Поржезинский В.К. Сравнительная грамматика славянских языков Изд. стереотип.

Оглавленiе

В.К.Поржезинский и сравнительно-историческое языкознание

События, происходившие в самых разных областях знания на рубеже XIX–XX веков, определили пути развития науки на многие десятилетия вперед. В это время сделаны фундаментальные открытия в области естественных наук, сформулированы принципы неклассической физики, выходят в свет "Логические исследования" Э.Гуссерля и "Принципы математики" Б.Рассела, зарождаются семиотика и психоанализ... Закладываются и основы "лингвистического мировоззрения" последующего столетия: И.А.Бодуэн де Куртенэ формулирует принцип несовпадения физической природы звуков с их значением, создаются первые лаборатории экспериментальной фонетики, Ф.Ф.Фортунатов в своих лекциях разрабатывает принципы сравнительно-исторических исследований, чуть позже Ф.де Соссюр прочтет свои лекции по общей лингвистике. В крупнейших университетах мира возникают и развиваются лингвистические школы. Особое место среди них занимает Московская формальная школа, созданная Ф.Ф.Фортунатовым и его последователями (среди них – Г.К.Ульянов, А.И.Томсон, Д.Н.Ушаков, Н.Н.Дурново, В.К.Поржезинский).

Основатель Московской формальной школы Филипп Федорович Фортунатов (1848–1914) был действительно выдающимся ученым: он не стремился к славе, опубликовал крайне мало работ, но, увлеченный красотой объекта своей науки, сумел сформулировать многие ее фундаментальные положения и воспитать не одно поколение учеников. В своих лекционных курсах он создал систематическую сравнительно-историческую грамматику индоевропейских языков, независимо от Бодуэна и Соссюра разработал принципы системно-функционального подхода к языку. Вот что писал о нем В.К.Поржезинский: "этот наиболее видный представитель сравнительного языкознания в России способствовал прочному укреплению методов и приемов исследования языков... Без преувеличения можно сказать, что в настоящее время почти все работники в области русского языкознания в разных сферах, особенно в сфере славянорусской филологии, находятся или под прямым, или под косвенным влиянием Фортунатова". Среди последователей Фортунатова немало зарубежных ученых: это Х.Педерсен (Дания), Т.Торбъернсон (Швеция), Н.Ван Вейк (Голландия), О.Брок (Норвегия), А.Белич (Сербия) и др.

Поиск формальных, собственно лингвистических критериев для решения лингвистических задач – суть фортунатовской школы, ее альфа и омега. С этим связано, в частности, предпринятое Фортунатовым последовательное преодоление психологизма, свойственного ряду лингвистических концепций того времени (в том числе и учению Бодуэна). Между прочим, почти одновременно с Фортунатовым и его учениками попытку преодоления психологизма в логике и философии предпринимает немецкий философ, математик по первому образованию Э.Гуссерль. Аналогия весьма любопытна, поскольку известно о серьезном увлечении Фортунатова математикой, во многом предопределившем характер его научного мышления. Из всех преподавателей Московского университета наиболее близко были знакомы с работами Гуссерля Г.И.Челпанов (обративший в 1915–1916 гг. внимание Р.Якобсона на Гуссерля) и Г.Г.Шпет, который во время стажировки за границей (1910–1913 гг.) прослушал его лекции в Геттингене и впоследствии вел с ним переписку. Шпет, разумеется, был знаком с учениками Фортунатова, в том числе и с В.К.Поржезинским. Известна ссылка на Гуссерля в работе Поржезинского. В этом месте Поржезинский обсуждает вопрос о возможности обосновываемого Гуссерлем выделения "чистой грамматики": "...дело идет, по-видимому, о наиболее общих значениях и законах сочетания слов в словосочетаниях, но как раз здесь мы имеем дело с отсутствием таких общих законов, то же общее, что скрывается за различными формами выражения, не есть предмет ни науки о языке, ни в частности грамматики". Впрочем, в "Логических исследованиях" Гуссерля речь шла не только о необходимости свести законы, управляющие комбинацией и трансформацией элементов, к небольшому числу основных законов (по образцу математики), но и о четком разграничении априорных и эмпирических универсалий. Впоследствии подробно проанализировал вопрос о чистой грамматике К.Бюлер в своей "Теории языка" (1934). Известно, что идеи Гуссерля оказали заметное влияние на Р.Якобсона (см.: Holenstein E. Jakobson und Husserl: Ein Beitrag zur Genealogie des Strukturalismus // Parret H. (ed.). History of Linguistic Thought and Contemporary Linguistics. Amsterdam, De Gruyter. 1976. P.772–810).. Но "Логические исследования" Гуссерля были опубликованы в 1900–1901 годах (издание первого тома этой работы на русском языке под редакцией философа С.Франка было осуществлено в 1909 году), в то время как период активной научной деятельности Фортунатова в Москве приходится на 1876–1902 годы, когда он заведовал кафедрой сравнительного языковедения и санскрита в Московском университете. Гуссерль, доказавший невозможность того, чтобы логические законы были законами психической деятельности, и Фортунатов, сформулировавший этот же принцип в отношении лингвистических законов, в истории развития современной науки могут быть поставлены рядом; что касается лингвистики, то здесь Фортунатов по праву считается провозвестником многих идей и постулатов, которые в настоящее время могут даже казаться обыденными (ср., например, "язык, рассматриваемый в самом себе и для себя" в "Курсе" Соссюра). По словам А.А.Шахматова, Фортунатов "шел впереди западноевропейской лингвистики".

