Показать ещё...
Почему бывает так, что какая-то ветвь социальной либо культурной жизни, развивавшаяся спокойно и размеренно, вдруг входит в полосу крутых перемен? В какую сторону и почему развивается художественная жизнь, духовная сфера в целом? Как связаны друг с другом изменения в жизни социальной – и в жизни духовной, в сфере техники – и в сфере искусства? Какова "подноготная" тех трансформаций, которые происходят в этих сферах? – Попыткам ответить на эти и подобные вопросы посвящена данная книга. Под динамикой (греч. "сила") – в широком смысле этого слова – принято понимать ход развития, изменения каких-либо явлений, а также знаний, научных представлений об изменениях, происходящих в той или иной области. Наряду с этим встречается более конкретное, научное понимание динамики – как знаний о причинах, движущих силах изменений. Так, в механике (являющейся наиболее завершенной из точных наук) принято делить все теоретические построения на три больших раздела: – статику, изучающую равновесие тел под действием сил, но не занимающуюся движением тел во времени; – кинематику, ведающую преимущественно траекториями движения тел, – но в отрыве от сил, обуславливающих эти траектории; – динамику, связывающую силы с траекториями движения. Подобному членению последуем и мы, – хотя, быть может, не слишком строго соблюдая "водораздел" между анализом причин изменений и их траекторий (ибо далеко не всегда это оказывается практически осуществимым). Для социокультурной сферы нужна именно динамическая теория – поскольку для многих задач (относимых и к социальной теории, и к социальной практике) обычно бывает нужно знать, каковы причины изменений – и к каким изменениям в траекториях социальных процессов могут привести те или иные изменения в причинах. На объяснение причин трансформаций, происходящих в социальной и культурной сферах, претендовали многие теории, и некоторые из них были даже достаточно конструктивными. К числу наиболее известных в XIX веке следует отнести марксизм, который считал первопричиной всех изменений – развитие взаимоотношений между человеческим обществом и окружающей его природной средой, т.е. получение от природы вещества и энергии для нужд общества, а от способов этого получения так или иначе зависит духовная жизнь /общества. В начале XX века получила распространение концепция диаметрально противоположная: М.Вебер считал, что первоисточником сдвигов (как в социальной, так и в культурной сферах) являются перемены в человеческом сознании, в духовной жизни. А в середине XX века этот мотив получил серьезное развитие: появился труд крупнейшего американского (российского происхождения) культуролога, социолога и философа П.А.Сорокина – четырехтомник "Социальная и культурная динамика" (Sorokin, 1937–1941). Впрочем, и до того, и после появлялось много работ по этой проблематике, трактующих ее с самых разных позиций, и даже простое перечисление направлений исследований, концепций и взглядов на эти проблемы могло бы составить предмет отдельной работы. В нашем труде мы пошли иным путем. Мы положили в основу методологическую парадигму, появившуюся в 1970–1980Нх годах, которую, на наш взгляд, можно считать наиболее перспективной для современного гуманитарного знания: теоретико-информационный подход. [Науковедческий анализ проблемы: почему именно информация является наиболее перспективным "субстратом" для построения моделей в социокультурной сфере, – см., например: Петров, 1998а.] В каких же направлениях может развиваться информационный подход к социокультурной динамике? Подобно тому как всю совокупность исследований по социальной и культурной динамике можно уподобить широчайшему спектру (и притом многомерному), – точно так же и те из этих исследований, которые принадлежат к информационному подходу, по-видимому, способны образовать весьма богатый спектр самых разных направлений. Какое же основание позволит их упорядочить? – На наш взгляд, тут наиболее удачным основанием могла бы стать степень формализованности, строгости теоретических построений и обращения с эмпирическим материалом – конкретными социальными и культурными явлениями. В таком случае все исследования подобного рода можно трактовать как проецируемые на некую шкалу, один полюс которой соответствует аморфным, слабо формализованным моделям и методам исследования, а другой – "жестким" методам и моделям. И разумеется, обширное (а частично и "офшорное") пространство между этими полюсами заполнено исследованиями промежуточной "жесткости". Интересно, что первые шаги информационного подхода к социокультурной проблематике начались в 1950–1960Нх годах. В целом это была пора рационально-аналитических умонастроений (как в России, так и на Западе) – полоса, когда в почете были "физики", а "лирики" – в загоне (вспомним знаменитый спор о "лириках и физиках", спровоцированный стихотворением Б.