Беляев В.А. Посюсторонняя эзотерика

Оглавление

Введение

Как написана эта книга, и как ее можно читать

Эта книга представляет собой последовательность сюжетов на тему "посюсторонняя эзотерика". Каждая глава является таким сюжетом. Хотя главы пронумерованы, но они не представляют собой последовательное развертывание понятия или темы "посюсторонняя эзотерика". Скорее, каждая из глав может рассматриваться как отдельное размышление на эту тему. Каждую главу можно сравнить с отдельным ракурсом при рассматривании одного и того же предмета. Введение дает представление о моем взгляде на эзотерику вообще и посюстороннюю эзотерику в частности, говорит о том, что является вызовом, ответом на который можно считать эту книгу. Но Введение можно пропустить, и каждую из глав можно читать отдельно от других. Тем не менее у книги есть сквозной сюжет, и последняя глава является своеобразной квинтэссенцией книги. В ней сосредоточен тот вызов, ответом на который можно считать книгу в целом.

Что такое эзотерика

Я хочу начать с того определения эзотерики, которое дал В. М. Розин в параграфе "Эзотеризм как форма индивидуальной и социальной жизни" книги "Каббала в контексте истории и современности" [10], написанной в соавторстве с М. Лайтманом.

"Обычно эзотерическое знание определяется как тайное, понятное только посвященным. Но в современных эзотерических учениях Елены Блаватской, Рудольфа Штейнера, Джона Кришнамурти, Рамакришны, Елены Рерих, Шри Ауробиндо Гхош, Свами Вивекананда, Судзуки, Карлоса Кастанеды, Даниила Андреева, Гурджиева, Бхагавата Шри Раджнеша и др. нет зашифрованных, тайных знаний. Напротив, они обращены ко всем. Истоки эзотерической мысли уходят в далекое прошлое: почву для этого мировоззрения подготовили учения Христа, Будды, гностиков.

Платон, размышляя о природе поэзии, вспоминает народное представление о том, что поэты творят как бы в исступлении потому, что в них вселяются музы. Когда читаешь эзотерика, кажется, что в него тоже кто-то вселяется, и приходит мысль о сходстве переживаний в искусстве, в состоянии безумия и в эзотерическом мире. Известный индусский эзотерик Рамакришна, служа жрецам храма, посвященного Богине божественной Матери Кали, вспоминает о том, как он первый раз (в 20 лет) пережил эзотерический опыт:

"Как-то раз я чувствовал себя во власти невыносимой тоски. Мне казалось, что кто-то выжимает мое сердце как мокрую салфетку... Муки терзали меня. При мысли, что я так и не удостоюсь благодати божественного видения, страшное неистовство овладело мной. Я думал, если так должно быть, довольно с меня этой жизни. В святилище Кали висел большой меч. Мой взгляд упал на него, и мой мозг пронизала молния. 'Вот. Он поможет мне положить конец`. Я бросился, схватил его, как безумный... И вдруг... Комната со всеми дверьми и окнами, храм – все исчезло. Мне показалось, что больше ничего нет. Передо мной простирался океан духа, безбрежный, ослепительный. Куда бы я ни обращал взор, насколько хватало зрения, я видел вздымавшиеся огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись на меня, с ужасающим шумом, точно готовились меня поглотить. В одно мгновение они подступили, обрушились, захватили меня. Увлекаемый ими, я задыхался. Я потерял сознание и упал... Как прошел этот день и следующий – я не имею никакого представления. Внутри меня переливался океан несказанной радости. И до самой глубины моего существа я чувствовал присутствие Божественной Матери".

Читая Рамакришну или другого замечательного индийского эзотерика Шри Ауробиндо Гхош, можно легко заразиться необычными переживаниями, но трудно понять особенности эзотерического сознания. Что же такое эзотерический человек и эзотерическая практика? Это один вопрос, на который мы должны ответить. Другой касается представлений эзотериков относительно эволюции человека. Они уверены, что современный человек как вид – это промежуточное звено между предшествующим состоянием человека и грядущим, эзотерическим состоянием.

<... >

Попробуем ответить на оба поставленных вопроса. Начнем с обсуждения того, что собой представляет эзотерический человек и эзотеризм.

Во-первых, это человек, критически относящийся к основным ценностям современной культуры, отрицающий эту культуру. "Наш мир, которым для слишком многих исчерпывается реальность, – писал Бердяев, – мне представляется производным. Он далек от Бога. Бог в центре. Все далекое от Бога провинциально. Жизнь делается плоской, маленькой, если нет Бога и высшего мира. В таком мире, лишенном измерения глубины, нет и настоящей трагедии, и это, вероятно, пленяет многих". Поэтому уже не удивляет, когда Н. Бердяев оценивает этот мир значительно ниже, чем тот. "В этом мире необходимости, разобщенности и порабощенности, – пишет он, – в этом падшем мире, не освободившемся от власти рока, царствует не Бог, а князь мира сего".

Во-вторых, эзотерик – человек, верящий в существование иных (духовных) реальностей. В эзотерическом мире вполне уживаются и обычные люди, и необычные существа. Например, в эзотерическом мире Рудольфа Штейнера на равных правах живут как обычные, духовные люди, так и их чувства и переживания (в виде особых стихий и существ духовного мира), и даже Христос с ангелами.

<... >

Суммируя, можно сказать, что суть классического эзотерического мироощущения можно передать при помощи трех тезисов:

1. Наш обычный мир, культура, разум – неистинны или иллюзорны.

2. Существует другой подлинный мир (другая реальность), где человек может найти свое спасение, обрести истинное существование.

3. Человек может войти в этот подлинный мир, но для этого он должен изменить свою жизнь, решительно переделать себя. Собственно, жизненный путь эзотерика сводится к подобной переделке, включающей духовную работу и психотехнику.

Эзотерическая культура (сознание) отличается от религиозной. Религиозное спасение предполагает соборное усилие, обращение к Богу (как бы он ни понимался), признание невозможности кардинального изменения своей души (творит и изменяет душу только Бог). Тогда как эзотерическое спасение мыслится как индивидуальное, обращенное к самому себе. Каждая эзотерическая доктрина провозглашает истину, раскрывает глаза на то, что есть "на самом деле", каков настоящий путь к спасению" [10, с. 138–140].

К этому определению эзотерического пути я сделал бы некоторые коррективы. На мой взгляд, три пункта определения эзотерического мироощущения, данные Розиным, описывают любую развитую религию или философию. Они не специфицируют собственно эзотерический путь. Недаром сразу же после описания трех пунктов Розин говорит о различии между эзотерикой и религией. Это различие, как мне показалось, сводится к противопоставлению внутреннего пути внешнему. Эзотерика – внутренний путь, религия – внешний. В таком случае надо сделать вывод, что эзотерический путь существует не как отдельный путь, а как внутренняя сторона любого пути.

Далее Розин говорит об эзотерике именно в таком смысле.

"Центральный гносеологический вопрос – существует ли "на самом деле" эзотерическая реальность для других людей (или независимо от них) – получает в современной гуманитарной науке и философии определенный ответ. Эзотерическая реальность объективно существует как культурный и психический феномен. Если же учитывать мир личности (субъекта), то ответ звучит иначе: для людей, имеющих иной, чем у эзотерика, опыт жизни, эзотерическая реальность не существует, для других, имеющих сходный опыт, существует. Дальше я еще вернусь к этому вопросу.

В современной традиции эзотерической мысли необходимо различать два направления: классический, более узкий вариант эзотеризма и, так сказать, неоклассический, более широкий. Эзотерическая реальность – это обязательно символический, но необязательно мистический мир. Подлинной в эзотерическом смысле может стать любая символическая реальность (даже мир разбегающихся галактик или реальность литературного произведения). Особые качества подлинной реальности придает не содержание, а жизнь преимущественно событиями этой символической реальности.