Виктор-Иван (Ян) Карлович Поржезинский (1870–1929) был ближайшим учеником Фортунатова и его преемником по кафедре. Он поступил в Московский университет в 1888 году и не только прослушал разные курсы Фортунатова, но был участником его семинаров и домашних "четвергов", которые без всякого преувеличения называл "академией по языкознанию". Поржезинский был бесконечно предан своему учителю. Так, уже будучи известным профессором и главой кафедры, он, готовя к выпуску четвертое издание своего "Введения в языковедение", не только посвятил его памяти Фортунатова (это было вскоре после кончины Филиппа Федоровича), но и распорядился поместить на фронтисписе книги не свой, а его портрет. Благодаря Поржезинскому сохранился и фортунатовский курс готского языка – тщательно записанные лекции, авторизованные Фортунатовым. Лекционные курсы Фортунатова его ученики особенно ценили. "Общими свойствами всех курсов Фортунатова, равно как и вообще всего его научного наследства, – писал Поржезинский, – были поразительная точность в определении самих фактов, служивших материалом для исследования, необычайная глубина анализа и острота мысли, позволявшие проникать глубоко в самую суть явлений и не пропускавшие мельчайших деталей, ускользавших от внимания других исследователей".

Научно-литературная деятельность В.К.Поржезинского началась в 1896 году, когда он, предприняв поездку по Литве, издал "Заметки по диалектологии литовского языка" (ИОРЯС, Т. 1). Через пять лет он защищает магистерскую диссертацию "К истории форм спряжения в балтийских языках" (М., 1901). В 1902 году, в связи с отъездом Фортунатова в Петербург, Поржезинский занимает кафедру сравнительного языковедения и санскрита Московского университета, а еще через год защищает докторскую диссертацию "Возвратная форма глаголов в литовском и латышском языках" (М., 1903).

В целом сохранив созданную Фортунатовым систему преподавания языковедческих дисциплин, Поржезинский вводит более основательное преподавание германских языков и – самое главное – создает новый курс "Введение в языковедение", который с тех пор становится обязательным для студентов-филологов. Книга, написанная Поржезинским как пособие к этому курсу, на долгие годы стала одним из наиболее популярных учебников по общему языкознанию и еще до революции выдержала четыре издания. На основе этого общего курса впоследствии строится отдельный курс лекций "История лингвистических учений", а также создается пособие для старших классов средних школ "Элементы языковедения и истории русского языка" (М., 1910).

