Северцов А.Н.Ак Этюды по теории эволюции:
ИНДИВИДУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ. № 9. Изд. стереотип.

Оглавление

Предисловие

Зоологу, занимающемуся исследованием эволюции животных постоянно приходится при своих теоретических выводах пользоваться тем обобщением, которое известно в науке под именем основного биогенетического закона Геккеля–Мюллера, и при этом естественно возникает вопрос о значении и ценности этого обобщения, как средства исследования. Мы говорим, что такой вопрос возникает естественно потому, что в литературе касающейся биогенетического закона мы встречаемся с крайне противоречивыми и повидимому исключающими друг друга мнениями: с одной стороны мы имеем ревностных сторонников Геккеля, признающих за биогенетическим законом громадное методологическое значение и видящих в нем действительно основной закон развития организмов, с другой стороны мы имеем не менее ярых противников, отрипающих за обобщением Геккеля даже право наименоваться законом и вполне отвергающих его значение для исследования хода эволюционного процесса. Для исследователя, желающего быть беспристрастным и самостоятельным остается одно: попытаться разобраться в этих разногласиях на основании личного опыта и наблюдения.

При моих исследованиях по морфологии позвоночных животных мне также пришлось поставить этот вопрос о ценности биогенетического закона, как метода филогенетического исследования и для его разрешения я уже мнот'о лет тому назад начал подбирать отчасти на основании личных наблюдений, отчасти на основании изучения литературных данных, годный цля решения этого вопроса фактический материал. Изучение морфологии позвоночных животных, а особенно исследование развития их скелета, т.-е. системы органов, где возможно сопоставление результатов сравнительно анатомического и эмбриологического исследования с данными палеонтологии, привело лично меня к убеждению, что основное положение закопа Мюллера–Геккеля в значительной степени подтверждается: в эмбриональном развитии потомков действительно повторяются фазы эволюции, пройденной их взрослыми предками в течение предшествующих геологических эпох. Но это же изучение привело меня также к убеждению, что отношение между зволюцией и индивидуальным развитием животных гораздо сложнее, чем это принято думать и далеко не исчерпываются обобщениями Геккеля; это заставило меня избрать темой исследования уже не вопрос о проверке биогенетического закона, а гораздо более общий вопрос о соотношениях между индивидуальным развитием животных, т.е. вопрос интересгый не только для специалиста зоолога, но и для всякого, инт:ресующегося эволюционной теорией. Результатом этого исследования и является настоящая работа. Я подошел к вопросу о соотношениях между индивидуальным развитием с эволюционно-морфологической точки зрения и это определило весь характер исследования. Для выяснения своей точки зрения замечу следующее.

Морфологи эволюционисты очень много работали над чисто историческими (филогенетическими по терминологии Геккеля) вопросами, т.е. вопросами о том, каким путем шла эволюция тех или иных групп животного царства: конечные результаты этих исследований выражаются в построении родословного древа животного царства и в генетической классификации. Идеалом этого направления исследования является создание подробной, по возможности полной истории изменений организации и функций животных организмов, происшедших в течение эволюции. Вопрос о закономерностях эволюционного процесса это чисто филогенетическое исследование обыкновенно ставит лишь попутно, а чаще вовсе не ставит.

С другой стороны эволюционисты биологи очень много занимались вопросом о законах эволюции и в этой области мы имеем стройные и широкие теоретические построения, которыми раскрыт целый ряд закономерных отношений; но центр тяжести исследования здесь лежит главным образом на изучении отношений между организмами и окружающей средой и в этой области действительно сделано очень много. Но именно благодаря этому морфологическая сторона эволюционного процесса, т.е. исследование законов изменения организмов в течение индивидуального развития и в течение филогенетической эволюции этим биологическим направлением затраuивается.весьма мало. Таким образом законы онтогенетического и филогенетического морфогенеза и соотношений между ними для морфологов как бы не представляют самостоятельной задачи иcследования.