Эзотерическая личность живет тем, что переходит в подлинный мир и одновременно творит его. При этом было бы упрощением считать, что такая личность просто фантазирует, грезит. Она именно живет в своем творчестве, в размышлении о мире, в стремлении понять предельные проблемы жизни и бытия. При таком более широком понимании близким к эзотерической культуре является всякое значительное в культурном отношении творчество и новация. Соответственно, многие великие мыслители, художники и общественные деятели переживали подобный эзотерический опыт" [10, с. 140–141].

В этом фрагменте Розин еще больше утверждает представление об эзотерическом пути как о внутреннем пути, безотносительно к содержательной основе этого пути, то есть безотносительно к тому, что эзотерик считает подлинной реальностью. В этом смысле эзотерика "отличается" не только от религиозной, но и вообще от любой другой культуры. Точнее сказать, эзотерический путь – это не отдельный путь, внутренняя размерность любого пути, заданного напряжением между первыми двумя пунктами определения, данного Розиным. В любой религии существуют внешний и внутренний, экзотерический и эзотерический пути. В общем смысле это относится к любой традиции. Любая традиция – это коллективный путь, из одного "пункта" в другой, от одной реальности к другой. Та реальность, от которой уходят, как правило, считается неподлинной. А реальность, к которой идут, считается подлинной. То есть в любой традиции присутствует напряжение, описанное в двух первых пунктах определения, данного Розиным. И соответственно в любой традиции существует возможность пройти путь от одной реальности к другой внешним или внутренним путем. Здесь, с моей точки зрения, принципиальное значение имеет не содержательное определение пути, а его коллективность или индивидуальность. Все мировые религии, например, направлены на преодоление земной реальности и перевод человека в сверхземной план бытия. Другое дело – как это предлагается сделать. Каким путем. Можно следовать всем предписаниям религии как социальной технологии спасения от неподлинности земного мира и тем самым после смерти обрести единство с Богом. Но можно пытаться обрести единство с Богом другими путями. Можно уйти в монастырь, в пустыню, в затвор. Можно переходить на разного рода медитативные техники, которые делают путь к Богу лежащим по ту сторону социальных технологий. На мой взгляд, именно в этом суть развилки между экзотерическим и эзотерическим путями. Человек, проходящий через социальную технологию, – овнешненный человек, заданный, его путь от одной реальности к другой похож на езду в трамвае от одной остановки к другой. Если рассматривать первый пункт розинского определения пути эзотерика, то неподлинной может оказаться – и очень часто оказывается – именно социальная размерность человека. В этом смысле эзотерический путь оказывается не то чтобы антисоциальным, но по крайней мере асоциальным путем – по ту сторону социальности. Об этом говорит и Розин.

"В рамках эзотерической культуры с конца XIX – начала XX в. выделяются два разных направления. Одно обращено к идее сверхчеловека, человека как переходного существа, уходящего вперед и прочь от этой жизни. Другое направление связано со стремлением преобразить именно эту жизнь, раскрыть в обычном человеке способности к порождению новых реальностей. Дилемма здесь следующая: или полный уход из обычной жизни и культуры в мир воображения, или их преображение, изменение по законам эзотерического мышления, языка и воображения. Этические установки эзотеризма можно понять на примере буддизма. Исследователь буддизма Г. Ольденберг правильно отмечает, что Будда "повелевает не столько любить своего врага, сколько не ненавидеть его". Если Христос завещал людям любовь и сострадание ("любите друг друга"), то Будда – честность. Нравственное поведение буддиста ограничено двумя принципами: убеждением, что нечестные, недобрые поступки неизбежно влекут за собой по закону Кармы страдания в этой и следующей жизни, и нежеланием отдаться во власть такому сильному желанию, как любовь к другим. По эзотерическим учениям жизнь человека определяется "эзотерическими законами", а не Богом или Социумом. Спасение – в познании этих законов и выборе (творении) тех форм бытия, которые им отвечают. Каждый человек на свой страх, рассчитывая только на свои силы, решает улучшить свою судьбу. С точки зрения нравственности, эзотерик – в общем-то эгоист, однако, как правило, многие эзотерические учения включают нравственные ценности, такие как Любовь, Свет, Чистоту, Дух и т. п." [10, с. 150–151].

