведения об одном конкретном языке-источнике и представляют в качестве возможных несколько параллелей. К тому же в связи с различным определением критериев заимствования некоторые слова имеют иную этимологию.

При определении источника заимствования нами учитывались также данные предшествующих исследователей галлицизмов и ученых-лексикологов (Гальди, 1958; Ковалевская, 1965; Крысин, 1968, 1997, 2007; Ольгович, 1984; Очерки...; Соболевский, 1891; Сергеев, 1973; Сорокин, 1965; СРЯ XVIII; Хютль-Ворт, 1963; Черных, 2006; Шанский, 1971).

Заметим, что определение, вынесенное в заглавие – французская лексика в русском языке – шире определения галлицизм. В поле нашего рассмотрения включаются не только слова, сохранившиеся в современном русском языке, но и те, которые присутствовали в лексической системе на протяжении всей истории ее формирования в рассматриваемый период и имели различный функциональный статус. Понятие "галлицизм" появилось в XVIII в. и означало: "Слово, оборот речи по образцу французского языка или буквально переведенные с французского" (СРЯ XVIII – 1759 г.). Мы ограничиваемся анализом французских существительных и лишь там, где это иллюстрирует основные полученные выводы, рассматриваем и синтаксические конструкции.

Мы опирались на комплексный принцип при изучении заимствованной лексики, обоснованный и воплощенный на практике петербургскими и казанскими исследователями (А.А.Алексеев, Е.Э.Биржакова, Л.А.Войнова, Л.Л.Кутина, Ю.С.Сорокин, Р.А.Юналеева), сочетающий историко-семантический, морфологический, фонетико-орфографический аспекты и позволяющий проследить через историю отдельных слов общие направления языковых изменений.

Об авторе

Доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русского и татарского языков Казанского государственного технического университета им. А.Н.Туполева. Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации. Окончила филологический факультет Казанского государственного университета. Специалист в области диахронической контактологии разноструктурных языков, исторической лексикологии, французско-русских языковых контактов, переводов французской литературы. Разрабатывает направление, связанное с взаимодействием разнотипных языков, исследует психолингвистические особенности процесса смешения у естественных и асимметричных билингвов. Под ее руководством защищено 13 кандидатских диссертаций по исторической и современной контактологии. Н.В.Габдреева - автор более 100 научных работ, опубликованных как в России, так и за рубежом, в том числе двух монографий и семи учебных пособий.