Показать ещё...
Весьма те ошибаются, кои думаютъ, что
всякой тотъ, кто, по случаю, могъ достать несколько древнихъ летописей и собрать довольное количество историческихъ припасовъ, можетъ сделаться историкомъ; многаго ему не достаетъ, если кроме сихъ ничего больше не имеетъ. Припасы необходимы, но необходимо также и уменье располагать оными. И.Н.Болтинъ. Еще на студенческой скамье меня увлекала тема, къ выполненiю которой я приступаю только теперь. Мы вступали въ университетъ зачарованные радикализмомъ и простотой того решенiя исторической проблемы, которое обещалъ заманчивый тогда историческiй матерiализмъ. Более углубленное изученiе исторiи, – ознакомленiе съ источниками исторической науки я методами обработки историческаго матерiала, – разбивало много схемъ, но главное – наглядно обнаруживало ту бедность и ограниченность, которыя вносились въ науку ихъ кажущейся "простотой". Оживленные споры, возникавшiе тогда подъ влiянiемъ философской критики матерiализма и "возрожденiя" идеализма, скоро увели вниманiе отъ эмпирическихъ задачъ исторической науки къ ея принципiальнымъ и методологическимъ основанiямъ. Идеями Риккерта и, завязавшейся вокругъ его книги, борьбою мненiй, казалось, открываются новые пути для философскаго и методологическаго уразуменiя исторической проблемы. Самостоятельная работа въ этомъ направленiи темъ более привлекала, что при новой постановке вопроса все широкое поприще исторической проблемы въ философiи казалось только-только открытымъ, но совершенно свободнымъ для его обработки. Эпидемiя новокантiанства распространилась съ молнiеносной быстротой, – и много ли философски настроенныхъ представителей нашего поколенiя избежали ея более или менее острой заразы? Съ вершинъ кантiанства мелкимъ и ничтожнымъ представлялось то, что располагалось по обе стороны этого философскаго кряжа: догматическая, и, – что еще того хуже, – скептическая докантовская философiя; философiя эпигоновъ – послекантовская... Словомъ, я приступилъ къ своей работе съ уверенностью, что скажу, если не новое слово, то, во всякомъ случае, – въ новой области. Прекрасное требованiе, предъявляемое къ академической работе: отдавать себе отчетъ въ томъ, что уже сделано по изучаемому вопросу, побудило меня прежде всего обследовать области, расположенныя по сю сторону кантiанскаго хребта. Къ моему удивленiю спускъ въ долину былъ настолько короче и легче того, что я ожидалъ, что одно это уже зарождало сомненiе въ высоте кантiанскихъ вершинъ. То, что я нашелъ, – каково бы оно ни было по своей принципiальной ценности, – въ воспитательно-философскомъ отношенiи подсказывало определенное поведенiе: ограничивать притязанiя на "собственность", и стараться связать себя съ философской традицiей и ея заветами. Итакъ, следовало, не претендуя на философскую оригинальность, въ свете прочно установленныхъ традицiй и методологическихъ навыковъ осветить все стороны, въ которыхъ выступаетъ передъ нами историческая проблема. Я думалъ, что уже подхожу въ своей работе къ намеченной мною цели: мне оставалось только, – удовлетворяя уже названному требованiю академической работы, которое теперь представлялооь только "формализмомъ", – сделать "историческое введенiе", какъ меня постигло новое разочарованiе. Уже въ процесе работы надъ матерiаломъ, который доставляетъ XIX векъ, мне казалось удивительнымъ, какъ исторiя, какъ эмпирическая и философская проблема, вдругъ возникаетъ и расцветаетъ именно въ XIX веке... Это противоречило прежде всего духу самого историческаго метода, требующаго доискиваться первыхъ корней и истоковъ. Но моя работа не была сама исторической, въ систематическомъ же изследованiи это казалось не столь существеннымъ. Важнее, однако, что то же отсутствiе началъ обнаруживалось для меня и въ порядке дiалектическомъ: пучекъ нитей, откуда-то идущихъ, не сводящихся къ одному началу, просто отрезанныхъ какъ-будто у самаго узла. Я все еще находился подъ гипнозомъ кантiанскаго заблужденiя, я все еще "верилъ", напр., тому же Риккерту, его категорическому заверенiю: "въ докантовской философiи прошлаго и настоящаго для выясненiя вопросовъ логики исторической науки не сделано решительно ничего". Я уже убедился, что это – неправда, что касается "философiи настоящаго", теперь пришлось отправиться по ту сторону кантiанства и Канта. "Решительно ничего", – разумеется, гипербола; "немножко" я всетаки расчитывалъ найти. Поиски были темъ более трудными, что въ болышшстве случаевъ мне приходилось итти не по проложенному или хотя бы только изследованному пути, а прямо по новине. Чемъ шире я знакомился съ литературой ХVIII века и чемъ глубже мне удавалось проникнуть въ смыслъ вопросовъ, которые волновали этотъ векъ, темъ более я рисковалъ отойти отъ первоначальной задачи методологичеокаго изследованiя и превратиться просто въ повествователя. Не редко приходилось выходить за пределы собственно философской литературы, потому что научная литература того времени и въ другихъ областяхъ, – юридической, политической, филологической, психологической, богословской, – открывалась съ новыхъ, неожиданныхъ и интересныхъ сторонъ. Но нужно было насильно ограничить себя, такъ какъ, невзирая на значительную самодовлеющую важность новаго матерiала, я обогащался только матерiаломъ, а прежнiе мои догматическiе и критическiе выводы собственно методологическаго характера находили въ этомъ матерiале подтвержденiя и илюстрацiи, но существенно не задевались. Прежде чемъ воспользоваться этимъ матерiаломъ для систематическихъ целей, я решаюсь представить его, какъ instantiae negativae противъ некоторыхъ утвердившихся въ исторiи философiи предразсудковъ и предвзятыхъ сужденiй. Такова задача этой первой части моихъ изследованiй. Здесь прежде всего возникъ вопросъ о выборе изъ всего того матерiала, которымъ я самъ располагалъ. "Хронологически" этотъ вопросъ я разрешилъ, ограничивъ себя только XVIII векомъ, временемъ непосредственно предшествовавшимъ кризису, который пережила философiя благодаря реформамъ Канта. Изъ предыдущаго ясно, почему меня интересуетъ больше всего именно этотъ моментъ. Но въ особенности подробнее остановиться на немъ побуждало меня и то впечатленiе, которое я вынесъ о роли Канта для решенiя логической и философской проблемы иcторiи въ свете своего систематическаго анализа, такъ какъ, кажется мне, Кантъ былъ помехой, а не подмогой въ решенiи вопросовъ логики и философiи исторiи... Густавъ Шпетъ. Москва. 1916, февраль. |
URSS. 184 с. (Russian). Мягкая обложка. 13.9 EUR
Автор настоящей книги рассказов --- современная швейцарская писательница Элен Ришар-Фавр, лингвист по образованию, преподававшая в Женевском университете. Ее герои --- почти всегда --- люди, попавшие в беду в какой-то момент жизни, чаще всего --- старики, никому не нужные и неспособные... (Подробнее) URSS. 224 с. (Spanish). Мягкая обложка. 16.9 EUR
De forma viva y amena, el autor expone una diversa información sobre el héroe del libro, la famosa constante matemática que aparece en los lugares más inesperados, obteniendo de este modo una especie de "pequeña enciclopedia" del número pi. La parte principal del libro es de carácter recreativo,... (Подробнее) 896 с. (Russian). Твердый переплет. 43.9 EUR
Полный сборник афоризмов в билингве малоизвестного в России глубокого мыслителя и изысканного писателя из Колумбии Николаса Гомеса Давиды (1913—1994) на тему истории, религии, культуры, политики, литературы. В КНИГЕ СОДЕРЖАТСЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: Escolios a un texto implícito, 2 volúmenes.... (Подробнее) URSS. 232 с. (Spanish). Мягкая обложка. 19.9 EUR
Los problemas de los que se compone este libro atrajeron a los autores por su estética. Las preguntas ?`qué es lo que hace que nos guste uno u otro problema? y ?`cuál es la fuente de belleza y elegancia en la matemática? constituyen los temas fundamentales que se discuten en esta obra. La exposición... (Подробнее) URSS. 144 с. (Spanish). Мягкая обложка. 12.9 EUR
En el libro se describe de manera accesible y amena un sistema de ejercicios para el rejuvenecimiento facial. Los ejercicios se ilustran mediante fotografías que facilitan la comprensión del texto y permiten realizar individualmente la gimnasia. Los resultados alcanzados tras la realización del curso... (Подробнее) URSS. 80 с. (Russian). Мягкая обложка. 5.9 EUR
Коллекция забавных историй и легенд, шуточных дефиниций и остроумных высказываний химиков и о химиках. (Подробнее) URSS. 136 с. (Spanish). Мягкая обложка. 12.9 EUR
En el libro se presenta de una manera clara y amena un sistema de ejercicios que contribuyen al rejuvenecimiento del rostro sin necesidad de recurrir a una intervención quirúrgica. El sistema es accesible a todos, no exige gastos materiales complementarios y es extraordinariamente efectivo. Todo el que... (Подробнее) URSS. 504 с. (Spanish). Мягкая обложка. 32.9 EUR
Estamos tan habituados a que la ciencia describa la realidad mediante ecuaciones de asombrosa eficacia que raramente nos detenemos a pensar en la gentileza que demuestra el mundo prestándose a ello. ¿Por qué la naturaleza obedece reglas matemáticas tan magníficamente precisas?... (Подробнее) URSS. 152 с. (Spanish). Мягкая обложка. 14.9 EUR
Tras una breve introducción a la termodinámica de los procesos reversibles, el autor expone de forma amena y detallada los postulados fundamentales de la termodinámica de los procesos irreversibles. Se presta una atención especial a los efectos de la termodinámica no lineal, a la autoorganización en... (Подробнее) URSS. 224 с. (Spanish). Мягкая обложка. 19.9 EUR
La presente edición de la obra Matemática en el tablero de ajedrez, del conocido ajedrecista y escritor Yevgueni Guik, consta de tres tomos, a lo largo de los cuales se describen diversos puntos de contacto entre estas dos actividades del intelecto humano. Se resuelven diversos tipos de problemas matemáticos... (Подробнее) |