В связи с возможностью социальной размерности человека выступать в качестве неподлинной реальности важно выделить следующее обстоятельство. Отрицательное отношение к социальной размерности человека изначально для всех мировых религий. Все мировые религии изначально имели сектантский характер по отношению к окружающей их социальности. Все они, так или иначе, противопоставляли себя этой социальности. А эволюция религий, после того как они становились государственными, показывала, что их эзотерические течения воспроизводили их изначальную асоциальность. Все мировые религии воспринимают социальное существование человека как неизбежное зло, от которого надо либо активно уходить в монастыри и пустыни, либо принимать позицию невмешательства в социальные дела – "Богу – Богово, кесарю – кесарево". Когда государственные религии активно вмешивались в социальные дела, это, как правило, приводило к девальвации религии как пути. Классический пример этого – христианская Реформация. Она была направлена против социальной институциональности католической церкви. В результате Реформации появилось многоконфессиональное движение под названием протестантизм. Христианство в этом движении становилось все более индивидуалистичным. Человек в нем был предельно мало опосредованным социальными институтами церквей.

Вообще, еще с древности социальное существование для человека всегда воспринималось источником гораздо больших зол, чем окружающая природа. На эту тему есть конфуцианская притча. Конфуций как-то путешествовал по окраинам китайского мира. Однажды он увидел у дороги женщину, которая оплакивала смерть сына, растерзанного тигром. Она рассказала Конфуцию, что ее мужа тоже растерзал тигр. На вопрос Конфуция, почему они не переехали поближе к обжитым местам, она ответила, что там жестокие власти. Из этого Конфуций вывел мораль, что жестокие власти страшнее тигра. Эзотерическое противопоставление социальности усиливается, по мере того как человек овладевает природой. Чем больше он властвует над природой, тем больше в сумме неподлинности, от которой он уходит, остается чисто социальных метаморфоз. Посмотрим на XX век, век техногенной цивилизации, победы над природой, – и мы увидим, как многообразно боролся человек со своей социальной размерностью. Особенно когда она оформлялась в виде разного рода тоталитарных обществ, фашистских режимов и тому подобного. С какой изощренностью философия XX века пыталась раскрыть принуждающую, манипулирующую и симулирующую суть социальности. Особенно отличились в этом смысле философы постмодерна, которые не оставили от социальности буквально камня на камне. Можно сказать, что XX век был наполнен критикой социальной размерности человека.

Другим принципиальным фактором, оказывающим влияние на характер эзотеризма, является отношение к потустороннему вообще. Вот тут и можно перейти к разговору о посюсторонней эзотерике.

Что такое посюсторонняя эзотерика

В общем смысле посюсторонней эзотерикой я называю эзотерический путь "в пределах земного мира". Посюсторонняя эзотерика исторически связана с процессом секуляризации, который шел в Европе нарастающими темпами с эпохи Возрождения. Это задает особый, посюсторонний характер эзотерических стремлений человека XX века. Я уже приводил высказывания Розина о том, что в широком, "неоклассическом" смысле эзотерический путь реализуем на основе любой традиции и любого рода деятельности. Главное здесь – находиться на "переднем крае" культуры. Вот как пишет об этом Розин.

"Формирование личности и самосознания – одно из необходимых условий становления эзотерического мироощущения. Эзотерик – это человек, самостоятельно, под свои идеалы, выстроивший целый мир и так себя изменивший (преобразовавший), что может в этом мире жить. При этом нужно отдать себе отчет, что личное бытие человека, протекающее в рамках общества или вне него, – это бытие культурное. Различие лишь в одном: как член общества человек подчиняется и следует общезначимым социальным нормам, вне общества – идеалам, которые ему присущи (отчасти, последние сформировались в результате его личных размышлений и осознания собственного опыта жизни). С культурологической точки зрения эти идеалы представляют собой один из вариантов социальной семиотики, не менее значимой в социальном отношении, чем другие семиотические системы.

