Показать ещё...
"Легко проповедывать нравственность, но трудно ее обосновать", сказалъ Шопенгауеръ. Современный кризисъ въ области нравственныхъ ученiй служитъ тому доказательствомъ: все снова стало вопросомъ, ни одинъ принципъ не является въ нашихъ глазахъ прочно обоснованнымъ, или, по крайней мере, удовлетворяющимъ самому себе; это относится къ целому ряду ученiй, основывающихся на различныхъ принципахъ: и къ ученiю о личной пользе и всеобщей выгоде, и о всеобщемъ развитiи, и къ ученiю позитивистовъ объ "альтруизме", и къ ученiю пеесимистовъ о состраданiи и новой нирване; къ ученiю кантiанцевъ о долге и къ ученiю спиритуалистовъ о трансцендентномъ "благе въ себе". Система нравственности, основывающаяся на свободе решенiя воли и чувстве долга, повидимому, близка къ тому, чтобы совсемъ исчезнуть и уступить свое место "физике нравовъ". Было время, когда съ большимъ трепетомъ велись разсужденiя о томъ, какъ отживаютъ свой векъ религiозные догматы, теперь можно было бы вызвать волненiе еще большее по вопросу еще более животрепещущему: какъ отживаютъ нравственные догматы. Само ученiе о долге, въ своей высшей форме, въ ученiи "о категорическомъ императиве" разве не представляетъ собой догмата, скрывающагося въ основе всехъ остальныхъ догматовъ, который пошатнулся последнимъ, после того какъ рухнуло все, что держалось на немъ. Для того, чтобы найти выходъ изъ этого кризиса, следуетъ, по нашему мненiю, къ вопросамъ нравственности применить вполне искреннее разсужденiе, которое можно назвать прiемомъ последовательно проведеннаго сомненiя. Предварительный скептицизмъ, или скорее критическiй методъ, въ настоящемъ значенiи этого слова, необходимъ здесь такъ же, какъ и везде: какъ для науки нашего незнанiя, такъ и для науки о предметахъ, доступныхъ нашему знанiю. Кантъ провозгласилъ и началъ критику практическаго разума, нравственности; мы увидимъ, что задача эта, въ сущности говоря, осталась не выполненной, или решенной не вполне. По примеру Канта, часто подвергали критике эмпирическiя правила нравственности, но ея абстрактныхъ, чисто уморительныхъ основъ – закона и долга эта критика касалась только отчасти. Скептики смешиваютъ все и хотятъ все разрушить. Англiйскiе эмпирики и французскiе позитивисты опровергаютъ только одну внешнюю "интуитивность" и совершенно не понимаютъ задачи, поставленной Кантомъ, и даже вообще задачи нравственности. Гербертъ Спенсеръ въ своемъ ученiи объ эволюцiонизме заходитъ слишкомъ далеко, его теорiя о "Непознаваемомъ" идетъ дальше теорiи самого Канта: по мненiю Спенсера, Непознаваемое присуще нашему сознанiю не какъ предполагаемая возможностъ, а какъ нечто реалъное. Затемъ, уже съ явной непоследовательностью, Спенсеръ не отводитъ ни малейшаго места въ своей системе нравственности этой "абсолютной реальности", которую онъ такъ легко допустилъ; онъ даже не задается вопросомъ, можетъ-ли такая идея, поскольку она является таковой, оказывать, по крайней мере, ограничивающее влiянiе на мотивы чувствъ. Метафизика ли эволюцiонизма грешитъ въ чемъ нибудь, или та часть ея, которая содержитъ ученiе о нравственности, только, во всякомъ случае, у Спенсера, оне являются не согласованными между собой. Что касается спиритуалистовъ, то они поверхностнымъ образомъ одновременно критикуютъ какъ эволюцiонизмъ новыхъ школъ, такъ и формализмъ Канта, не замечая, что въ своемъ ученiи о долге они сами являются формалистами, не имея на это ни малейшаго права. Съ своей стороны, представители философскаго критицизма критикуютъ все, за исключенiемъ чувства долга, и кончаютъ темъ, что верятъ, потому что хотятъ верить: Sit pro ratione voluntas. Наконецъ, различные философы, Фейербахъ, Чольбе, Шопенгауеръ и его последователи, съ различныхъ точекъ зренiя делали попытки критиковать "категорическiй императивъ", но какъ мы это увидимъ, весьма не полно, часто пристрастно и недостаточно выясняя спорный вопросъ. Такимъ образомъ, настоящей критики нравственности еще нетъ, и ее предстоитъ создать. Въ современныхъ ученiяхъ о нравственности разбросано много драгоценнаго матерiала для такой критики, и потому мы полагаемъ, что съ изученiя этихъ системъ и следуетъ начать; темъ более, что критикуя различныя нравственныя системы, мы въ то же время подвергаемъ критике и различныя стороны практическаго разума, различные его мотивы и двигатели, изъ которыхъ одни признаются эмпирическими данными, другiе апрiорными. Изъ этого и вытекаетъ, по нашему мненiю, необходимость подвергнуть изследованiю эти системы, не столько ради нихъ самихъ, cколько вследствiе того, что оне являются живымъ образцомъ техъ основныхъ задачъ, которыя могутъ представиться въ области лравственности. Мы лостараемся такъ расположить наши изследованiя, чтобы разбираемыя ученiя представляли собой логическiй порядокъ и последовательный переходъ отъ одной точки зренiя къ другой. Философскiя ученiя можно разделить на две группы: одну изъ этихъ группъ составляютъ ученiя, придерживающiяся физики нравовъ, т.