|
Оглавление
Введение
Борис Семенович Грязнов (1929–1978)Он рано ушел из жизни. Ушел из нее как никогда полный жизнелюбия, идей и творческих замыслов. Эта книга – монография, содержащая главные труды Б.С.Грязнова. Некоторые из них были опубликованы и стали – порою сразу становились – библиографической редкостью, другие публикуются впервые. Составителям книги не стоило большого труда добиться монографичности. Залогом ее явилась та удивительная цельность личности, верность себе, устойчивость интересов, которые были так характерны для Бориса Семеновича. На протяжении всей своей творческой деятельности он так или иначе был занят исследованием проблемы объектного содержания, онтологического статуса образов сознания. Однако его ни в коей мере нельзя причислить к разряду узких специалистов. Незаурядный исследовательский талант и основательные познания в самых различных отраслях – математике и логике, физике и кибернетике, истории философии и истории науки, искусстве и эстетике – позволили ему постоянно углублять и расширять эту проблему, обнаруживая подчас самые неожиданные, но по зрелому размышлению всегда естественные выходы на другие темы, равно как и ее связь с иными сферами исследования, в которых ему довелось работать. Первоначально это была проблема существования в математике, которой он посвятил свою кандидатскую диссертацию, успешно защищенную в 1963 г. Будучи непосредственно связанной с попытками обоснования математики, эта проблема, как известно, на протяжении всего XX в. остается самым сложным философским вопросом математики. Рассматривая различные подходы к нему, Б.С.Грязнов показал их слабые стороны и с большим мастерством сумел раскрыть природу абстрактных объектов этой науки, а также проанализировать способы их построения и функционирования – абстрагирование, идеализацию, формализацию, аксиоматический метод. Поскольку одним из таких способов оказалась интерпретация посредством модели, естественным стал выход к проблемам моделирования. Создав весьма оригинальную концепцию, Борис Семенович показал несостоятельность общепринятого взгляда, противопоставлявшего модели математики моделям других наук. Десятью годами позднее он ставит проблему существования гораздо шире – применительно к теоретическому миру науки вообще – и получает очень важные результаты. Глубокое знание современной логики дает ему возможность по-новому истолковать гносеологический смысл квантора всеобщности, а вместе с ним и таких фундаментальных и давно обсуждаемых характеристик теоретического знания, как аподиктичность и универсальность. Одновременно Б.С.Грязнов осуществляет весьма нетривиальную интерпретацию так называемого лапласовского детерминизма, доказывая, что логико-гносеологическую основу этой концепции составили некоторые вполне реальные свойства научной теории, тонко подмеченные Лапласом; лишь неправомерная онтологизация этих свойств привела к чудовищной в своей фаталистичности картине Вселенной. Все эти наиболее принципиальные для Б.С.Грязнова результаты его исследований в области гносеологии и логики науки представлены в первом разделе данной монографии. Работая в течение ряда лет в Институте истории естествознания и техники АН СССР, Б.С.Грязнов проявил большой интерес и способности к конкретно-историческим исследованиям. Вообще история, в особенности история философии и науки, интересовала его всегда. Он не представлял себе теоретической работы над современными проблемами без постоянного общения с великими мыслителями прошлого. Его работам присуща широта исследовательского диапазона – античная логика и математика XIX в., эмпиризм XIX в. и методология науки XX в. Грязнов пишет ряд интересных историко-научных работ – "Ф.Клейн об исторических ценностях и стимулах научного творчества", "Представления математиков Германии XIX в. о науке и ее развитии", "Об исторической интерпретации "Аналитик" Аристотеля", "Учение о науке и ее развитии в философии О.Конта", "Эволюционизм Г.Спенсера и проблемы развития науки", "Проблемы науки в работах логиков-позитивистов XIX в.: Д.С.Милль, У.С.Джевонс ", "Философия науки К.Р.Поппера" и др. Навыки строгого анализа и богатое воображение, без которого работа историка невозможна, превращают эти исследования в живые картины исторических событий и лиц, позволяют автору находить оригинальные решения старых проблем, делать конкретно-исторические открытия. Так, Б.С.Грязнов установил, что вопреки общепринятому взгляду логика Аристотеля имела своим эмпирическим источником не только античное естествознание, но и ораторское искусство, его реальную практику и потребности. Однако и в этот период своей творческой деятельности он остается верен однажды избранной проблематике, причем сфера ее опять-таки расширяется. Работая в основном как историк, Б.С.Грязнов одновременно выступает и в роли методолога истории. При этом исходным для него является вопрос о существовании объектов исторического знания. В отличие от естествоиспытателя историк всегда имеет дело с "обломками" прошлого, "реликтами". Эта специфическая особенность существования объектов истории определяет и специфику методов исторического исследования. Одному из них – обоснованию контрфактических предложений – посвящается специальная статья. Обращение к вопросу об онтологическом статусе исторического знания дает Б.С.Грязнову возможность показать, что дискуссия в современной истории науки между "экстерналистами" и "интерналистами ", по сути дела, не имеет смысла, ибо спорящие стороны говорят о разных объектах. Работы, посвященные развитию науки и способам реконструкции этого развития в человеческом сознании, составляют второй раздел книги. В последние годы жизни Б.С.