Обычные люди или полностью игнорируют жизненный пример эзотерика, или (что реже) пытаются его понять и даже пойти за ним. В первом случае эзотерика оценивают в лучшем случае как человека странного, в худшем – как сумасшедшего. Во втором – эзотерик рассматривается как пророк, гений, человек, ушедший вперед в своем духовном развитии. Если события разворачиваются по второму сценарию, творчество и жизненный пример эзотерика входят в культуру, оказывая на нее влияние (как известно, в нашу цивилизацию значительный вклад внесли эзотерически ориентированные религиозные деятели, философы, ученые, художники, политики и пр.). Получается, что эзотеризм – это одна из форм эволюции Социума, опирающаяся на личное творчество, самоактуализацию и психотехническую работу. В лоне эзотерической культуры имеет место не только экспериментальное развитие человека, но, что более существенно, идут пробы эволюционного развития. Многочисленные случаи выпадения эзотериков из культуры, ухода в себя или просто психического и физического разрушения – естественная плата за эволюцию и возможность эзотерической самоактуализации" [10, с. 153].

Хочу обратить внимание на парадоксальность так заданной связи эзотерического и социального существования человека. Чем в большей степени человек видит "неподлинную" реальность в социальности, тем больше его эзотерический пафос заряжен ее отрицанием. Я уже говорил о нарастающем процессе секуляризации в европейской культуре. Апофеоза этот процесс достиг в том же XX веке, когда достиг апофеоза процесс овладения человеком природой. В определенном смысле закрывается вариант потусторонней эзотерики. Неподлинность реальности сосредотачивается в социальности. Человек, идущий эзотерическим путем, уходит преимущественно от социальности, культуры. Недаром Розин говорит об эзотерике как о маргинале, потенциальном сумасшедшем и асоциальном существе. А куда эзотерик приходит? К реальности, которая по определению стоит по ту сторону социальности и культуры, или к реальности, которая по определению находится в рамках той же самой реальности, от которой он уходит? Как бы то ни было, но Розин говорит о достижениях эзотерика как о потенциальных образцах для расширения социальности и построения ее новых форм. Розин видит в этом процесс антропологической эволюции. Но с точки интенции эзотерика получается парадокс. Эзотерик уходит от мира социальности и культуры, а мир социальности и культуры постоянно догоняет его, пользуясь его следами. Эзотерик думает, что он уединяется от окружающего мира, что он не служит ему, а на самом деле вольно или невольно служит, расширяя его возможности. Вот уж где вспоминается Гегель с его уловкой мирового духа, обманывающего людей иллюзией того, что они преследуют свои личные цели, объективно служа эволюции этого духа.

Парадоксальность, о которой я сказал, особенно остро видна на особой форме деятельности – науке. Эзотерическую составляющую "позицию ученого" можно выразить так: "Я стремлюсь к чистой, незаинтересованной истине"; "Я противопоставляю это стремление воле к власти, борьбе интересов, мнений и тому подобному". Так заданная позиция является уходом от реальности, где идет борьба за власть, борьба интересов и мнений. Так заданная "позиция ученого" является типом жизненной направленности.

Это, как видно из всего прежде сказанного, – эзотерическая позиция. К этой позиции не было бы особых вопросов, если бы не особый характер научной истины, которая является результатом деятельности ученого. С одной стороны, фундаментальным свойством научной истины является ее положение по ту сторону ценностей. С другой стороны, ее фундаментальным свойством является принципиальная отделимость от ученого. Это дает возможность использовать научную истину для построения инструментального мира, который может направлять земную реальность в любую сторону (по отношению к миру ценностей). Так научная истина является одной из основ для развертывания техногенной цивилизации. Техногенная цивилизация не могла бы развернуться в таком объеме и с такой мощью, не имея науки. Можно проделать мысленный эксперимент и изъять из XX века науку. Техногенная цивилизация к началу XXI века не смогла бы получить современные объемы и мощь.

