Канке В.А. Формы времени Изд. 3

Оглавление

Из предисловия

Мой опыт философствования над проблемой форм времени

Переиздание книги "Формы времени" предоставляет мне как ее автору редкую возможность поразмышлять над актуальнейшими сюжетами проблемы времени с позиций как исторического прошлого, так и сегодняшнего дня. Естественно, некоторые вопросы нуждаются в переосмыслении. Это обстоятельство не вызывает у меня ни малейшего чувства сожаления, как раз наоборот. Морис Метерлинк как-то заметил, что прошлое всегда актуально. Трудно не согласиться с афоризмом поэта. Прошлое, отмечу от себя, нуждается не в оправдании, а в такой его стимуляции, когда она позволяет придать б\'ольшую ясность всегда туманным горизонтам будущего. Имея это в виду, я намерен сполна использовать предоставленный мне счастливый случай поразмышлять над своей собственной книгой. Разумеется, я отлично сознаю, что успешность моей саморефлексии предполагает высокую степень искренности. Не скрою, хочется с честью пройти испытание на непритворность и откровенность. Я вообще считаю, что отсутствие искренности губит всякое философствование. В этой связи вполне уместно дополнить академический стиль изложения, характерный для книги "Формы времени", языком, насыщенным экзистенциальными моментами. Как мне представляется, в данной ситуации вполне уместны некоторые реминисценции. Они необходимы не только для придания тексту известной живости, но в первую очередь в связи с максимально доверительным отношением к читателю, который любезно приглашается в творческую лабораторию автора. Без воспоминаний, памяти о прошлом невозможно выявить истоки становления научных проблем и пути их разрешения. Я надеюсь, что описание моего опыта философствования представляет определенный исторический интерес уже хотя бы потому, что он соотносится известным образом с отечественной философской мыслью последней четверти XX века. Бесспорно, мои заслуги перед этой мыслью достаточно скромны, на этот счет я не питаю никаких иллюзий. Но ведь это обстоятельство не является запретом для свободного философствования.

О моем интересе к проблеме форм времени.

Начало моего философского становления относится к первой половине 1970-х годов. Во многом оно определялось знакомством с двумя замечательными отечественными философами – Рафаилом Ароновичем Ароновым и Михаилом Яковлевичем Бобровым. Их обоих я считаю своими учителями философии.

Р.А.Аронов – один из лучших отечественных специалистов в области философских вопросов физики. Полагаю, что мне несказанно повезло, что именно он был моим научным руководителем в аспирантуре. Одна из идей Р.А.Аронова произвела на меня особенно большое впечатление. Именно она стала лейтмотивом моей кандидатской диссертации (1975 г.). Речь идет о том, что "качественно различные взаимодействия проявляются в качественно различных свойствах пространства и времени" [наст. изд. с.44; в дальнейшем при ссылках на настоящее издание указываются лишь страницы]. Имеется в виду, что свойства пространства и времени изменяются от одного типа взаимодействий к другому. В случае соответственно электромагнитных, слабых, ядерных и гравитационных взаимодействий свойства времени и пространства являются различными. Это утверждение прекрасно корреспондирует с существующими физическими теориями.

В контексте проблемы форм времени необходимо сделать одно уточнение относительно позиции Р.А.Аронова. Он, насколько мне известно, никогда не утверждал, что существуют формы времени. Он лишь утверждает, что свойства физического времени меняются от одного типа физических взаимодействий к другому. Независимо от того, идет ли речь, например, о гравитационных или слабых взаимодействиях, мы имеем дело с физическим временем. Согласно Р.А.Аронову, между свойствами времени, присущего различным типам взаимодействий, существуют различия, но не следует их преувеличивать и вводить представление о формах времени. Я поясню мою интерпретацию воззрений Р.А.Аронова следующим утверждением: в случае любых типов взаимодействий время измеряется в одних и тех же единицах, секундах. Если бы существовали физические формы времени и к тому же они принципиально отличались друг от друга, то пришлось бы утверждать, что и их единицы измерения принципиально отличны. Но нет, физики независимо от типа обсуждаемого взаимодействия измеряют время в секундах.