Центральной для Поржезинского, как и для Фортунатова, является идея преемственной связи фактов языка каждой данной эпохи его существования с фактами эпох предшествующей и последующей. "Общеизвестен тот факт, – пишет он, – что каждый язык в течение времени своего существования не остается неизменным, но подвергается видоизменениям как с внешней стороны, так и с внутренней стороны, представляя в каждую данную эпоху изменение того состояния, в котором он находился в предшествующую эпоху. Это обстоятельство было замечено давно, но правильную его оценку нашли только тогда, когда перестали видеть в относящихся сюда явлениях игру случайностей, не поддающихся строгому учету и объяснению, т.е. когда возникло само понятие об истории языка, как о преемственной связи фактов языка каждой данной эпохи его существования с фактами эпох предшествующей и последующей. Из дальнейших наблюдений выяснилось, что видоизменения языка совершаются закономерно. Отсюда понятно, как должна изучать язык наука. Именно, основным положением научной методологии является требование изучать объект исследования, который представляет закономерную смену явлений, в преемственной связи этих последних. ...в области языковедения изучение отдельных конкретных языков в их истории должно вести нас к познанию общих законов, определяющих возникновение и дальнейшую жизнь языка во всех ее многоразличных проявлениях".

В 1909 году В.К.Поржезинский выступает инициатором создания отделения индоевропейского сравнительно-исторического языковедения. Учиться на этом отделении было настолько трудно, что из 12 человек, на него поступивших, окончить его смогли только двое. Единственными выпускниками этого отделения (в 1913 году оно было упразднено) оказались Н.С.Трубецкой и М.Н.Петерсон... Первый станет всемирно известным основателем фонологии, а второй будет отстаивать принципы сравнительно-исторического языкознания в эпоху господства так называемого "нового учения о языке" Н.Я.Марра.

В предреволюционные годы Поржезинский пишет новые пособия к лекциям: "Очерк сравнительной фонетики древнеиндийского, греческого, латинского и старославянского языков" (изд.2Не: М., 1912), "Сравнительную грамматику славянских языков" (М., 1914) и "Сравнительную морфологию древнеиндийского, греческого, латинского и старославянского языков" (М., 1916).

В 1918 году в связи с началом реформирования высшей школы (которое вскоре привело к закрытию историко-филологического факультета) В.К.Поржезинский создает Московское лингвистическое общество, в которое вошли такие известные ученые, как А.А.Шахматов, С.И.Карцевский, Н.Н.Дурново, М.М.Покровский, А.М.Селищев; секретарем Общества был избран любимый ученик Поржезинского М.Н.Петерсон. Однако оно просуществовало лишь до весны 1923 года; годом раньше В.К.Поржезинский был вынужден, как и многие его коллеги, покинуть Россию. Через несколько лет после отъезда в Польшу и разрыва связей с русской лингвистикой Поржезинский скончался.

Таковы страницы жизни этого талантливого ученого. Перейдем теперь к рассмотрению научного контекста, к которому принадлежит его "Сравнительная грамматика славянских языков".

Собственно начало сравнительной грамматики славянских языков заложено в небольшой брошюре А.Х.Востокова "Рассуждение о церковнославянском языке" (1820), высоко оцененной современниками за богатство и надежность эмпирического материала, тщательность его обработки, осторожность и безупречность выводов. Здесь убедительно доказана трехчленная классификация славянских языков, определено звуковое значение старославянских букв ("юсы" и "еры"). Эта работа послужила моделью-эталоном и вдохновляющим образцом для многих поколений отечественных славистов. Однако современники не заметили здесь зарождение метода, который А.А.Потебня назвал сравнительно-историческим пятьдесят лет спустя. А тогда столь простой для современной компаративистики вывод о том, что древнеславянские "юсы" следует читать как носовые гласные на том основании, что в живом польском произношении в тех же морфемах звучат именно носовые гласные, показался ведущему слависту того времени Е.Копитару (1780–1844) "по меньшей мере смехотворным"... Дело в том, что в европейской компаративистике первой половины XIX столетия речь шла прежде всего о буквенных соответствиях; перенесение внимания исследователя с древних текстов на факты живого языка – заслуга так называемого младограмматического направления последней трети XIX века. Лишь после того, как Ф.И.Буслаев начал читать в Московском университете (1847) курс сравнительной грамматики индоевропейских языков по западноевропейским источникам (Ф.Бопп, Я.Гримм), вклад Востокова в методологию компаративистики стал более или менее осознаваться.