е. касающiяся только психическихъ, физiологическихъ и соцiальныхъ вопросовъ нравственности; въ составъ второй группы входятъ ученiя, разсматривающiя основы и причины нравственности и делающiя попытки установить то, что Кантъ называлъ метафизикой нравовъ. Въ первой группе последователи школъ утилитаристовъ и эволюцiонистовъ выводятъ все, даже альтруизмъ и симпатiю, изъ стремленiя къ удовольствiю и выгоде, принимая это стремленiе за главную основу и исходную точку будущаго развитiя. Французскiе позитивисты, наоборотъ, принимаютъ, повидимому, одновременно две первоначальныя основы этики: эгоизмъ и альтруизмъ, пользуясь ими довольно слепо и не стараясь, подобно англiйской школе, съ научного строгостью вывести последнее изъ перваго. Наконецъ такъ-называемая "независимая мораль" льститъ себя надеждою дать основу двумъ чисто психологическимъ началамъ: "достоинству и долгу", не имеющимъ ничего общаго съ эгоизмомъ, или альтруизмомъ и совершенно чуждымъ всякой метафизике. Но при ближайшемъ разсмотренiи этого ученiя оказывается, что его психологiя нравовъ сводится въ сущности на физику нравовъ. Помимо этихъ ученiй, чисто опытнаго характера, или, по крайней мере, мнящихъ себя таковыми, существуютъ еще, такъ-называемыя, умозрительныя и метафизическiя ученiя, которыя можно разделить на две группы: новокантiанцевъ, сторонниковъ критическаго метода, и догматиковъ. Нравственность ново-кантiанцевъ, съ ея категорическимъ императивомъ, касаясь исключительно только общей формы намеренiй, представляетъ собой, какъ мы это увидимъ, различныя степени формальной нравственности, т.е. покоющейся въ своемъ основанiи на такой форме, которая сама принимается безъ критики въ силу новаго догматизма. Метафизика ново-кантiанцевъ точно также является вполне формальной, достигающей объективности только черезъ посредство самой нравственности, которая въ свою очередъ предполагаетъ существованiе первоосновъ метафизики; такимъ образомъ оказывается, что ихъ критическiй методъ приводитъ къ вере. Рядомъ съ различными представителями критицизма существуютъ также и догматики. Догматизмъ спиритуалистовъ, мнящiй себя свободнымъ отъ всякаго формализма, точно также, въ общемъ, приходитъ, какъ мы это увидимъ, къ вполне формальному пониманiю долга, котораго онъ не можетъ ничемъ оправдать, и въ то же время къ признанiю тайнъ, не имеющихъ никакого объясненiя. Пантеизмъ, пессимистичеекiй монизмъ учениковъ Шопенгауера, мистическiй оптимизмъ последователей Платона, перипатетиковъ, учеников Лейбница – приводятъ, въ свою очередь, къ метафизическому догматизму, обнаружившему въ настоящее время свою полную несостоятельность. Главная цель нашей книги отыскать пробелы и несовершенства этихъ системъ, стараясь не подпасть подъ то обаянiе, которое они могутъ представить. После такой критики, представляющей собой прiемъ последовательно проведеннаго сомненiя, предстоитъ еще задача построенiя, понадобится разобраться въ матерьяле и отделить негодное отъ того, что окажется достойнымъ войти въ будущую систему нравственности; затемъ, надо будетъ, расположивъ данныя наиболее правильнымъ образомъ, вывести изъ нихъ общее заключенiе, и, наконецъ, если окажется возможнымъ, присоединить новыя данныя для решенiя вопроса. Мы надеемся, что когда нибудь приступимъ къ этой трудной работе, которая будетъ представлять собой какъ-бы вторую часть настоящаго труда, имеющую более положительную задачу, чемъ эта первая часть, состоящая изъ критики основъ нравственности. Альфред Жюль Эмиль Фулье (Фуйе) (1838–1912) Известный французский философ и социолог. Преподаватель философии Парижской нормальной школы (1872–1879). В своей эклектической метафизике при помощи "метода примирения" пытался объединить различные философские направления. Основными факторами мирового процесса признавал особые духовно-волевые состояния, "идеи-силы", реализующиеся через понимание и признание их массами. В социологии А.