Обращусь теперь к моим контактам с М.Я.Бобровым. Он уже в начале 1970-х годов разрабатывал структурно-функциональный анализ "Капитала" К.Маркса [1]. Общение с ним вызвало у меня неподдельный интерес к главному произведению марксизма – "Капиталу". Обращала на себя внимание чувствительность Маркса к проблеме времени, включение последней не в природный, а в социальный контекст. В предварительном плане явно напрашивалась мысль о социальном времени, отличном от физического времени.

Итак, к середине 1970-х годов мною овладел двупланный интерес к особенностям времени, с одной стороны, в мире физики, с другой стороны, в области социального. Этот интерес привел меня к тезису о реальности различных форм времени. Я отлично сознавал, что этот тезис нуждается в тщательном обосновании. Отмечу также, что Рафаил Аронович не одобрял мою заинтересованность концепцией социального времени. Он полагал, что эта заинтересованность уводит меня в сторону от строгого стиля философствования.

Проблематизация концепции форм времени в работах К.Маркса, Ф.Энгельса и В.И.Ленина.

В моем положении, не имея существенной поддержки со стороны каких-либо влиятельных советских философов и оказавшись перед необходимостью разрабатывать концепцию форм времени на свой страх и риск, было естественно обратиться в первую очередь к работам классиков марксизма-ленинизма. Четверть века тому назад я считал себя марксистом (об изменении моей философской ориентации смотрите раздел 14). Итак, обращусь к творчеству классиков марксизма-ленинизма. Начну с характеристики творчества К.Маркса.

Выше я уже отмечал, что Маркс был довольно чувствительным к проблеме времени. Она была ему нужна для придания известной стройности его концепции двойственности труда. Анализу Марксовых представлений о времени я уделил многие годы и не без удивления обнаружил два примечательных факта. Во-первых, я убедился в том, что в теории времени Маркса есть явный изъян, о чем скажу ниже. Во-вторых, выяснилось, что Марксовы воззрения на проблему времени вообще плохо известны среди советских как философов, так и экономистов. Отмечу в этой связи, что Марксово определение времени как количественного бытия движения оставалось вне внимания виднейших философов, разрабатывавших проблему времени. И это в условиях, когда любое сколько-нибудь примечательное высказывание классиков марксизма-ленинизма становилось, как правило, предметом пристального внимания. Несколько странная ситуация: в главном произведении марксизма проблеме времени уделены многие десятки страниц, но в философском отношении они остаются без должного осмысления. Имея это в виду, у меня зародилась надежда, что анализ творчества Маркса позволит прояснить всю проблематику, связанную с концепцией форм времени.

Что касается Ф.Энгельса, то в рассматриваемом контексте наибольший интерес вызывало его учение о формах движения материи. Это учение наводит на мысль, что формам движения материи соответствуют формы времени. По поводу такого соответствия у Энгельса нет ни строчки. Отмечу также, что мне всегда казалась довольно странной позиция критиков концепции форм времени, которые, решительно отвергая реальность последних, тем не менее никак не возражали против концепции форм движения материи. По крайней мере на первый взгляд представляется вполне разумным сопоставлять формам движения материи формы времени. Если утверждается, что в поступи форм движения материи происходит всего лишь модификация свойств физического времени и не более того, то разумно и сами нефизические формы движения считать всего лишь видоизменениями физических явлений. Как-то не эстетично не доводить временн\'ую специфику форм движения материи до признания реальности форм времени. Логически оправданно мне представляется либо признание, либо отрицание как форм движения материи, так и форм времени.

В воззрениях В.И.Ленина также есть несколько важных для концепции форм времени положений [11]. Вслед за Гегелем он вполне справедливо увязывал природу времени с движением. По В.И.Ленину, материи присущ атрибут развития. Если так, то разумно предположить, что вместе с материей в процесс развития вовлечено и время. Но, впрочем, речь идет всего лишь о предположении, по поводу которого сам Ленин безмолвствовал.

Итак, у классиков марксизма-ленинизма мы находим ряд положений, которые стимулируют мысль именно в направлении концепции форм времени. Следует, однако, иметь в виду, что положения, сформулированные Ф.Энгельсом и В.И.Лениным, имеют характер сугубо философских, т.е. метафизических, предположений, они явно нуждаются в научном обосновании. Философские положения желательно поднимать на высоту метанаучного уровня. Без этого они остаются всего лишь мнениями. В связи со сказанным особое внимание привлекает творчество К.Маркса. В отличие от Ф.Энгельса и В.И.Ленина он развивает конкретно-научную теорию, так называемую пролетарскую политическую экономию. Независимо от его намерений ему приходится совмещать философский и конкретно-научный планы проблемы времени. Так возникает столь желательный союз философии и науки времени.