Я не хочу этим сказать. что в этой области ничего не сделано: напротив мне кажется, что мы здесь имеем весьма ценные обобщения. В качестве примеров достаточно указать на уже упомлнутыИ биогенетический закон Мюллера–Геккеля, на закон субституции органов Клейненберга, на принцип смены функции Дорна и т.д. Но эти обобщения высказаны уже давно, и громадное большинство морфологов приняло их как окончательные истины, и стало ими пользоваться как таковыми при морфологических исследованиях. А между тем более чем вероятно, что эти обобщения представляют собой только первые приближения к истиие и в весьма значительной мере нуждаются в проверке, пополнении и дальнейшей разработке; теоретических работ морфологического характера, т.е. посвященных изучению морфологических закономерностей самих по себе в новейшей литературе мы имеем сравнительно мало. В литературной части настоящего исследования, придется излагать исследования, посвященные проверке биогенетического закона, так что об них я здесь говорить не стану. Из новейших работ в этом направлении отмечу весьма интересные исследования В.М.Шимкевича и на открытый им принцип меторизиса, представляющий собой пример того, что может дать исследование в области чисто морфологических закономерностей.

Исследование морфологических закономерностей при процессе эволюции и составляет задачу настоящей работы. Предпосылкой при исследовании служит для меня теория эволюции, т.е. тот общий факт, что все современные животныя и растения произошли путем медленных, постепенных и закономерных изменений от иначе, и в общем более просто, организованных предков, живших в прежние геологические эпохи. Задачей своего исследования я ставлю вопрос об отношениях между онтогенетическим индивидуальным развитием и эволюцией организации животных, так что центр тяжести его лежит на морфологических закономерностях индивидуального и эволюционного развития, а не на соотношениях между организмами и средой. Поэтому я по возможности стараюсь не связывать своих выводов с признанием того или другого теоретического об'яснения причин эволюционного процесса, т.е. Ламаркизмом, или Дарвинизмом, или другой из распространенных в настоящее время теорий эволюции. Не делаю я этого потому, что, как мне кажется, теоретическое исследование эволюционной морфологии представляет собой самостоятельную область исследования, и что признание или непризнание ее теоретических выводов нельзя ставить в зависимость от принятия той или иной теории о причинах эволюционного процесса. Само собой разумеется, что этим я нисколько не умаляю значенил этих теорий для понимания эволюции, и нисколько не отрицаю возможности согласования результатов с выводами Дарвинизма, Ламаркизма и т.д.: разделение областей исследования в данном случае есть только методологический прием. По совершеыно аналогичным причинам я не считаю возможным поставить результаты морфологического исследования указанного направления в зависимость от принятия той или иной теории наследственности. Моя точка зрения на этот вопрос попутно изложена на стр.61–68 настоящей работы.

Свои результаты я излагаю в сжатой форме; увеличить число приводимых примеров было бы весьма легко, но такое увеличение едва-ли бы было целесообразным. Всякий морфолог легко может и на основании собственных исследований и на основании литературных данных подыскать факты, аналогичные проводимым мной, а для читателя не специалиста увеличение подробно разбираемых примеров вряд ли прибавило убедительности, но в значительной степени затруднило бы чтение, сильно увеличив об'ем книги. Я уже отметил, что при этом исследовании я в широкой степени пользовался собственными наблюдениями, что отразилось на приводимых мной примерах: большая часть их взята из области моих личных исследований, т.е. из морфологии позвоночных животных. Исследование вопроса о соотношениях между индивидуальным развитием и эволюцией начато мной уже давно, но первое сообщение о нем сделано в Киевском обществе естествоиспытателей в 1907 г., а в начале 1910 г. короткая сводка результатов напечатана в дневнике XII-го с'езда русских естествоиспытателей и врачей в Москве.

Весьма значительную помощь в настоящей работе мне оказали мои ученики, работавшие в зоотомической лаборатории Киевского университета. Особенной благодарностью я обязан Е.М.Подгрушной, много помогавшей при исследованиях, сделанных специально для настоящей работы и И.И.Шмальгаузену, сообщившему мне ряд своих наблюдений над развигием конечностей позвоночных до их опубликования и взявшему на себя труд просмотра корректур.

Об авторе