Фулье был умеренным сторонником так называемой органической школы, сравнивавшей общество с организмом и пытавшейся объяснить социальную жизнь биологическими закономерностями. Согласно Фулье, общество – это психологический "договорный организм", который не может существовать независимо от индивидов. В процессе эволюции чувство общественной солидарности прогрессирует вместе с сознанием индивидов, в связи с чем возрастает зависимость развития общества как от идеологических факторов, так и от сознательной воли его членов. Высшая стадия эволюции понимается Фулье как полное единство социального и индивидуального в условиях развитых форм договорных отношений. |
URSS. 136 с. (Spanish). Мягкая обложка. 15.9 EUR
La teoría cuántica es la más general y trascendente de las teorías físicas de nuestros tiempos. En este libro se relata cómo surgieron la mecánica cuántica y la teoría cuántica de campos; además, en una forma accesible se exponen diferentes tipos de campos físicos, la interacción entre ellos y las transformaciones... (Подробнее) URSS. 152 с. (Spanish). Мягкая обложка. 14.9 EUR
Tras una breve introducción a la termodinámica de los procesos reversibles, el autor expone de forma amena y detallada los postulados fundamentales de la termodinámica de los procesos irreversibles. Se presta una atención especial a los efectos de la termodinámica no lineal, a la autoorganización en... (Подробнее) URSS. 128 с. (Russian). Мягкая обложка. 12.9 EUR
Это рассказы о любви, нежности, желании и страсти, которая бывает и возвышенной, и цинично-жестокой. В них абсурд и гротеск чередуются с методичной рассудочностью, милосердием и муками совести. Их персонажи – человеческие, слишком человеческие, - однажды встречаются, проживают кусок... (Подробнее) URSS. 200 с. (Spanish). Мягкая обложка. 19.9 EUR
La presente edición de la obra Matemática en el tablero de ajedrez, del conocido ajedrecista y escritor Yevgueni Guik, consta de tres tomos, a lo largo de los cuales se describen diversos puntos de contacto entre estas dos actividades del intelecto humano. Se resuelven diversos tipos de problemas matemáticos... (Подробнее) URSS. 136 с. (Spanish). Мягкая обложка. 12.9 EUR
En el libro se presenta de una manera clara y amena un sistema de ejercicios que contribuyen al rejuvenecimiento del rostro sin necesidad de recurrir a una intervención quirúrgica. El sistema es accesible a todos, no exige gastos materiales complementarios y es extraordinariamente efectivo. Todo el que... (Подробнее) URSS. 272 с. (Spanish). Мягкая обложка. 21.9 EUR
El elemento clave de la física contemporánea es el concepto de campo cuántico. Hoy en día se considera que este constituye la forma universal de la materia que subyace a todas sus manifestaciones físicas. Este libro puede ser recomendado como una primera lectura para aquellos estudiantes y físicos de... (Подробнее) 896 с. (Russian). Твердый переплет. 43.9 EUR
Полный сборник афоризмов в билингве малоизвестного в России глубокого мыслителя и изысканного писателя из Колумбии Николаса Гомеса Давиды (1913—1994) на тему истории, религии, культуры, политики, литературы. В КНИГЕ СОДЕРЖАТСЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: Escolios a un texto implícito, 2 volúmenes.... (Подробнее) 376 с. (English). Твердый переплет. 110.9 EUR
The present book includes the first full catalogue of Russian porcelain of the 18th and 19th centuries from the Vladimir Tsarenkov Collection. The collection has over 250 outstanding works by leading Russian manufactories — the Imperial Porcelain Factory in Saint Petersburg and the Gardner Porcelain... (Подробнее) URSS. 224 с. (Spanish). Мягкая обложка. 19.9 EUR
La presente edición de la obra Matemática en el tablero de ajedrez, del conocido ajedrecista y escritor Yevgueni Guik, consta de tres tomos, a lo largo de los cuales se describen diversos puntos de contacto entre estas dos actividades del intelecto humano. Se resuelven diversos tipos de problemas matemáticos... (Подробнее) URSS. 184 с. (Russian). Мягкая обложка. 13.9 EUR
Автор настоящей книги рассказов --- современная швейцарская писательница Элен Ришар-Фавр, лингвист по образованию, преподававшая в Женевском университете. Ее герои --- почти всегда --- люди, попавшие в беду в какой-то момент жизни, чаще всего --- старики, никому не нужные и неспособные... (Подробнее) |