Некоторые пути проблематизации концепции форм времени в работах советских философов.

Не найдя у классиков марксизма-ленинизма сколько-нибудь четкого изложения концепции форм времени, логично было предположить, что на этот счет можно обнаружить решающие идеи в работах советских философов, особенно тех из них, которые профессионально занимались исследованием проблемы времени. Отмечу в этой связи, что 1970–80-е годы были послесталинским периодом расцвета марксистско-ленинской философии. В этот период огромное внимание уделялось развитию тенденций, которые содержались в марксизме-ленинизме. Большие надежды возлагались на разработку различных систем диалектических категорий. На этом пути не удалось добиться решающих успехов. Тогда стали обращать особое внимание на изучение отдельных категорий, в том числе концепта времени. Крайне важно, что постепенно происходил отказ от схоластических диалектических прений и все чаще философию проверяли наукой. Этот процесс явственно проявлялся в разработке проблемы времени. И здесь весьма постепенно, не без значительных трудностей, предпринимались шаги к действительной реализации союза философии и конкретных наук.

Тщательнейший анализ огромного массива литературы, посвященной проблеме времени, убедил меня в разумности троякого ее структурирования.

Во-первых, следует выделить работы тех авторов, которые в своих размышлениях о времени не выходят за пределы метафизических философских положений. Такие авторы твердо убеждены в том, что так называемыми чисто философскими положениями можно исчерпывающим образом разрешить все философские проблемы. Порой они говорят что-то дельное, но чаще ошибаются и выдают за научно доказанные положения гипотетические предположения. Беда критикуемых авторов состоит в их неспособности придать философии метанаучный характер. К сожалению, среди них немало ярых приверженцев концепции форм времени, которую они скорее компрометируют, чем облагораживают.

Во-вторых, следует выделить группу авторов, которые критикуя досужие философские вымыслы, конкретизируют свои представления о времени исключительно данными из физики и тщательно избегают сколько-нибудь обязывающих рассуждений о нефизических явлениях. В данном случае приходится иметь дело с чистейшей воды физикализмом. В заслугу физикалистам следует поставить их яркую защиту союза философии и науки. Вот уж кому никак нельзя поставить в вину философскую схоластику. Однако в реализации метанаучной функции философии физикалисты явно половинчаты. Строго говоря, они выносят за границу науки, в частности, всю гуманитаристику. Одна из ошибок физикалистов состоит в отождествлении философского концепта времени с физическим понятием времени. Разумеется, физикалисты являются самыми решительными противниками концепции форм времени.

В-третьих, отмечу группу авторов, которые с большим энтузиазмом пишут о нефизических формах времени, якобы строго следуя содержательным аспектам нефизических, в первую очередь социальных, наук. Так, например, монография посвящается проблеме социального времени. При ближайшем рассмотрении выясняется, что все рассуждения тонут в квазинаучных размышлениях, в которых не соблюдаются сколько-нибудь последовательно критерии научной теории. За неимением лучшего термина назовем рассматриваемых авторов зафизикалистами. Зафизикалистом я называю в данном случае исследователя, который, будучи на словах приверженцем концепции определенной нефизической формы времени, на деле остается в рамках не научной, а квазинаучной теории.

Итак, мы выделили три группы авторов: схоласты, физикалисты и зафизикалисты. Представители трех указанных групп исследователей в избытке присутствуют не только среди отечественных, но и зарубежных философов. Очень много схоластов среди занимающихся исследованиями историко-философских воззрений, например, представлений о времени Платона, Аристотеля, Августина, Лейбница, Канта, Гегеля, Гуссерля, Хайдеггера и других авторов. В грехе физикализма были замечены едва ли не все неопозитивисты, а также многие аналитики. Многочисленные представители зафизикалистов без труда обнаруживаются в стане герменевтиков, экзистенциалистов и постструктуралистов. Впрочем, во избежание каких-либо недоразумений отмечу возможность преодоления схоластики, физикализма и зафизикализма в рамках любого влиятельного философского направления.