Взгляды русских ученых (особенно Востокова) пустил в научный оборот западноевропейской компаративистики ученик Ф.Боппа Ф.Миклошич (1813–1890), автор первой сравнительной грамматики славянских языков, охватывающей фонетику (1852), морфологию (1856), словообразование (1875), синтаксис (1874) и первый общеславянский этимологический словарь (1886). Эта работа представляет собою пока лишь параллельное описание соответствующего языкового материала по отдельным славянским языкам, отражая домладограмматический этап развития компаративистики. Однако богатая коллекция фактического материала славянских языков, опубликованная Миклошичем, позволила создателю теории родословного древа А.Шлейхеру вписать славянский материал в сравнительную грамматику индоевропейских языков и представить праславянский язык как выросший из балто-славяно-германской и балто-славянской ветви родословного древа индоевропейских языков (1858). В брошюре "Краткий очерк доисторической жизни восточного отдела индоевропейских языков", изданной на русском языке (СПб., 1865), он дал первую подробную характеристику звуковых и морфологических особенностей праславянского языка с момента его отделения от балтийского языка до эпохи распада на славянские языки и диалекты. Безусловно, этот этюд Шлейхера не мог бы появиться, если бы славянское языкознание благодаря трудам И.Добровского, А.Х.Востокова, Ф.Миклошича и других исследователей не достигло того уровня, когда появляется необходимость в трудах обобщающего характера.

Вторая половина XIX и начало XX вв. характеризовались бурным развитием языкознания, в том числе и славянского: были исследованы и опубликованы основные памятники славянской письменности, успешно развивалась наука о старославянском языке как центральная область славянской филологии, издавались исторические и сравнительные грамматики, этимологические словари; было опубликовано и множество исследований, посвященных праславянскому языку. В Москве и Вене, Петербурге и Берлине, в Праге, Варшаве, Софии, Харькове и других университетских центрах Европы работали ученые, обогатившие славянское языкознание ценными открытиями. Этот период связан с именами Ф.Ф.Фортунатова, А.Лескина, Ф.Лоренца, А.И.Соболевского, А.А.Шахматова, С.М.Кульбакина, Г.А.Ильинского, И.Зубатого и др. По инициативе И.Ягича с 1876 года в Берлине начал выходить первый международный журнал по славянской филологии "Archiv f\"ur slavische Philologie", где регулярно публиковались исследования и рецензии на работы по сравнительной грамматике славянских языков и праславянскому языку.

Значительных успехов достигли в это время диалектология и лингвистическая география славянских языков, с одной стороны, и сравнительная грамматика индоевропейских языков, с другой.

В методологическом плане этот период характеризуется постепенным расшатыванием "организмической" концепции развития языка А.Шлейхера, уступившей место концепции младограмматиков. Вот их кредо:

1) Языки не разрушаются и не умирают, как учил Шлейхер, а растут и развиваются. Этот рост заключается прежде всего в постоянном увеличении лексического и, отчасти, морфемного состава языка. Впервые данное положение было выдвинуто А.А.Потебней (1874) во Введении к знаменитым "Запискам по русской грамматике".

2) На место представлений об односторонней и последовательной дивергенции языков по схеме родословного древа теперь ставится концепция попеременной дифференциации и интеграции, дивергенции и конвергенции языков, как бы примиряющая теорию волн М.Шмидта с концепцией его учителя Шлейхера. В этом следует видеть заслугу И.А.Бодуэна де Куртенэ, выдвинувшего идею о смешанном характере всех языков, которая отразилась затем в концепции лингвистических союзов Н.С.Трубецкого.

3) Вместо данных мертвых языков и фактического материала письменных источников внимание исследователя привлекают процессы, происходящие в живых языках, в народных говорах (звуковые соответствия).

4) В связи с этим процедура реконструкции праязыка резко изменилась: на место реконструкции "сверху вниз" (от праиндоевропейского языка к последовательно возникающим потомкам), стала реконструкция "снизу вверх" (от наречий и диалектов, например, к прарусскому, а затем и к праславянскому и далее – к праиндоевропейскому). Только здесь становится понятным новаторство А.Х.Востокова, о котором говорилось выше.