Слуцкого, – см.: Мейлах, 1971). А в терминах обсуждаемой далее модели асимметрии познавательных механизмов (см., например: Маслов, 1983), – это было время доминирования "левополушарных" умонастроений, когда наблюдалось неукротимое стремление "поверить гармонию – алгеброй". Быть может, поэтому первые шаги теоретико-информационного подхода к социокультурной сфере начались со "строго формализованного" /полюса – с попыток "прямого" приложения теории информации – и притом непосредственно в той начальной форме, которая доминировала в то время (простейшая "шенноновская" модель коммуникативного процесса). Неудивительно, что эти первые (представляющиеся сейчас наивными) попытки подхода к сложнейшим явлениям социокультурной сферы, – включая опыты по прямому измерению информации, содержащейся в конкретных объектах, – оказались не слишком успешными, и лишь в ряде случаев удалось получить нетривиальные результаты. В особенности неадекватным эмпирической реальности оказалось "лобовое" применение простейшего информационного подхода к материалу искусства и художественной жизни общества. И хотя даже тут удалось получить отдельные конструктивные результаты (Bense, 1982; Моль, 1966, 1973), в настоящее время эти опыты представляют скорее историко-научный интерес. Неуспешность "лобовых атак" этой (информационной) ветви точного знания – на знание гуманитарное – совпала с наступлением господства "лириков" в 1970–1980Нх годах, а в терминах асимметрии познавательных механизмов – с преобладанием, во всей социально-психологической сфере общества, "правополушарных" умонастроений. Разочаровавшись в возможности легкой победы, "точные" исследователи отступили перед "крепким орешком". Наступившая "откатная волна" проявилась, главным образом, в желании отказаться от строгости, в стремлении подчеркнуть неформализуемость изучаемых явлений, а также оригинальность, субъективность исследователя, уникальность его взгляда на мир. (Последнее стало в особенности популярным в связи с широким распространением постмодернистской идеологии начиная с 1980Нх годов.) В области информационного подхода это было тяготение к неформализованным и слабо формализованным построениям, что отразилось во множестве так называемых "метафорических" исследований. Чаще всего в них просто постулировалась важность "передачи информации" (как неких сведений о неких явлениях) по определенному коммуникативному каналу. В лучшем случае это были попытки "перевода на гуманитарный язык" неких положений общей теории информации, – например, таких, как "принцип необходимого разнообразия" У.Р.Эшби (Иванченко, 1999), формула Шеннона–Таллера о пропускной способности информационного канала (Дриккер, 2000), etc. В некоторых случаях такие "сугубо качественные" подходы позволяли по-новому взглянуть на динамику социокультурных процессов, оригинально интерпретировать их (см., например: Абдуллаева, 2003). Интенсивно развивались и чисто философские построения, базирующиеся на информационных представлениях и в некоторых случаях также приводившие к нетривиальным результатам, например, в области культурогенеза (Оленев, 2002). По сути дела, полоса таких исследований продолжается до сих пор. На наш взгляд, всю эту "цветущую сложность" (если вспомнить терминологию известного русского философа К.Н.Леонтьева) разнообразных информационных подходов следует только приветствовать. Но, конечно же, она наводит на определенную параллель: подобный расцвет разнообразия наблюдался и в эпоху средневековой алхимии, в самом ее конце, перед переходом к научной химии. (Таковая появилась в самом начале XVIII века, вместе со становлением новой, действующей до сих пор, единой парадигмы, основанной на представлениях о химических атомах и молекулах.) И несмотря на бесплодность алхимических попыток найти "философский камень" (синтезировать золото), они дали много результатов, оказавшихся впоследствии полезными для науки.[Хотя порой такие исследования и приводили к разочарованию, к взглядам на исчерпанность и бесперспективность дальнейших химических поисков.] Точно так же, быть может, некоторые из "метафорических" подходов приведут к результатам, обогащающим научное знание о социокультурной динамике. Кроме того, широкий фронт информационных исследований повышает социальный интерес к данной ветви точного знания, ее престиж. (А то еще совсем недавно шли разговоры о том, что никакого информационного подхода вовсе нет.) Но так же, как исчерпалась полоса "цветущей сложности" алхимии, – скоро и неизбежно исчерпается она и в области информационного подхода. Ему предстоит "кристаллизоваться", и мы считаем, что "центром кристаллизации" станет подход, базирующийся на так называемом "принципе максимума информации". [О проблеме выбора среди принципов оптимальности см.: Голицын и Левич, 2004.] Этот подход снова тяготеет к "строго формализованному" полюсу, – хотя в некоторых отношениях занимает промежуточное положение на шкале степени формализованности. Его теоретическим основаниям посвящена первая глава данной книги, и на них базируются последующие главы. Этот подход – отнюдь не метафорический, но совершенно строгий, с четкими, формализованными исходными позициями и с выводимыми из них следствиями, которые вполне могут быть количественно верифицированы конкретными эмпирическими данными. Вместе с тем некоторые из получаемых теоретических выводов порой имеют более или менее качественный характер, являясь лишь инструментами содержательной интерпретации эмпирического материала. (Очень остроумно об этой интерпретации написал Г.