Грязнов обратился к вопросам о месте науки в системе культуры, о соотношении понятий "научное познание" и "рациональность", о связи науки с искусством и нравственностью. Характеризуя науку как одну из форм рационального познания, он дает едва ли не самое четкое и ясное в нашей философской литературе понятие рациональности, И здесь он вновь исходит из идеи об объекте исследования: познавательная система тем более рациональна, чем менее она обращается к внешним факторам, ограничиваясь в ходе описания и объяснения мира лишь собственными объектами – теми, которые она непосредственно изучает. С понятием рациональности тесно связан вопрос о понимании, ныне широко обсуждаемый. Одна из наиболее распространенных на Западе концепций полагает, что научно-теоретическое знание никогда не дает и в принципе не может дать понимания исследуемого мира. Категорически возражая против такого взгляда, Б.С.Грязнов, однако, не соглашается и с теми, кто считает, что научное понимание достигается решением проблем. Тут мы подходим к одному из самых оригинальных результатов его исследования: ученый, считает он, занят решением не проблем, а задач, т.е. таких вопросов, которые могут быть сформулированы и решены в терминах и средствами уже существующих научных теорий (знаний). Конечно, теория решает и проблему, но последняя никогда не формулируется до построения теории, а всегда лишь реконструируется после ее построения. Теория есть знание, реконструкция же проблемы дает понимание (этой теории). Сопоставляя науку с другими формами духовной культуры, например с искусством, Б.С.Грязнов делает акцент на различии в способах воспроизведения действительности, т.е. в способах конструирования идеальных объектов сознания. В этой связи естественно встает вопрос об отличии, скажем, эстетического освоения мира от научного исследования – вообще вопрос о природе художественного творчества. Борис Семенович тонко и обстоятельно анализирует его на примере творчества Томаса Манна. Таким образом, монография, предлагаемая вниманию читателя, создает относительно целостный облик науки: в первом разделе она, выражаясь языком физики, изучается в статике и кинематике (субстанциально, структурно и функционально), во втором – в динамике (генетически), в третьем – в суперсистеме, в системе культуры. Можно сказать, что эти разделы до некоторой степени отражают этапы творческой эволюции автора, но именно до некоторой степени, не абсолютно. Дело в том, что, как уже говорилось, на протяжении всей своей исследовательской деятельности Б.С.Грязнов оставался верен одной определенной, стержневой для него теме и в то же время с неменьшим постоянством обращался к вопросам общекультурного плана. По этой причине некоторые статьи, написанные им в "средний" период, когда он в основном работал над историей науки, отнесены к первому ("Теория и ее мир") и третьему (""Математические рукописи" К.Маркса и проблемы методологии науки", "Ф.Клейн об исторических ценностях и стимулах научного творчества ", "Ораторское искусство и генезис науки логики") разделам, а во второй включены некоторые из самых поздних работ ("Наука как саморазвивающаяся система", "О взаимоотношении проблем и теорий", "Философские "парадигмы" Т.Куна" и др.). Борис Семенович был на редкость общительным человеком. И не из-за духовной бедности, как это подчас бывает, а совсем напротив – из желания поделиться с другими людьми своими идеями, находками. Около него постоянно были люди. К нему шли на работу, на квартиру. Шли за идеей, за проблемой, за спором. Спорил много и охотно. Не для самоутверждения, не для тоге, чтобы унизить оппонента, а исключительно потому, что свято верил – в спорах рождается истина. Именно поэтому его работы так насыщены критикой, меткой, остроумной, но всегда корректной и глубоко аргументированной. Разрабатывая собственные концепции и идеи, спорил с авторами противоположных концепций и идей (по проблеме существования в математике – с формализмом Гильберта, с одной стороны, и эмпиризмом неопозитивистов – с другой, по проблемам генезиса и развития науки – с неокантианцами-рационалистами и с представителями постпозитивистского эмпиризма и "теоретизма" и т.д.). И наоборот, в критических работах четко обозначал собственную позицию, выдвигал оригинальные идеи, предлагал свои решения. Б.С.Грязнов предпочитал устные формы философствования письменным, а из письменных отдавал предпочтение коллективным монографическим исследованиям. Поэтому он был организатором и участником многих научно-теоретических конференций, конгрессов, симпозиумов, инициатором издания и творческой душой (автором центральных идей) ряда известных коллективных монографий: "Моделирование как метод научного исследования (гносеологический анализ)", "Теория и ее объект", "Позитивизм и наука. Критический очерк". Перед лицом слушателя и читателя Борис Семенович был в высшей степени требователен к себе. Говорил и писал только о том, что знал досконально и где мог сказать что-то новое, свое, непременно заботился о ясности и доходчивости изложения, об увлекательной форме повествования. Готовя себя к началу педагогической деятельности, специально изучал ораторское искусство. Отчасти поэтому такими яркими, запоминающимися были его выступления на конференциях и конгрессах, его лекции студентам и аспирантам, будь то в Читинском педагогическом институте, Обнинском филиале Московского инженерно-физического института или Московском государственном университете. Работая над статьями и монографиями, доводил тексты до предельной ясности, последовательности и лаконизма; неизменно удивлял редакторов и издателей тем, что в отличие от обычной авторской манеры превышать общепринятые объемы статей и книг вечно не "дотягивал" до этих стандартов; тезисы, написанные им для различных конференций, по сути дела, принадлежат к другому жанру, это маленькие, но вполне законченные, последовательные и аргументированные статьи (по этой причине составители сочли возможным дать некоторые из них в качестве введений к разделам). Он рано ушел из жизни. И все же он много прожил. Незаурядная воля, энергия и удивительная многогранность интересов сделали его короткую жизнь богатой и наполненной. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||