Грот К.Я. Об изучении славянства:
Судьба славяноведения и желательная постановка его преподавания в университете и средней школе. Изд. 3, стереотип.

Содержание

Предисловие

Судьба славяноведения: сто лет спустя

Взявшись писать предисловие к работе Константина Грота "Об изучении славянства", мы сразу же столкнулись с некоторыми затруднениями. Что предпочесть – оценку книги, идей, в ней высказанных, значимости этих идей для современной славистики (и не только славистики), или же рассказ о том, чего в этой книге нет, о том, как сложилась судьба славяноведения уже после ее выхода (а с этого времени прошло уже более века), или, наконец, рассказ о самом авторе, его удивительной семье, членами которой были сразу несколько крупнейших деятелей науки и культуры? Впрочем, по-видимому, никакого выбора у нас и не было: сама книга, как и личность ее автора, потребовала от нас по возможности не забыть ни одну из намеченных выше тем.

Прежде всего отметим, что перу К.Я.Грота принадлежит целый ряд публикаций, посвященных истории его семьи, из которых наиболее известна книга "Материалы для жизнеописания академика Якова Карловича Грота (1812–1893)" (Т. 1–2, СПб., 1912). Имея под рукой столь ценные источники, мы не могли не начать наше предисловие с краткого упоминания о некоторых родственниках Константина Грота, тем более что они сами в развитии отечественной науки и культуры сыграли выдающуюся роль.

Прадед К.Я.Грота Иоаким (Ефим) Христиан Грот (1733–1800) был лютеранским пастором, выходцем из Голштинии. В годы своей молодости он служил секретарем у русского губернатора в Кенигсберге барона Н.А.Корфа и, между прочим, был знаком и дружен с молодым приват-доцентом Кенигсбергского университета Иммануилом Кантом. После переезда в Россию (в 1760 г.) пастор Грот стал известным проповедником, общественным и культурным деятелем, был близок ко двору императрицы Екатерины II. У него было двое детей: сын Карл и дочь Амалия.

Карл Ефимович Грот (1770–1818) получил блестящее образование, однако избрал карьеру чиновника. Еще будучи подростком, он был приглашен императрицей Екатериной в компаньоны к великим князьям Александру и Константину Павловичам для их упражнения в немецком языке. Об отношении к нему царской семьи свидетельствует, между прочим, следующий документ:

"Божиею милостию Мы Павел Первый и прочая... Известно и ведомо да будет каждому, что Блаженныя и Вечнодостойныя памяти Всепресветлейшая Державнейшая, Великая Государыня, Императрица Екатерина Алексеевна, Самодержица Всероссийская, Наша Любезнейшая Государыня Родительница, Карла Грота, который Ея Величеству студентом служил, за оказанную его к службе ревность и прилежность Всемилостивейше пожаловала в Коллежские Регистраторы 1795 г. декабря 31 дня, но токмо ему на оной чин Патента до ныне дано не было; того ради Мы сим жалуем и учреждаем, повелевая всем Нашим подданным онаго Карла Грота за нашего Коллежскаго Регистратора надлежащим образом признавать и почитать; на против чего и Мы надеемся, что он в том ему Всемилостивейше пожалованном чине так верно и прилежно поступать будет, как то верному подданному надлежит. Во свидетельство того Мы сие Нашему Правительствующему Сенату подписать и Государственною печатью укрепить повелели. Дан в Санктпетербурге, мая 26Нго дня 1797 г.".

У Карла Грота было четверо детей: первенец Александр (умерший в младенчестве), дочь Роза (писательница-переводчица, подписывавшаяся псевдонимом К.Р.Аполлонская), сыновья Яков и Константин.

Яков Карлович Грот (1812–1893) учился в Царскосельском лицее, получив по его окончании (в 1832 г.) золотую медаль. Впоследствии стал известным филологом, историком, переводчиком. Был вице-президентом Академии наук. Его можно считать одним из основателей славяноведения в России.