Голицын – см. его "Философское отступление" в конце данной книги.) Но главное – те отнюдь не формальные, но сугубо содержательные исходные положения, которые составляют фундамент данного подхода. Представляемый подход – это не просто "точное знание", – как еще недавно было принято выражаться обо всех количественных методах в гуманитарных науках. Дело здесь вовсе не в "точности", – если под ней понимать простое уточнение или даже "утончение" уже известных ранее результатов. Дело в другом – в получении, в теоретическом выводе результатов принципиально новых, а также в построении фундамента для нового, информационного мировоззрения. Впрочем, здесь у информационного подхода есть псевдоконкурент – растущий поток публикаций (либо чисто математических, либо сугубо эссеистских и философских), развивающих так называемую "синергетическую парадигму". По внешним признакам, она также дает некий новый взгляд на мир, позволяет оригинально трактовать уже известные эмпирические данные и закономерности. Однако синергетика – всего лишь инструмент, позволяющий решать сложные задачи, строго сформулированные в рамках вполне конкретных содержательных моделей. [Например, этот инструмент вполне можно использовать для описания эволюции искусства, опираясь на представления русской формальной школы 1920Нх годов – либо на концепцию "потенциала возбуждения" – см.: Martindale, 1990.] И хотя это очень мощный инструмент, – его все же нельзя считать "подходом". (В противном случае можно было бы говорить о "машинописном подходе" в науке, – в пору появления пишущих машинок, применявшихся при подготовке научных рукописей, – либо даже об "автомобильном подходе", если рукописи привозились в издательство на автомобиле!) И лишь применительно к "метафорическим" эссе синергетику можно считать подходом (а скорее чем-то вроде художественного метода). Но он не может являться реальным соперником того сугубо содержательного строго информационного подхода, который мы развиваем в данной книге. Наше изложение, исходящее из "принципа максимума информации", строится в соответствии с логикой дедуктивного метода: сначала формулируются исходные предпосылки, лежащие в основании развиваемого подхода, затем дается модель поведения системы, из которой выводятся некие динамические следствия – основные законы эволюции. Далее из этих, достаточно общих, законов дедуцируются более конкретные закономерности, относящиеся к социальной сфере (а местами – и к сфере экономической), духовной жизни людей (включая жизнь художественную и религиозную), феномену глобализации, развитию искусства, etc., – словом, ко всем ветвям культуры, каковую мы понимаем по Ю.М.Лотману и Б.А.Успенскому (1977) – как "совокупность ненаследственной информации", создаваемой, хранимой и перерабатываемой разнообразными человеческими сообществами. Затем полученные закономерности проверяются на конкретном эмпирическом (социокультурном) материале. [В этом коренное отличие дедуктивного метода от индуктивного, гораздо более распространенного в социокультурных исследованиях, – последний использует стратегию "ступенчатого" обобщения эмпирического материала: сначала на базе этого материала получаются конкретные закономерности, дальнейшее обобщение которых иногда позволяет прийти к общим законам.] Что же до основного мотива, пронизывающего всю книгу, – то его можно выразить как "примат духовности": мы стремимся показать, что именно духовные (в широком смысле этого слова, т.е. информационные, а не "материально-вещественные") факторы являются решающими в процессе всей социокультурной эволюции. При анализе эволюции в данной книге основное внимание уделено так называемым долговременным тенденциям, т.