|
Оглавление
Из главы I. Постановка вопроса
Летописный рассказъ о крещении Владимира многими чертами обнаруживаетъ свой составной и, если такъ можно выразиться, компилятивный характеръ. Въ немъ сказалось насколько источниковъ, которые пришлось согласовать и соединить въ одно целое, съ устранениемъ изъ него явныхъ противоречий. Особенно трудно было перейти отъ разсказа, который фактъ обращения Владимира въ христианство связывалъ съ блестящею проповедью греческаго миссионера, къ повествованию о крещении Владимира въ Корсуне, поставленномъ въ связь съ чудеснымъ исцелениемъ его отъ болезни. Первый изъ эпизодовъ принятия веры христианской начинается съ прибытия къ Владимиру въ Киевъ пословъ отъ магометанъ, немцевъ, козарскихъ иудеевъ. Вследъ за ними является отъ грековъ философъ, который сначала въ краткихъ, но энергичныхъ выраженияхъ опровергаетъ истинность учения магометанъ, римлянъ и иудеевъ. Владимиръ, заинтересовавшись словами проповедника, который указывалъ на исполнение пророчествъ, на то, что Богъ сошелъ на землю, принялъ распятие и, воскресши, взошелъ на небеса, спросилъ философа: "что ради сниде Богъ на землю и страсть такову прия"? Въ ответъ на этотъ вопросъ, греческий миссионеръ произнесъ длинную речь о сотворении мира и человека, о событияхъ ветхого завета, о пророчествахъ (касающихся отвержения иудеевъ, призвания иныхъ странъ въ ихъ место, воплощения Божья, страданий Божьихъ и воскресения Христова). Владимиръ, пораженный длинною цепью пророчествъ о Христе, съ тревогой спрашиваетъ философа: исполнились ли они уже, сбылись ли или исполнятся еще только въ будущемъ? Въ ответъ на это философъ, после ссылки на прерванный имъ разсказъ о событияхъ ветхозаветныхъ, перешелъ къ изложению земной жизни Спасителя, разсказалъ о Его страданияхъ и воскресении, после чего упомянулъ и о сошествии Св.Духа на апостоловъ, разошедшихся по вселенной, уча и крестя водою. Но Владимиръ хочетъ уяснить себе внутренний смыслъ новозаветныхъ событий. Онъ спрашиваетъ философа: "что ради отъ жены родися, и на древе распятъся, и водою крестися"? Философу пришлось тогда связать преобразовательное значение ветхаго завета съ главными событиями земной жизни Иисуса Христа: рождениемъ отъ Девы, распятием на кресте и крещением въ воде. Сделавъ такое отступление, проповедникъ вернулся къ прерванному вопросомъ русскаго князя изложению. Онъ говорилъ выше о томъ, что апостолы, получивъ обетование Духа Святаго, разошлись по вселенной, уча и крестя водою. Теперь же онъ продолжаетъ: "ихъ же ученье мы Греци прияхомъ; вселенная веруетъ ученью ихъ". На этомъ собственно и оканчивается речь философа. Но онъ решился подействовать на Владимира нагляднымъ изображениемъ страшнаго суда. Объяснивъ русскому князю значение предстоящаго суда Господня, онъ показалъ ему запону, "на ней же бе написано судище Господне", причемъ съ правой стороны были изображены праведные, направляющиеся въ рай, а съ левой грешники, идущие въ муку. Владимиръ убежденъ красноречиемъ проповедника, убежденъ еще более разъясненною ему картиною. У него вырываются слова: "добро симъ о десную, горе же симъ о шююю". Опытный сердцеведъ, философъ пользуется достигнутыми результатами и тутъ же предлагаетъ Владимиру креститься. Но, оказывается, философъ ошибся въ своихъ ожиданияхъ: Владимиръ остается язычникомъ, блестящая проповедъ и даже картина страшного суда не произвели на него должного впечатления. На предложение креститься онъ отвечаетъ: "пожду еще мало". Принявъ во внимание религиозное миросозерцание средневекового человека, намъ приходится остановиться въ недоумении передъ вопросомъ, какимъ образомъ получилось внутреннее противоречие въ дошедшемъ до насъ разсказе объ испытании веръ Владимиромъ. Все, решительно все готовитъ торжество греческой вере: и неудачныя предложения магометанъ и иудеев, и находчивые ответы имъ со стороны Владимира, и опровержение ихъ со стороны философа, и убедительная проповедь грека, и поразительное действие картины страшного суда – ясно, что все это уничтожитъ всякия сомнения во Владимире и приведетъ его къ принятию крещения отъ грековъ. А между темъ, усилия благочестиваго проповедника терпятъ полное поражение; Владимиръ отвечаетъ отказомъ: "пожду еще мало"... Об авторе
 Шахматов Алексей Александрович Выдающийся российский филолог, историк, педагог, исследователь русского летописания. Академик Петербургской академии наук. В 1887 г. окончил Московский университет. По рекомендации известных ученых Ф. Ф. Фортунатова и Ф. Е. Корша был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1890 г. сдал последний магистерский экзамен и в качестве приват-доцента начал чтение лекций по истории русского языка. В конце этого года принял должность земского начальника в Саратовской губернии. В 1894 г. за труд «Исследования в области русской фонетики» получил степень доктора, минуя степень магистра. В этом же году занял место адъюнкта Академии наук и переехал в Петербург, где и работал до конца жизни. В 1899 г. был избран ординарным академиком, а в 1906 — председательствующим в Отделении русского языка и словесности Академии наук.
А. А. Шахматов — основоположник исторического изучения русского литературного языка. Он изучал проблему образования русской народности и славянского этногенеза, вопросы прародины и праязыка, проследил историю древнерусского летописания XI–XVI вв. В области летописания им впервые был применен сравнительно-исторический метод. Он заложил основы текстологического изучения летописей и текстологии как науки; исследовал славянскую акцентологию, вопросы сравнительной фонетики и грамматики славянских языков, древние и современные индоевропейские языки; разработал историческую морфологию русского языка. Им было организовано изучение многих памятников письменности, современных диалектов, составление словарей, подготовка многотомной «Энциклопедии славянской филологии»; возобновлено издание «Полного собрания русских летописей». Под руководством А. А. Шахматова Отделение русского языка и словесности Академии наук стало центром филологии в России. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