Старший брат К.Я.Грота Николай Яковлевич (1852–1899) – выдающийся русский психолог. В 1875 г. он с золотой медалью окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, затем стажировался за границей, изучая философию, психологию, естествознание. Создал оригинальную эволюционную теорию психических процессов, в 1888 г. был избран председателем Московского психологического общества.

Константин Яковлевич Грот – один из наиболее известных русских филологов конца XIX – начала XX века, действительный член Петербургского отделения славянского благотворительного общества (с 1874 г.) и Русского географического общества (с 1901 г.), член-корреспондент Академии наук (с 1911 г.), Чешской Академии наук и искусств (с 1903 г.), Общества любителей древней письменности (с 1905 г.), почетный член Сербской королевской Академии наук (с 1892 г.), Археологического отделения Чешского музея (с 1904 г.), Пушкинского лицейского общества (с 1911 г.), Санкт-Петербургского Археологического института (с 1913 г.).

К.Я.Грот родился в Царском Селе 22 июня 1853 г. Окончил Ларинскую гимназию в Петербурге (в 1872 г.), затем, как и его брат, – историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (в 1876 г.). В 1880 г. написал первое крупное свое сочинение "Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах и их расселении на Балканском полуострове", за которое получил золотую медаль. В этом сочинении Грот стремился подтвердить достоверность сведений, собранных Константином Багрянородным о поселении сербов и хорватов на Балканском полуострове.

В 1882 г. К.Я.Грот предпринял первую поездку с научными целями по славянским землям, работая в библиотеках Праги, Белграда, Любляны, Вены, Пешта и др. С 1883 г. преподавал в Варшавском университете на кафедре славянских литератур, истории и древностей.

Одной из главных тем научных исследований К.Я.Грота с самого начала стала проблема славяно-венгерских культурных отношений. Этой теме были посвящены его магистерская диссертация "Моравия и мадьяры с половины IX до начала X в." (СПб., 1881), а затем и докторская диссертация "Из истории Угрии и славянства в XII в. (1141–1173)" (Варшава, 1889). В первой Грот отстаивал точку зрения, согласно которой водворение мадьяр на Дунае в IX–X вв. имело положительные стороны, так как приостановило проникновение сюда немецкого населения. Во второй (принесшей ему, кстати, Уваровскую премию), проведя критический анализ внутренних и внешних отношений Угрии в XII в., Грот исправил господствовавшее в его время воззрение на характер этого периода, определив его как эпоху мощного отпора завоевательному натиску Византии и постепенной уступки влияниям Запада.

Как пишет Ю.И.Штакельберг, "заслуга Грота заключалась в том, что он впервые поставил вопрос о венгерско-русско-византийских отношениях, исследовал его столь капитально, что после появления его работ к данной теме уже никто не возвращался". Тема славяно-венгерских отношений действительно крайне интересна: один из авторов настоящих строк, еще во время войны "мимоходом" выучив венгерский язык, именно ее (точнее, ее "языковую сторону") хотел сначала сделать центром своих исследований... Так или иначе, изучение особенностей звукового строя венгерского языка сыграло не последнюю роль в создании концепции о групповом сингармонизме и группофонемах, позволившей в шестидесятые годы реконструировать историю фонологической системы праславянского языка. Но – вернемся к Гроту.

В Варшавском университете он проработал до 1899 г., будучи сначала профессором, а затем и заведующим кафедрой. Читал лекции по истории южнославянской литературы, чешской литературы, истории литературных связей между Востоком и Западом, а также курс "Славянские древности". Из работ, написанных в этот период отметим следующие: "O пути Мадьяр с Урала в Лебедию" (совместно с Н.Я.Данилевским), "Несколько мыслей об изучении литературы южных славян", "Взгляд на подвиг славянских первоучителей с точки зрения их греческого происхождения", "Из истории давних угро-славянских отношений", "История Венгрии", "Мадьяры и славяне в прошлом. Исторические справки о славизме в государственной жизни Угрии".