Что касается советской философии, развивавшейся в рассматриваемый период под знаменами марксизма-ленинизма, то и в ней были представлены и схоласты (часто они выступали от имени диалектики), и физикалисты, и зафизикалисты. В данном случае нет необходимости называть конкретные имена. Достаточно того, что введены определенные критериальные разграничения, необходимые для осмысления концепции форм времени. Меня интересует в первую очередь суть дела, а не творчество философов, которые, по сути, не внесли сколько-нибудь существенного вклада в развитие концепции форм времени.

Из изложенного выше становится очевидным, в чем именно заключается главная трудность развития концепции форм времени. Основная задача состоит в последовательной реализации в анализе проблемы времени научного подхода, вплоть до его подъема на метанаучную высоту. В этом трудновыполнимом деле не приходится ждать помощи ни от схоластов, ни от физикалистов и зафизикалистов. Схоласты и зафизикалисты хотели бы способствовать развитию концепции форм времени, но не обладают для этого должным научным потенциалом. Окрики и ирония со стороны физикалистов также мало уместны. Не скрываемое ими желание быть чистильщиками философии от замутняющего ее мусора отчасти похвально, но их стремление засадить все науки в узкую клетку физики оказывает на нефизические науки тормозящее воздействие и, следовательно, должно быть отвергнуто. Отмечу также, что физикалисты не справляются с осмыслением содержательных аспектов неравномерного развития наук. Да, в ряде отношений, в частности в степени формализованности, нефизические науки, в том числе биология и социология, уступают физике в степени научной рафинированности. Это обстоятельство никак не отменяет научный статус нефизических дисциплин. Что касается последовательных сторонников концепции форм времени, то, разумеется, им нельзя уклоняться от вызова физикалистов. Физикалист настаивает на необходимости убедительного, научно-оправданного доказательства реальности форм времени, особенно нефизических форм времени. Это вполне справедливое требование, на которое нефизикалист должен ответить, в отличие от своего решительного оппонента, не в негативном, а в позитивном ключе.

Итак, к началу 1980-х годов сложилась ситуация, когда остро ощущалась недостаточность идей, выдвигаемых в пользу концепции форм времени. Этот мой вывод во многом совпадает с суждениями известного знатока проблемы времени, московского философа Ю.Б.Молчанова. Он отмечал в 1982 году, что авторы, которые "скажем, говорят о биологическом или социальном времени, не ставят своей задачей показать, чем эти специфические "времена" отличаются от физического или космического времени, подменяют обсуждение проблемы времени на каком-либо специфическом уровне обсуждением иных аспектов временн\'ых отношений и механизмов функционирования материальных систем во времени (часы, ритмы)" [2, с.136]. Я несколько раз имел счастье дискутировать с Юрием Борисовичем, который в 1985 году любезно согласился быть моим оппонентом на защите докторской диссертации, целиком посвященной концепции форм времени. В отличие от Ю.Б.Молчанова, на мой взгляд, придерживавшегося физикалистских позиций, но при этом неизменно доброжелательно относившегося к своим оппонентам, я придерживался мнения, что в выражении "специфические "времена"" внутренние кавычки не обязательны. Уточню свою позицию. Я полагал, что нужна очень серьезная работа по обоснованию воззрений то ли физикалистов, то ли нефизикалистов, и был готов принять любые выводы, которые следовали из тщательного анализа философского и научного материала. У меня не было никаких оснований считать, что упомянутый анализ проведен физикалистами. Именно поэтому меня не покидали сомнения относительно истинности их утверждений.

О необходимости философии в научном анализе.