Получается парадоксальная ситуация. Ученый "уходит в науку" от мира борьбы интересов, а та истина, которую он получает, дает возможность расширяться и усиливаться миру, от которого ученый уходит. Эта парадоксальность – специфическая. Ни для какой другой традиции она не действует. Хотя, как выяснилось, мир догоняет любого посюстороннего эзотерика, но ученый находится в особых условиях. Он существует в рамках научной традиции как социальной технологии, выдающий результат только определенного, объективного земного типа. И это направляет на выявление внутренней связи техногенной цивилизации и научной традиции.

Не только техногенной цивилизации нужна наука, но и науке нужна техногенная цивилизация. Ведь новоевропейская наука (экспериментальное естествознание в широком смысле слова) не может расширять свой когнитивный горизонт без расширения своих специфических способов взаимодействия с познаваемой реальностью – наблюдения и эксперимента. Нужно совершенствовать и развивать этот инструментарий, иначе когнитивный горизонт не будет расширяться. Представив себе инструментарий современной науки (сверхсложные телескопы, микроскопы, ускорители и все остальное), нетрудно понять, насколько он техноемок. Чего стоит один построенный недавно в Западной Европе многокилометровый ускоритель элементарных частиц, предназначенный для фундаментальной науки, для работы с состояниями, близкими к предполагаемому Большому взрыву. Техноемкость наблюдательно-экспериментальной базы современной науки коррелирует с наукоемкостью техногенного мира. Нужно говорить о положительной обратной связи между ними.

Проведем еще один мысленный эксперимент. Удалим техногенность из XX века. Смогла бы наука к началу XXI века иметь тот объем когнитивных достижений, который она имеет? Нет. Удалим техногенную цивилизацию, оставив научную традицию наедине с самой собой. Что произойдет при этом с когнитивным горизонтом науки? Он перестанет расширяться. Расширение когнитивного горизонта современной науки связано с расширением инструментального горизонта современной техногенной цивилизации. Одно зависит от другого. Одно невозможно без другого.

"Позиция ученого" выглядит не только парадоксальной, но и опасной. Ученые в своей массе, как правило, не осознают внутреннюю связь науки и техногенности. Более того, современная идеология науки, которая является выражением и обоснованием эзотерической "позиции ученого", стремиться обосновать независимость друг от друга научной традиции и техногенной цивилизации – через разделение науки на прикладную и фундаментальную. Прикладная наука по их теории работает на техногенность, а фундаментальная – на незаинтересованную истину. Но вот вопрос. Разве прикладная наука может развиваться без фундаментальной? Так что чем дальше ученый уходит от техногенного мира, тем шире и мощнее становится техногенный мир и его возможные деструктивные последствия.

Парадоксальность и потенциальная деструктивность эзотерической позиции ученого являются теми вызовами, ответом на которые, по большому счету, и является эта книга.

Об авторе

Беляев Вадим Алексеевич

Кандидат философских наук, автор монографий «Антропология техногенной цивилизации на перекрестке позиций», «Проективная антропология», «Посюсторонняя эзотерика», «Путешествие в психодраму и социологию», «Рыночная экономика как социальный проект либерализма: Критический анализ технологий справедливости», «Проекты покорения человека против проекта покорения природы: К реконструкции новоевропейской рациональности», «Либерализированная Россия в поисках нравственной основы», «Глобализирующаяся цивилизация в контексте социокультурных стратегий», «Философия управления между теорией менеджмента и философией культуры», «Критика интеркультурного разума: Анализ ценностной структуры новоевропейского мира», «Феноменология и методология в контексте интеркультуры», «Интеркультура и философия», «Конструируем модерн: Посткультурный и интеркультурный аспекты. Проектно-системный подход», «Конструируем модерн: Методологический и диалектический аспекты», «„Вечный капитализм“ и логика модерна: Через критику концепции „Трех великих трансформаций глобального капитализма“» (в 2 кн.), вышедших в издательстве URSS. Занимается проблемами философской антропологии, исследует антропологические основания современной цивилизации, науки и либерализма, а также способы реализации эзотерической направленности, которые возможны внутри разнообразных традиций техногенного мира.