В 1894 г., после кончины академика Якова Грота, К.Я.Гроту было поручено издание трудов и переписки его отца на средства императора Александра III. Предприняв рабочую поездку в Петербург (в 1894–96 гг.), Грот издает три тома "Переписки Я.К.Грота с П.А.Плетневым", за которыми в 1898–1903 гг. последовали пять томов "Трудов Я.К.Грота".

Выйдя по личным обстоятельствам в отставку, в 1899 г. К.Я.Грот переселился в Петербург. Здесь он с 1905 г. заведовал Общественным Архивом Министерства Императорского Двора, продолжал свои исследования в области славяноведения, а также работал над семейным архивом.

К этому периоду его деятельности, в частности, относятся публикуемая сейчас книга "Об изучении славянства" (СПб., 1901), очерки о славистах, писателях и литературоведах (В.А.Жуковском, П.А.Плетневе, А.И.Добрянском, Н.М.Карамзине, Ф.М.Глинке, Е.А.Баратынском, В.И.Ламанском, К.Смите, А.С.Будиловиче, П.А.Кулаковском и др.), очерки о членах его семьи (И.Х.Гроте, Я.К.Гроте, К.К.Гроте и др.), публикации о Царскосельском лицее, а также другие работы: "Из истории славянского самосознания и славянских сочувствий в русском обществе (из 40Нх  гг. XIX в.)", "Карпато-дунайские земли в судьбах славянства и русских исторических изучениях". Необходимо упомянуть также большое издание "Пушкинский лицей, бумаги I курса, собранные Я.Гротом" (СПб., 1911), сборник в память брата "Н.Я.Грот в очерках, воспоминаниях и письмах" (СПб., 1911), два выпуска "Материалов к жизнеописанию академика Я.К.Грота" (Санкт-Петербург, 1912).

За свою жизнь К.Я.Грот несколько раз посетил славянские страны; об этом сохранились, в частности, следующие его заметки: "Из поездки по Моравии. Чтение в славянском благотворительном обществе в 1875 году", "Из поездки к сербо-лужичанам", "Из воспоминаний о Любляне".

Скончался К.Я.Грот в Ленинграде 29 сентября 1934 г.

В предлагаемой сейчас читателю книге, изданной столетие назад, К.Я.Грот писал: "Славяноведение, к сожалению, до последнего времени не пользовалось вовсе популярностью не только в широких кругах нашего образованного общества, но даже и в наиболее просвещенных, ученых и литературных сферах его. <...> Будем же надеяться, что близится и у нас лучшее время для славянской науки, что значение ее в системе нашего общего образования, наконец, входит в общее сознание и что как в университетском преподавании в ближайшем будущем славистике будет дана нормальная, более широкая постановка (естественным раздроблением славянской кафедры), так и в средней школе преобразователи ее пойдут навстречу этой назревающей общественной и культурной потребности и введут в школьные программы хотя бы начальные, необходимейшие элементы славяноведения..." Дав сжатый очерк судьбы славяноведения как науки, Грот высказал в этой книге ряд пожеланий – по поводу усиления и расширения издательской деятельности славянских обществ, основания русского периодического органа по славяноведению, организации взаимных книжных сношений со славянами, популяризации славяноведения средствами периодической печати и журналистики и, наконец, непосредственного ознакомления общества со славянами, их землей, народом и жизнью.

Можно сказать, что в определенной мере книга Грота действительно сыграла предназначенную ей ее автором роль. Итак, дадим теперь краткую характеристику того периода в развитии славяноведения, который отражала данная книга, а затем расскажем о том, что происходило в славяноведении на протяжении последующего столетия.