е. процессам, протекающим на протяжении многих десятилетий и даже столетий. И лишь изредка мы будем отвлекаться на процессы кратковременные – протекающие в масштабах немногих десятилетий и годов. [Кратковременным процессам предполагается впоследствии посвятить отдельную книгу.] Такой выбор обусловлен двумя причинами. Во-первых, эти два типа процессов имеют разные механизмы, различаются также и способы их исследования, etc. А во-вторых, когда имеет место сочетание двух данных типов процессов, – то лучше начинать с анализа более долговременных явлений, на которые затем можно наложить и явления меньшего временн\'ого масштаба. * * * Замысел данной монографии складывался на протяжении многих лет, во время наших бесед с ныне покойным Германом Алексеевичем Голицыным. Мы обсуждали и совместно разрабатывали широкий круг научных и художественных проблем. Часть из полученных результатов была описана в наших предыдущих совместных книгах (Голицын и Петров, 1990, 1991; Golitsyn \& Petrov, 1995), в индивидуальных монографиях каждого из нас (Голицын, 1997; Петров, 1991, 1997, 2004), равно как в отдельных статьях и книгах, написанных совместно с другими авторами (см., например: Петров и Бояджиева, 1996; Копцик, Рыжов и Петров, 2004). Но ту часть проблем, которые касаются динамики социальной и культурной сфер, мы планировали осветить в отдельной книге. Настоящее издание реализует этот план, хотя и далеко не полностью. К сожалению, вследствие безвременной кончины Германа Алексеевича (в 1997 г.), некоторые главы не были написаны, а некоторые остались незавершенными. Из написанных им фрагментов в данное издание включены главы 1,3,4 (разделы 1–5) и 6. Во всех случаях эти тексты публикуются почти без изменений (за исключением минимального редактирования, главным образом для обеспечения единства книги). Монографию завершают три небольших приложения. Первое из них содержит фрагменты из архива Германа Алексеевича, относящиеся к проблематике данной книги. Второе приложение – фрагменты одного из философских эссе, написанного Германом Алексеевичем в 1970Не годы и содержащего определенные "психологические ключи" к его научным достижениям, в том числе и к тем, которые освещаются в данной книге. В те времена это эссе ходило в списках, вызывая большой интерес в кругах интеллигенции, в особенности тех ее представителей, которые принадлежали к движению так называемой "параллельной культуры" (см. также: Параллельная культура, 1999). Жаль, что мы не имеем возможности включить это эссе полностью, равно как и художественные работы Германа Алексеевича (почти все они до сих пор не опубликованы). Наконец, третье приложение составлено автором этих строк и посвящено личности Г.А.Голицына, рассматриваемой в неразрывном единстве с его научным творчеством. Авторы данной книги надеялись, что их труд внесет вклад не только в разработку ряда конкретных социокультурных проблем, – но и в формирование нового, целостного мировоззрения, интегрирующего научную и культурную жизнь современного общества. * * * Автор этих строк глубоко признателен Ю.М.Лотману за многочисленные и весьма плодотворные беседы (как в Тарту, так и в Москве и в других городах), способствовавшие формированию многих идей, описываемых в данной книге. Нельзя не вспомнить о плодотворных контактах с такими выдающимися математиками, как покойный А.И.Яблонский и ныне здравствующий профессор В.М.Кошкин, с прекрасными социологами и экономистами профессором Ю.Н.Гаврильцом и членом-корреспондентом РАН В.Л.Тамбовцевым, с талантливым психологом профессором Л.Я.Дорфманом, с выдающимися эстетиками и искусствоведами профессорами М.Н.Афасижевым и В.И.Тасаловым, а также с крупнейшим из современных теоретиков культурной эволюции профессором К.Мартиндейлом (Мэнский университет, США). Без дружеских бесед и научных дискуссий с ними эта книга была бы гораздо беднее. Отдельно следует сказать о чрезвычайно стимулирующих дружеских и творческих контактах (как в области теории искусства, так и художественной практики) с реальными, ныне действующими создателями современного искусства, а в особенности с теми из них, кто сочетает непосредственное художественное творчество – с теоретической рефлексией по его поводу. С некоторыми из них автора этих строк связывают узы многолетней дружбы, и в первую очередь с художниками В.Грибковым, В.Комаром, А.Меламидом, П.Махотка (США), С.Ломбардо (Италия), поэтами Ю.Фрейдиным и А.Фуско (Италия), прозаиком Л.Левусом (Израиль), композитором М.Марутаевым. И конечно, автор искренне признателен своей супруге Л.А.Мажуль, которая не только вносила вклад в благоприятную атмосферу многих из вышеназванных дружеских и творческих контактов, – но и непосредственно участвовала в целом ряде научных исследований по проблематике данной книги. Разработку идей этой книги оба ее автора начали более 40 лет назад. Первые из полученных результатов неоднократно обсуждались на заседаниях Секции психологии творчества Общества психологов СССР, которой руководил покойный профессор Я.А.Пономарев. Последующие результаты также обсуждались с коллегами, прежде всего по Отделу социологии художественной жизни Государственного института искусствознания, а также по Международной ассоциации эмпирической эстетики. Авторы всегда испытывали чувство благодарности ко всем участникам этих многочисленных дискуссий. В.Петров
Москва, март 2005 г.