Выше обрисована определенная проблемная ситуация. Казалось, что ее можно разрешить довольно простым образом. Надо просто-напросто обратиться к конкретным нефизическим теориям и убедиться в наличии или же, наоборот, в отсутствии в них научных представлений о той или иной форме времени. Исходя из принципа теоретической относительности, я прекрасно сознавал, что разрешение проблемных аспектов, связанных с концепцией форм времени, предполагает обязательное обращение к научным теориям. В противном случае не избежать объятий схоластики. Но реальное положение дел оказалось намного сложнее, чем можно было предположить в предварительных философских набросках. Обратившись к ряду нефизических теорий, я не без изумления обнаружил, что проблема времени представлена в них в довольно неопределенном виде. Возьмите, например, ту или иную биологическую теорию. Вы обнаружите, что ее временн\'ые аспекты не прояснены должным образом. Вроде бы она с одинаковой степенью вероятности свидетельствует в пользу как физикалистской, так и нефизикалистской точки зрения. Не достигните вы необходимой степени ясности и после обращения к биологам. Их позиции столь же разнятся, как и воззрения философов. Таким образом, обратившись к нефизическим теориям, вы оказываетесь перед необходимостью не только вникнуть в их конкретно-научное содержание, но и придать им философский статус. Вам придется самим отважиться на очень сложную работу, в которой тесно переплетается друг с другом философские и конкретно-научные аспекты. Итак, концепцию форм времени не оправдать и не опровергнуть кавалерийской атакой. Понимая это, я решил для начала тщательно проанализировать одну из нефизических теорий. Но какую именно? Было ясно, что следует анализировать теорию таких явлений, которые по своей природе достаточно резко отличаются от физических процессов. Имело смысл обратиться в первую очередь, например, к теории не химических, а социальных явлений. Химические явления сохраняют тесное сходство с физическими процессами. Поэтому будет трудно различить своеобразие времени химических явлений и специфик времени физических процессов. А вот социальные явления отличаются от физических процессов в максимальной степени. Следовательно, шанс обнаружить специфическую форму времени в теориях социальных явлений наиблагоприятнейший. Мой выбор пал на экономическую теорию К.Маркса. В 1970-х годах я не видел альтернативу этому выбору.

Проблема времени в экономической теории К.Маркса.

Неудовлетворенный тем, что писали о Марксовых воззрениях относительно времени философы и экономисты, я сформулировал свою собственную точку зрения: 1) Основной вклад К.Маркса в теорию состоит в выяснении двойственной природы труда, содержащегося в товаре. 2) Маркс явился первооткрывателем абстрактного труда. 3) Количественной мерой абстрактного труда является общественное рабочее время, измеряемое посредством денег. Я считал главной заслугой К.Маркса развитие представления об общественном рабочем времени. 4) Я полагал, что К.Маркс неправомерно сводил общественное рабочее время к так называемому общественно необходимому рабочему времени, измеряемому, в отличие от общественного рабочего времени, не в денежных единицах, а в часах. Я считал, что наиболее правильная точка зрения К.Маркса была изложена им не в "Капитале", как утверждает большинство авторов, а в "К критике политической экономии". В "Капитале" К.Маркс подменяет понятие общественного рабочего времени концептом общественно необходимого рабочего времени. 5) Согласно логике К.Маркса, двойственность содержащегося в товаре труда находит свое непосредственное проявление в двойственности рабочего времени. 6) Подобно тому, как абстрактный труд не сводим к конкретному труду, невозможно редуцировать общественное рабочее время к календарному рабочему времени. 7) Общественное рабочее время – разновидность социального времени. Речь идет о специфическом времени. О его своеобразии свидетельствует, в частности, тот факт, что оно измеряется не в единицах физического времени, а в денежных единицах.

Из положений 1–7 следовало, что действительно существует специфическое, в данном случае экономическое, время, резко отличное от физического времени. Следовательно, физикалисты посрамлены. Они требовали доказательства существования нефизического времени, – вот оно. Я полагал, что физикалисты опровергнут мою аргументацию, но так и не дождался их критики. Полагаю, что им просто-напросто не хотелось подвергаться риску, связанному с критикой воззрений К.Маркса в советские годы.

Об одной непоследовательности К.Маркса.

В предыдущем разделе я подчеркиваю, что К.Маркс неправомерно сводил общественное рабочее время к общественно необходимому рабочему времени. Суть дела состоит в следующем. По К.Марксу, абстрактный труд не сводим к конкретному труду. Соответственно, меновая стоимость не редуцируема к потребительной стоимости. Разумно считать, что количественная мера абстрактного труда, т.е. общественное рабочее время, не сводимо к календарному рабочему времени. Но, фактически, К.Маркс реализует другую стратегию: он выводит общественное рабочее время из календарного рабочего времени. Утверждается, что меновая стоимость товара определяется тем средним (общественно необходимым) рабочим временем, которое израсходуется на его производство. Такой вывод невозможно подтвердить практическими результатами. Он противоречит принципу двойственности товарных определенностей, который является главным постулатом экономической теории марксизма. Если исходить из двойственности труда, то, рассуждая далее последовательно, необходимо признать и двойственность рабочего времени, в том числе несводимость общественного рабочего времени к календарному рабочему времени. Отмеченная непоследовательность в рассуждениях К.Маркса была впервые подмечена мною. Она, кстати, ставила его в затруднительное положение при попытке понять характерные черты материального производства в социалистическом обществе. Если количественная мера труда в его общественном качестве в принципе сводима к календарному рабочему времени в форме общественно необходимого рабочего времени, то становится допустимым отказ от денежного механизма исчисления труда. Как известно, К.Маркс полагал, что при социализме институт денег будет отменен. Но общественное рабочее время согласно принципиальным основам марксизма непременно должно измеряться в деньгах. Следовательно, и при социализме, т.е. в обществе, в котором сохраняется общественный характер производства, имеет место товарно-денежный механизм.