Рубеж XIX–XX вв. охарактеризовался достаточно бурным развитием славяноведения: тогда были сформулированы многие идеи, определившие судьбу нашей науки на десятилетия вперед, и поставлены задачи, решению которых лучшие представители науки посвятили свои усилия. Именно тогда были исследованы и опубликованы основные памятники славянской письменности, изданы исторические и сравнительные грамматики славянских языков, этимологические словари. В Москве и Вене, Петербурге и Берлине, в Праге, Варшаве, Софии, Харькове и других университетских центрах Европы работали ученые, обогатившие славянское языкознание ценными открытиями. Этот период связан с именами Ф.Ф.Фортунатова, А.Лескина, Ф.Лоренца, А.И.Соболевского, А.А.Шахматова, С.М.Кульбакина, Г.А.Ильинского, И.Зубатого, А.Мейе и др. Ценным материалом обогатила славистику диалектология, оформившаяся в науку благодаря победе так называемого "младограмматического направления" в сравнительно-историческом языкознании.

Вслед за "Архивом славянской филологии", выходившим на немецком языке, под редакцией И.В.Ягича стала издаваться "Энциклопедия славянской филологии", в которой печатались работы по самым разным направлениям славистики. В рамках этого издания, в частности, была опубликована и знаменитая "История славянской филологии" самого И.В.Ягича (СПб., 1910). Тогда же появились труды по истории русской литературы (А.Н.Пыпина, А.С.Архангельского, А.Л.Липовского и др.), не имеющие себе равных по богатству материала и способу его изложения и сейчас уже являющиеся библиографической редкостью.

Благодаря работам В.К.Поржезинского, С.М.Кульбакина, Й.Микколы, Г.А.Ильинского, А.Мейе в области славянского языкознания постепенно оформилась отдельная наука о праславянском языке со своим предметом, своими методами, целями и задачами.

После первой мировой войны возникли новые научные центры и учреждения, изучающие славянские языки (во Франции, Италии, Скандинавских странах, Англии, Румынии и др.), укрепились и старые центры в новых славянских государствах (Чехословакия, Польша, Югославия), появились новые славяноведческие журналы, более или менее регулярно стали собираться международные съезды славистов. Сравнительно-историческое языкознание обогатилось открытием, расшифровкой и описанием новых текстов на неизвестных ранее языках, причисляемых к индоевропейским. В недрах сравнительно-исторического языкознания зародилось и оформилось структурное языкознание, оформилась типология языков. И, что особенно важно для исторического изучения языков, появилась фонология и стал развиваться диахронический подход к исследованию эволюции языка (Н.С.Трубецкой, Р.О.Якобсон, М.И.Стеблин-Каменский, А.Мартине и др.). Материал славянских языков значительно раньше, чем материал других языков, был обработан новыми методами (в т.ч. методами диахронической фонологии), став для них как бы первым пробным камнем: например, первая обработка праславянского материала методами диахронической фонологии на целых два десятилетия опередила соответствующую обработку материала французского языка. Так именно в славистике оттачивались и апробировались новые методы и формулировались теоретические выводы, имеющие общелингвистическое значение.

Еще больший размах получило исследование славянских языков и славянской культуры после второй мировой войны. В науке о праславянском языке стала проявляться тенденция к переосмыслению огромного накопленного материала, к созданию трудов обобщающего характера. При подготовке московского (первого послевоенного) международного съезда (1958) был создан Международный комитет славистов, появились новые периодические издания. Тогда же под руководством Р.И.Аванесова началась работа по созданию Общеславянского лингвистического атласа. В шестидесятые годы методами диахронической фонологии удалось реконструировать историю фонологической системы праславянского языка, вслед за диахронической фонологией появилась диахроническая морфология.

Произошел целый ряд перемен и в области этимологии: настоящая "этимологическая революция" была связана с созданием фундаментального этимологического словаря М.Фасмера (1950–1959 гг.), были переизданы некоторые довоенные словари, стали создаваться новые этимологические словари отдельных славянских языков: чешского и словацкого, польского, болгарского, русского, словенского, сербско-хорватского, украинского и т.д. От реконструкции корней и гнездового способа подачи слов в этимологических словарях наука перешла к реконструкции слов и лексического фонда. Стало возможным говорить о возникновении и развитии праславянской лексикографии: от "словаря-коллекции" родственных однокоренных слов с элементами истории слова в данном языке слависты перешли к "словарю-реконструкции" праязыка, при этом наука о праславянском словарном составе стала частью науки о праславянском языке. Тогда же была поставлена задача реконструкции полного праславянского лексического фонда с установлением диалектных различий.