5) И, пожалуй, наиболее существенным вкладом младограмматиков был постулат о непреложности фонетических законов, базирующийся на принципе позиционной обусловленности звуковых изменений, с одной стороны, и на принципе аналогии, нарушающей результаты действия прежних фонетических законов, – с другой.

Случайно или нет, но классическая концепция младограмматиков о непреложности фонетических законов и роли аналогии была сформирована главным образом на материале славянского склонения. Это – "Склонение в славянско-литовском и германском языках" А.Лескина (1876) и "Морфологические исследования" К.Бругмана и Г.Остгофа (1878–1890), – общепризнанная точка отсчета младограмматического направления.

Огромную роль в истории науки о праславянском языке сыграла деятельность Ф.Ф.Фортунатова в Московском университете. Его курс лекций по фонетике старославянского языка на 9/10 состоял собственно из истории праславянской фонетики. Внутренним содержанием курса сравнительной фонетики индоевропейских языков является фактически процесс перехода от праиндоевропейского к праславянскому. Фортунатовский тезис о том, что "наука стремится узнать причину и связь явлений", выдвинутый им еще в первом курсе лекций (1875–1876 гг.), явился залогом поразительных успехов славянской компаративистики.

Именно фортунатовцы внесли наиболее ощутимый вклад в развитие сравнительно-исторического языкознания и реконструкцию праславянского языка. Признание этого факта не умаляет заслуг других лингвистических школ (И.А.Бодуэн де Куртенэ, В.Богородицкий, А.Селищев, А.Лескин, А.Мейе, Т.Лер-Сплавинский и др.), но в методологическом отношении, безусловно, фортунатовской школе следует отдать пальму первенства.

В исследованиях по сравнительно-историческому языкознанию и реконструкции праязыка ярко проявляются две особенности фортунатовской традиции, базирующейся на том, что не сравниваемые факты сами по себе (как у Ф.Боппа и даже Г.Пауля), а историческое развитие языка должно быть в центре внимания компаративиста:

1) стремление установить взаимосвязь разнообразных явлений и процессов, проявляющееся в попытках сформулировать общие закономерности развития праязыка;

2) поиски более совершенных методов реконструкции праязыка, что с неизбежностью приводит к эмансипации науки о праславянском языке в самостоятельную дисциплину со своими целями и задачами, предметом и методом.

Тенденция к обособлению науки о праславянском языке проявилась сначала как вынесение праславянского материала в особый раздел "Грамматики древне-церковно-славянского языка" С.М.Кульбакина (1911). У В.К.Поржезинского это уже издание отдельной книги "Общеславянский язык в свете данных сравнительно-исторической грамматики индоевропейских языков", правда, задуманной как первый выпуск его "Сравнительной грамматики" (1914). Чешский компаративист О.Гуйер издал краткий очерк праславянской фонетики и морфологии в качестве "Введения в историю чешского языка" (1914). А.А.Шахматов в 1915 году выделил рассмотрение праславянского материала в особый раздел исторической грамматики русского языка. Ученик Фортунатова И.Миккола (1913) впервые предпринял попытку описания праславянского языка в отдельной брошюре. Академик И.Ягич тогда же поставил задачу написать книгу о праславянском языке ("Общеславянский язык") для серии "Энциклопедия славянской филологии", однако издание "Энциклопедии" было прекращено в связи с войной. Наконец, в 1916 году публикуется "Праславянская грамматика" Г.А.Ильинского, а через восемь лет после этого – "Общеславянский язык" А.Мейе (1924).

Понятие "праславянский язык", как и "праязык", претерпевало в истории науки значительные изменения. Первоначальные успехи сравнительно-исторического метода позволили некоторым ученым выдвинуть положение о том, что праязык можно реконструировать полностью, вплоть до мельчайших деталей, вплоть до возможности говорить и писать на этом языке. Последующие исследователи к этой идее относились все более и более осторожно. Уже в работах Ильинского и Мейе праязык стал трактоваться как "научная фикция", как результат анализа отношений между засвидетельствованными формами и явлениями, как удобный аппарат для построения истории отдельных языков. Предполагалось, что реконструируемые праязыковые формы могли и не существовать одновременно. Однако при таком подходе праславянский язык оказывается своего рода "складом" доисторических форм и явлений, не умещающихся в рамки исторических грамматик отдельных языков и старославянского языка. Каждое такое явление или отдельная форма, несмотря на ее большую или меньшую древность, является лишь точкой отсчета, начальной формой в истории отдельного языка, сам же праславянский язык оказывается как бы лишенным истории. Это противоречит основным положениям науки: как всякое явление, как любая форма, любой язык динамичен, изменчив, должен иметь свою историю и диалектное членение.