<
Голицын Герман Алексеевич
Исследователь сложных систем (включая человека, социальные структуры и духовный мир социума) с помощью методов теории информации; кандидат биологических наук. Работал в широком круге дисциплин: от теории нервной деятельности (Институт нормальной физиологии им. П. К. Анохина) — до моделирования мировоззрения и приемов искусства (Государственный институт искусствознания). Автор свыше 100 научных работ, включая монографии: «Информация и творчество: на пути к интегральной культуре» (М.: 1997), «Информация и биологические принципы оптимальности: Гармония и алгебра живого» (в соавт.; М.: URSS), «Социальная и культурная динамика: долговременные тенденции (информационный подход)» (в соавт.; М.: URSS).
Петров Владимир Михайлович Специалист по применению методов точных и естественных наук при изучении проблем гуманитарной сферы, в том числе в области эстетики, искусствознания, философии, культурологии, психологии, социологии, лингвистики, литературоведения и др. Кандидат физико-математических наук, доктор философских наук, профессор. Главный научный сотрудник Государственного института искусствознания, профессор Государственного университета управления, почетный профессор ряда отечественных и зарубежных университетов, действительный член Международной академии информатизации и Академии гуманитарных наук. В течение 20 лет возглавлял Российское отделение Международной ассоциации эмпирической эстетики, в то же время являясь вице-президентом этой ассоциации.
В. М. Петров –– активный участник социальной и художественной жизни, автор оригинальной (экспериментальной) прозы и поэзии ("Обратимость времени"), переводов из английской, французской и итальянской поэзии ("Калейдоскоп"). Опубликовал более 600 научных работ по физике и гуманитарным наукам (переведены на 14 языков), включая 13 монографий, а также учебник "Количественные методы в искусствознании" (М.: URSS). |
URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) URSS. 2024. 800 с. Мягкая обложка. 37.9 EUR
ВЕРСАЛЬ: ЖЕЛАННЫЙ МИР ИЛИ ПЛАН БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?. 224 стр. (ТВЁРДЫЙ ПЕРЕПЛЁТ) 11 ноября 1918 года в старом вагоне неподалеку от Компьеня было подписано перемирие, которое означало окончание Первой мировой войны. Через полгода, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский договор — вердикт, возлагавший... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) 2023. 696 с. Твердый переплет в суперобложке. 99.9 EUR
Опираясь на новейшие исследования, историк Кристофер Кларк предлагает свежий взгляд на Первую мировую войну, сосредотачивая внимание не на полях сражений и кровопролитии, а на сложных событиях и отношениях, которые привели группу благонамеренных лидеров к жестокому конфликту. Кларк прослеживает... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) URSS. 2024. 248 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
В книге изложены вопросы новой области современной медицины — «Anti-Ageing Medicine» (Медицина антистарения, или Антивозрастная медицина), которая совмещает глубокие фундаментальные исследования в биомедицине и широкие профилактические возможности практической медицины, а также современные общеоздоровительные... (Подробнее) URSS. 2024. 240 с. Твердый переплет. 23.9 EUR
Предлагаемая вниманию читателей книга, написанная крупным биологом и государственным деятелем Н.Н.Воронцовым, посвящена жизни и творчеству выдающегося ученого-математика, обогатившего советскую науку в области теории множеств, кибернетики и программирования — Алексея Андреевича Ляпунова. Книга написана... (Подробнее) 2023. 416 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Вам кажется, что экономика — это очень скучно? Тогда мы идем к вам! Вам даже не понадобится «стоп-слово», чтобы разобраться в заумных формулах — их в книге нет! Все проще, чем кажется. Автор подаст вам экономику под таким дерзким соусом, что вы проглотите ее не жуя! Вы получите необходимые... (Подробнее) 2022. 560 с. Твердый переплет. 35.9 EUR
После мирового финансово-экономического кризиса 2008-2009 гг. интерес в мире и в России к теоретическому наследию Карла Маркса и классической политической экономии резко возрос, но современной, отвечающей на вызовы экономики XXI века учебной литературы ничтожно мало. Учебник впервые на... (Подробнее) |