Кардинально изменилась сама процедура этимологического исследования: от анализа "сверху вниз" (поиски рефлексов данного праязыкового корня в родственных языках) этимологи перешли к анализу "снизу вверх", т.е. от реально зафиксированных слов – к реконструкции. Именно это и выдвинуло на передний план семантику, семантическую реконструкцию. В области реконструкции семантической стороны лексического состава праславянского языка наметился серьезный крен от исследования коренного значения отдельного слова к реконструкции целых групп слов, семантически взаимосвязанных, например, терминов родства, ремесленной терминологии, ботанической терминологии. Были предложены перспективные методы структурной реконструкции семантики; их дальнейшее совершенствование дало возможность "реконструировать" состояние древнеславянской духовной культуры. Успехи реконструкции праславянского языка на всех ярусах языковой системы позволили поставить проблему реконструкции праславянского текста и праславянской картины мира.

К концу XX века оформилась славянская диахроническая социолингвистика, появились большие работы, посвященные этногенезу и культуре древнейших славян. В последнее десятилетие в рамках Московской психолингвистической школы стала разрабатываться проблема языкового сознания славян. Издан Словарь русской культуры. Создан Международный фонд славянской письменности и культуры. Переизданы и переиздаются работы ведущих славистов XIX и XX века (П.А.Лавровского, А.Н.Афанасьева, А.А.Потебни, А.А.Шахматова, А.И.Соболевского, В.К.Поржезинского, А.Мейе, Н.С.Трубецкого, Р.О.Якобсона и многих других). Созданы новые вузовские учебники по введению в славянскую филологию.

Таковы лишь некоторые события, произошедшие за минувший век в славистике. И все же многие оценки и пожелания К.Я.Грота, высказанные им в 1901 г., сохраняют свое значение и до настоящего момента. Судьба славянской культуры, славянского народного самосознания волнует сейчас почти исключительно ученых-славистов. Переломный этап, который переживает наше общество, конечно, несет в себе новые и широкие возможности для развития культуры, однако этап этот чреват и весьма неблагоприятными для нее последствиями – утратой некоторых значимых ценностей, изменением языкового сознания народа, забвением традиций... Можно повторить вслед за Константином Гротом: "Почему русские люди так охотно посещают западно-европейские страны: Германию, Францию, Швейцарию, даже Англию и Италию, и совсем почти не посещают земель своих соплеменников: чехов, поляков, сербо-хорватов, словинцев и словаков, – земель чрезвычайно живописных и богато одаренных природой, к тому же не менее культурных и благоустроенных? Конечно, – по старой, установившейся привычке и потому, что они совершенно не знают последних, да и до сих пор слишком мало ими интересовались..."

Об авторе

Ученый-славист, ординарный профессор Варшавского университета, член-корреспондент Императорской Академии Наук и историк литературы, действительный статский советник, кавалер, заведующий Архивом Императорского Двора, еще при жизни создавший свою полную научную и служебную биографию.

Крупнейший славист К.Я.Грот занимался проблемами славяноведения, которое определял как "всестороннее изучение славян в отношениях лингвистическом и этнологическом, археологическом и историческом, историко-литературном и фольклористическом, религиозном и церковно-историческом...". Грот считал, что изучение славянского мира должно стать необходимым элементом общего образования в России.

Константин Яковлевич внес значительный вклад в изучение генеалогии собственной семьи, ее корней, родственных связей, издание биографий, переписки, воспоминаний и трудов. Он также занимался и созданием генеалогического древа родов Буниных, Семеновых и Бланков с их многочисленными родственными и свойственными связями, немало способствовал изданию "Мемуаров" П.П.Семенова-Тян-Шанского.