Может быть, отталкиваясь от опыта работ Ильинского и Мейе, праславянский язык которых оказался, несмотря на старание авторов, излишне статичным, сербский последователь Фортунатова А.Белич весьма рано (в начале 20Нх годов) высказал мысль о необходимости и возможности написания истории праславянского языка. Но это было уже после выхода "Сравнительной грамматики" Поржезинского... А ведь именно в этой книге подчеркивается одно из фундаментальных положений науки о праязыке: "Индоевропейский праязык не есть фикция, не есть, с другой стороны, только рабочая гипотеза, он – реальная величина, не уложенная еще вполне в надлежащие хронологические и диалектные рамки" (с.5).

Книга В.К.Поржезинского, которую читатель держит сейчас в руках, уникальна по крайней мере по двум причинам. С одной стороны, она представляет собой воплощение основных принципов компаративистики, сформулированных к началу XX века. С другой – она отражает тот трудноуловимый этап в развитии науки, когда до выделения новой самостоятельной дисциплины со своим предметом и методами остается буквально один шаг.

Об авторе

(1870–1929)

Выдающийся языковед, профессор Московского (1901–1921), Люблинского и Варшавского университетов (1922–1929), член Польской академии наук (1925), научных обществ в России и Польше. Родился в 1870 г. Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1892). Преподавал на кафедре сравнительного языковедения и санскритского языка. Его научно-литературная деятельность началась в 1896 г. Магистерскую диссертацию В.К.Поржезинский защитил в 1901 г.; докторскую степень получил в 1903 г., диссертацию защитил в 1903 г. Будучи ближайшим учеником и преемником по кафедре Ф.Ф.Фортунатова, являясь членом Московской формальной школы, В.К.Поржезинский в своей научной и преподавательской деятельности является последователем своего учителя.

Область научных интересов В.К.Поржезинского – история и диалектология балтийских языков (сторонник исконного родства балтийских и славянских языков), славянские языки, в частности полабский, взаимодействие западнославянских языков. Автор оригинальных трудов по сравнительно-историческому и индоевропейскому языкознанию: "Возвратная форма глаголов в литовском и латышском языках" (1903), "Сравнительная морфология древнеиндийского, греческого, латинского и старославянского языков" (1916), "Введение в индоевропейское языкознание" (1929).

Об авторе

(1870–1929)

Выдающийся языковед, профессор Московского (1901–1921), Люблинского и Варшавского университетов (1922–1929), член Польской академии наук, научных обществ в России и Польше. Ближайший ученик и последователь основателя Московской лингвистической школы Ф.Ф.Фортунатова. Специалист по общему и сравнительно-историческому языкознанию, автор работ по истории и диалектологии индоевропейских языков. Был сторонником исконной общности балтийских и славянских языков, занимался проблемами реконструкции праиндоевропейского и праславянского языков.

Из его трудов наиболее известны "К истории форм спряжения в балтийских языках. Общее введение. Образование форм лица и основ времени и наклонения" (1901), "Возвратная форма глаголов в литовском и латышском языках" (1903), "Лекции по исторической грамматике русского языка" (1909), "Введение в языковедение" (1910; 2-е изд. М.: URSS, 2005), "Очерк сравнительной фонетики древнеиндийского, греческого, латинского и старославянского языков" (1912), "Сравнительная грамматика славянских языков. Вып. I. Общеславянский язык в свете данных сравнительноисторической грамматики индоевропейских языков (Фонетика. Формы склонения)" (1914; 3-е изд.: М.: URSS, 2010), "Введение в индоевропейское языкознание" (1929).