В советские годы государственная идеология налагала запрет на какую-либо критику К.Маркса. Что касается меня, то я отметил непоследовательность в рассуждениях К.Маркса вполне определенно и недвусмысленно, но сделал это в монографии [с.146]. В значительно более сложной моральной позиции я оказывался в тех случаях, когда публиковал статьи в центральных журналах, таких, например, как "Философские науки", "Вопросы экономики", "Экономические науки". Наиболее компетентные редакторы, заметив в моих статьях термин "общественное рабочее время", тотчас же заменяли его на термин "общественно необходимое рабочее время". Я сопротивлялся такой замене изо всех сил, но даже в случае непреклонности редакторов не отзывал статьи. Мне важнее всего было показать основную направленность логики движения Марксовой мысли: двойственность труда определяет двойственность рабочего времени. Именно эту мысль я проводил неукоснительно даже в случае невозможности избежать путаницы с концептами "общественное рабочее время" и "общественно необходимое рабочее время".

В связи с вышеизложенным мне вспоминается первая моя статья о социальном времени [3]. Это была даже не статья, а короткое сообщение. К моему немалому удивлению, оно вызвало широкий резонанс, в том числе и довольно курьезный. Как-то тогдашний главный редактор "Философских наук" В.С.Готт рассказывал в моем присутствии, что обсуждаемое сообщение вызвало резко негативную реакцию со стороны член-корреспондента АН СССР господина Р. Последнему, по словам Готта, было предложено найти ошибку в моей заметке. Таковая, даже после рассмотрения одного за другим всех шести абзацев статьи, не была обнаружена, и господин Р. спешно покинул редакцию журнала. Но в заметке действительно были ошибки, причем две, одна маленькая, а другая большая! В данном случае я называю маленькой ошибкой рассуждение об общественно необходимом рабочем времени там, где речь должна была идти об общественном рабочем времени. О большой ошибке смотрите раздел 13. Мое короткое воспоминание призвано передать своеобразный колорит исторического периода двадцатилетней давности.

В начале 1980-х годов мои воззрения считались новаторскими. Причем настолько, что порой дело доходило до прямых угроз. Так, при обсуждении представленной мною в 1983 году в журнал "Вопросы экономики" статьи, опубликованной в переработанном виде спустя два года [4], заместитель руководителя одного из секторов вполне серьезно угрожал мне организацией препятствий в предполагаемой в скором времени защите мной докторской диссертации по философии. В те, теперь уже далекие, годы было намного более безопасно заниматься изучением философских вопросов физики, чем исследованием творчества К.Маркса. Последнее интересовало меня не по идеологическим, а по научным соображениям. Когда мне было сделано предложение принять в соавторы статьи референта одного из секретарей ЦК КПСС, то я решительно отказался от этого предложения по научным соображениям. Мысль моя была захвачена концепцией форм времени, а отнюдь не поисками знакомства с сильными мира сего. Предлагавшийся мне в соавторы ученый писал об общественно необходимом, а не об общественном рабочем времени. Традиционная трактовка Марксового учения меня не устраивала.

Об авторе

Видный отечественный философ, профессор, доктор философских наук, автор трудов по истории философии, методологии науки и образования, а также популярной серии учебников и пособий для аспирантов, магистрантов и студентов вузов.

О загадочности времени написаны тысячи книг. Но лишь редким авторам удается осмыслить ее с позиций принципиально новых концептуальных идей, один из них В.А.Канке, автор первой отечественной монографии, посвященной формам времени.